Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Действительность. Том 1
Шрифт:

Мы существуем в мире, который постоянно изменяется, постоянно движется. Наш мозг устроен так, что, пребывая наполовину в реалиях, наполовину в иллюзиях, порой не в состоянии отличить первое от второго. Проникая в те области познания, где не ступала «нога человека», где наш разум ещё не обжился, ещё не научился видеть, и словно в потёмках следует на ощупь, совершенно естественно путает дороги, попадая на тропинки, ведущие к заблуждению. И даже идя по выверенной реальной тропе, мы через какое-то время вдруг замечаем, что шли по иллюзорной дороге. Никто и никогда не определит, и не обозначит четкой границы между реальностью и иллюзией. Мир для нас всегда будет наполовину иллюзорным, наполовину реальным. Ибо, всё это олицетворение свойственной нашему разуму особенности, его сакральной парадигмы собственного бытия. И изменить что-либо здесь, нам не под силу. Так давайте же не будем питать иллюзий и на этот счёт.

Теперь сначала. Нечто непонятное, не досягаемое, – вершина метафизики! Где уже нет ничего физического, и в то же время есть «Сущностное».

Подчас всплывающая концепция «вещи в себе», на мой взгляд, есть не что иное, как желание разума зацепится хоть за какую-нибудь соломинку в моменты проваливания его в эту архаическую бездну, в пустоту. Желание пытливого и смелого разума, наступившего вдруг на тонкий лёд, ухватиться хоть за что-нибудь. Найти трансцендентальную основу, пусть совершенно неопределённую, бесформенную, выходящую за всякие рамки формативной разумности, но всё же сущностную, имеющую свой определённый образ. Обозначить для себя хоть какую-то изначальность, хоть какую-нибудь первопричинность. Не может быть, чтобы всё заканчивалось явлением. Это слишком просто! Не может быть, чтобы мы, люди, воспринимали мир действительности в полной его мере. Должно быть что-то, в этой таинственной материальности, что-то не досягаемое для нашего разумения. Нечто, что подвластно лишь Богу, нечто, что исходит из него, что им производится, что не может быть замечено и осмысленно нашим плоским ограниченным разумом. И это что-то, необходимо всплывает в нашем сознании в образе «вещи в себе». Весь мир может и должен быть сконцентрирован в этом понятии. Вся его существенность может и должна быть сконденсирована и воплощена в нечто, что можно «положить в карман», и при случае пользоваться для разрешения собственных всевозможных затруднений. Так полагает наш рационально-аналитический разум.

Эта концепция вполне естественна, если где-то в глубине собственной осознанности мира, ты всё же не можешь расстаться с мыслью, что мир существует сам по себе, что он, всё же не до конца твоё представление. В таком случае ты неминуемо будешь искать его источник вовне, и обязательно придёшь к «вещи в себе». Ведь если он, – мир, существует сам по себе, если действительность есть фундаментальная достоверность мира, то у него должна быть основа. Некая фундаментальная первопричина, за которой бы уже не было ничего. Некая субстанция вне времени и пространства, абсолютно свободная и всё же сущностная. То есть противоречивая в своих самых невероятных сочетаниях. – Парадокс. (Ведь быть сущностной, и в тоже время быть вне времени и пространства – абсолютная аподиктическая невероятность). «Свободная сущность», – чувствуете, чем пахнет? Да, именно теизмом. Ибо представить себе некую абсолютно свободную первоистинность в физике материального, то же самое что представлять себе Бога в метафизическом. Но дело всё в том, что наша природа, наш разум так устроен, что мы никогда не осмыслим то, что вне времени и пространства. А значит «вещь в себе» для нас навсегда останется за семью печатями, и мы никогда не осмыслим её истинную суть.

Мало того говорить о бесконечности времени и пространства, о бесконечности познаваемости этого пространства, и одновременно о «вещи в себе» которая являться по сути конечной инстанцией всего пространственного, по моему глубокому убеждению самое парадоксальное для нашего разумения противоречие. И только лишь под антиномию это, подвести нельзя. Антиномия подразумевает «объект» и «субъект», вытекающие друг из друга. Что же могло бы являться антиномией для «вещи в себе»? Здесь нет и быть не может ни того, ни другого.

По моему глубокому убеждению, последнее, что мы можем осознать на пути в глубину материального, это лишь «субстанциональность». Пусть эта субстанциональность «утончается» до бесконечности в одну сторону нашего осмысления, и «огрубляется» в другую, но всё же она остаётся субстанциональностью, – действительной формативной существенностью. – То, что, не имея никакой возможности остановится, пока существует её сакральная причина, (нарушение абсолютного баланса), движется и движет всё и вся. – То, что и есть это – всё и вся. Да, на пути регрессивного проникновения в сущность материального, подойдя к собственной границе познаваемости, наш разум требует сделать следующий шаг, но этот шаг будет уже в пропасть, – в «Великую пустоту». Где нет ничего, ни стремления, ни движения, ни пространства, ни времени, никакой-либо возможной существенности. Ибо там всё находится в абсолютном балансе сил, а значит – в «гипперанабиозе». Повторяю, «пустота», присущая абсолютному балансу стихий, – это единственное условие для полной и абсолютной свободы. Когда начинаешь в неё вглядываться, становится не по себе, ощущение мистического разрушения всего и вся. Какой-то психоз, – растворение сознания. Хочется, как можно быстрее вытащить голову из этого омута.

