Девятнадцать секунд

Сейчас он должен встретиться с Полем, своим инструктором, чтобы отметить победу. В случае провала ему, несомненно, не предоставили бы второго шанса. Ему бы сухо дали понять, что на этом всё, что он может возвращаться к своей прежней убогой жизни без малейшей перспективы. Но теперь, после такого успеха! Париж в огне и в крови – и это только из-за него! Из-за него! Операция прошла просто отлично. Крики людей, сирены скорой помощи – тому доказательство. Уже неважно, сколько там будет жертв. Даже если одна или две – страх будет тот же. Люди больше не будут так беззаботно ходить по улицам. Ему удалось расшевелить Париж. Всю Францию! Целый мир, почему бы и нет? Он, он один! Ну, что ты теперь скажешь, папочка?

Он входит в кафе и останавливается на пороге. Он ищет взглядом Поля. До сих пор Поль был его единственным контактом в Организации. Он обнаруживает его почти сразу – Поль сидит за столиком в глубине зала, лицом к двери. Но он выжидает. Таков приказ. Если что-то пошло не так, если возникли какие-то опасные или просто тревожные обстоятельства, встреча не состоится. Но решает это только Поль.

Разумеется, «Поль» – это вымышленное имя. Он понятия не имеет, как его зовут на самом деле, но уж точно не Поль. «Для тебя я буду Поль», – объявил он при их первой встрече, той самой, которая все решила, пусть даже собственно подготовка началась намного позже, когда Поль наконец убедился, с кем он имеет дело.

Точно также, он ничего не знает ни о семье Поля, ни о его профессии, ни о чем бы то ни было еще. И ему, в общем, нравится эта секретность, таинственность. Разумеется, такая конспирация имеет конкретную причину – не дать обнаружить Организацию, раскрыть ее верхушку и тем самым уничтожить всю структуру. Но в то же время это так романтично. Этакий привкус опасности.

Иногда осторожность Поля доходит просто до смешного. Например, он постоянно прячет свою левую руку – держит ее под столом, убирает за спину, засовывает в карман. А все для того, чтобы никто не заметил, что на этой руке у него не хватает мизинца.

Но теперь, когда все так замечательно прошло – ни ареста, ни допросов… Полный успех. И точно, Поль делает ему знак подойти. Он идет, садится за столик Поля, напротив него – ну, то есть не совсем напротив, а так, чтобы не заслонять ему дверь. Поль улыбается своей обычной, немного печальной улыбкой.

– Ну, как?

Сирены скорой помощи уже сами по себе являются прекрасным ответом на его вопрос.

– Отлично.

Он произносит это слово каким-то новым голосом. Более уверенным. Это уже голос не новичка, а посвященного. То, что произошло, изменило его, он это просто физически ощущает. Он стал совершенно другим человеком.

– Они хотят тебя видеть, – говорит Поль хмуро. – Поздравляю. С тобой это произошло быстро.

Он опускает глаза. Поль выглядит немного грустным, словно ребенок, которого оставили без сладкого. А, может, так и есть? Несомненно, Совет Организации желает с ним встретиться, чтобы поручить ему другое задание, намного более опасное. Он заранее решил согласиться. Удача сама плывет ему в руки, надо только суметь ее схватить. Теперь он уже не может отступить, ему остается только идти до конца.

– Когда?

– Прямо сейчас.

А может, его хотят назначить инструктором? Это объяснило бы настроение Поля. Едва начав, его стажер тут же вышел из-под его опеки и стал ему равным. Или его конкурентом? А скоро и старшим над ним, кто знает? Он чувствует себя сильным. Все его мышцы играют. Он мог бы пробежать несколько часов подряд, не замечая усталости.

Поль поднимает глаза. На этот раз его лицо спокойное. Равнодушное. Или просто пустое? Во всяком случае, непроницаемое. У него крепкие нервы. Ну как им не восхищаться?

– Поедем на машине, – говорит он. – Все объяснения получишь на месте, так что сейчас бесполезно задавать вопросы, я все равно не имею права на них отвечать. Впрочем, мне только сказали, что я должен сделать. Больше я ничего не знаю.

Это похоже на откровенность. В последней фразе явственно слышится горечь. Боссы предпочли иметь дело с тем, кого это касается напрямую, а его отодвинули в сторону. Внезапно ему становится больно за Поля. Ему хочется подбодрить его словом, или жестом, или улыбкой.

Но он сдерживается. В любом проявлении чувств прячется опасность. Необходимо всегда быть холодным и жестким. Мягкость и сентиментальность – путь к провалу. А миссию надо выполнить во что бы то ни стало. Поль сам же внушил ему это еще при первой их встрече, более двух лет назад. А теперь он выглядит как побитая собака, словно позабыл собственные наставления.

Два года. Два долгих года, в течение которых он постигал все тонкости этого дела. И вот теперь он знает. Чего же больше?

Они покидают кафе, следуя установленному порядку. Сначала идет Поль; он – следом, отставая на десяток метров. Поль движется скорее медленно, будто бы без цели, своим кошачьим шагом, похожим на танец. Затем он внезапно останавливается возле машины, оглядывается вокруг и быстро ныряет в нее.

Теперь его очередь. Он сходит на проезжую часть и огибает автомобиль, врезаясь в транспортный поток. Проносящиеся мимо машины едва не задевают его. Дверца со стороны пассажира приоткрывается. Он распахивает ее настежь, со вздохом облегчения усаживается, закрывает дверь и пристегивается.

– Поехали, – тихо говорит Поль.

Он ведет машину очень внимательно и осторожно. Оно понятно: сейчас не стоит давать полиции повод их остановить. А, впрочем, уже не важно: они больше ничем не рискуют. Они оставили позади опасный квартал, пересекли окружную дорогу[13]. Теперь они вне Парижа. На лоне природы. По крайней мере, на лоне пригорода.

Наверное, место, куда они едут, – это какая-то запасная явка, думает он. Если бы речь шла о постоянной штаб-квартире Организации, Поль завязал бы ему глаза или сделал бы еще что-то, чтобы он не смог понять, где расположено это место. Ему очень хочется спросить об этом, но он сдерживается, ведь Поль предупредил его, что не будет отвечать на вопросы. Он догадывается, что Поль – не более чем посредник, всего лишь винтик в большом механизме, мелкая сошка; на самом деле Поль не знает ничего. И пусть он вначале думал иначе. Пусть сам Поль с первых дней пытался заставить его поверить в обратное. Доказательство: когда Совет захотел связаться с ним, он не передал свое сообщение через Поля, а только приказал ему доставить исполнителя, и на этом все.

Машина остановилась возле какой-то стройки, огороженной красно-белым забором. Поль заглушил мотор.

– Вот как мы поступим, – говорит он. – Я выхожу, иду к забору. Там есть лаз. Ты увидишь, как я это сделаю. Потом ты выходишь из машины и тоже идешь к забору. Как приблизишься к проходу, посмотришь по сторонам. На улице никого не должно быть, абсолютно никого. Если увидишь хоть одного человека, отбой. Продолжай идти дальше, или остановись перешнуровать свои шузы, все, что хочешь, но только не входи. Если же никого не будет, ты отодвинешь планку, как это сделаю я, и быстро, не оглядываясь, одним шагом войдешь внутрь, так, чтобы лаз сразу закрылся за тобой. И без глупостей, понял? Не нужно изображать туриста и просовывать сперва голову, чтобы посмотреть, что там. Ты отодвигаешь доску, входишь, а через секунду проход сам закрывается за тобой. Все ясно?