Далее. Различие форм, которое есть лишь наше эмпирическое воззрение, и субъективное трансцендентальное осмысление, имеет своей причиной свойства бесконечно растущей и расширяющей свои горизонты «оценочной ганглии» нашего разума. Все параметры мира, как то; твёрдость, жидкость, проницаемость, всё лишь её взгляд, – её продукт воззрения. Раскладываемая её «ферментами» внешняя реальная действительность, с её фундаментальной основой, – материей. Материей, что для возможных перспектив нашего разумения не исчезает и не появляется, но лишь образуя сгустки, и растворяясь в пространстве, принимает для нашего глаза и нашего трансцендентального разумения различные до бесконечности облики. Её можно было бы назвать «вещью в себе», но её главная характеристика

отлична от оной, ибо она – не свободна. И в отличие от «вещи в себе» она всегда находится в реальности, она всегда имеет форму, продолжительность в пространстве и всегда своё чувство времени.

Субстанциональность материи, есть такое же феноменально-трансцендентальное представление, как всякая форма действительности. Хоть это представление и исходит из самых глубин нашего разума и далеко от феноменальных поверхностных представлений, – оттуда, где существует ноумен сознания. Нечто, что мы можем определить лишь косвенно, лишь по вторичным признакам, (так как туда не в состоянии дотянутся своими «щупальцами» «оценочная ганглия» нашего сознания), но определить вполне достоверно. Ибо ноумен существует потому, что не может не существовать, так как внешняя реальность должна в чём-то непременно отражаться. В противном случае не существовало бы и внешней реальности.

В самой сути противопоставления «явления» и «вещи в себе», как чего-то с одной стороны; познаваемого нами, с другой; – недоступного для познания, противоречия на самом деле – не существует. И в том утверждении, что то, что является нам, совершенно отлично от того, что мы подразумеваем как «вещь в себе», на самом деле нет противопоставления. То есть в идеальном смысле в том умозаключении, что явление совершенно отличается от сути являющейся вещи, – есть конечно некий парадокс, но нет противоречия. Ведь вещь являясь нам намеренно, либо не намеренно не тем, чем в своей сущности есть, на самом деле скрадывает не свою существенность, но лишь свою глубинную формативность. Но в силу природы нашего ноумена, мы уверенны, что она просто лжёт, скрывая свою действительную суть. И вот здесь вскрывается колоссальное противоречие. Нечто, почему-то проявляет себя не тем, чем является на самом деле? Что-то вроде зверька, который вместо того, чтобы показать свою мордочку, показывает «фигушку». То есть её объективация есть завеса, – иллюзия, называемая явлением. А она, эта вещь, на самом деле совершенно иная в своей сакральной природе.

А не думали ли вы, что эта фикция, заложенная в форме нашего «синтетического мышления» как оборотная сторона познания, что она есть причинность нашего раздвоенного и сталкивающегося внутри себя разума. Только наш изощрённый разум способен из природы сделать лгуна, показывающего не то, что есть на самом деле. Причём показывающего самому себе! Ведь как мы в целом, так и наш изощрённый разум в отдельности, есть часть этой природы. До какого же предела изощрённости надо дойти, чтобы втиснуть в наше сознание, его же, сознания – совершенный антипод? – «Вещь в себе», не зависимая от пространства и времени, и всё же сущностная, объективная реальность. Ведь пространство и время составляют главную основу нашего сознания и консистенциальную основу нашего алгоритмического мышления. И всё, что вне этих первопричинных стихий, – значило бы, – вне мира вообще.

«Вещь в себе» как некая фундаментальная существенность мира является перманентной бездной, – свищем нашего сознания. Она есть некое место, где должны исчезать все физические законы мироздания. Где свобода, некая полная свобода выступает как само собой разумеющийся объективный факт. В отличие от присущей нашему разуму реальности, от фундаментальных основ действительности, для которых свобода всегда лишь относительность, – лишь иллюзия.

Две «инертные стихии», пространство и время, каждая из которых в отдельности представляет собой ничто,пустоту, в своём синтезе порождают материю, некую основу нашей действительности. Материю, которая становиться антиинертной в своей сути, которая воплощает, – материализует собой стремление, и, приобретая реальность действительности, наделяется нашим разумом неким «синтетическим посредником» висящим между инертными стихиями пустоты, материальностью. С присущей как будто бы ей, той самой пресловутой «вещью в себе», которая необходимо включает в себя качества, как первого, так и второго. То есть содержит в себе как инертность отдельно взятых стихий пространства и времени, так и обладает существенностью бытия реальной действительности.

Так как же так получилось, что природа стала нам лгать, что она стала лгать самой себе, выдавая себя за то, чем не является на самом деле. Одеваясь в явление и скрывая свою сакральную наготу, она вдруг стала придавать себе те черты, которые ей вовсе не принадлежат. Я полагаю, что корень всего этого лежит в той неистребимой глубокой религиозности человеческого рассудка, веками вбивавшейся в него и набившей оскомину величиной с сам разум, теистической формы осознанности, которая пробивается повсюду, как сорняк пробивается сквозь асфальт. Наш взгляд на действительность, каким бы он не казался атеистичным, всегда будет нести в себе зерно религиозности. И даже такое, казалось бы, не имеющее никакого отношения к теистическим воззрениям понятие как «вещь в себе», если посмотреть глубже, имеет источником всё ту же глубокую религиозность человеческого сознания. Что же это, – как не Бог, как не его трансцендентная завуалированная пантемида, эта воплощённая в понятие независимая ни от кого и ни от чего субстанциональность. Бестелесная в своей сути, и уже потому – абсолютно свободная. Субстанциональность, произвол которой диктуется лишь самой этой субстанциональностью. В ней, – в «вещи в себе» проявляются те основы, те критерии религиозности, которые свойственны всякому теистическому воззрению.

Поделиться с друзьями: