Дежурные по стране

— Развернуть знамёна! Первая колонна вперёд — марш! Сомкнуть ряды, держать строй, чётче шаг, рядовые переходного периода! Трусам — позор, павшим — слава, победителям — почёт!.. Эх, Левандовский, видел бы ты это.

— Бравый барабанщик, бравый барабанщик, бравый барабанщик по-ги-бал! Бравый барабанщик, бравый барабанщик, бравый барабанщик по-ги-бал! Бал-погибал, бал-погибал, бравый барабанщик по-ги-бал! — выбивал ударный инструмент, салютуя зорьке, уведомляя деревню о начале массового забоя крупного рогатого скота.

Затем снова горн. И ещё раз барабан. Горн, барабан, горн, барабан, горн, барабан. Целый час Вася трубил и барабанил, не переставая наблюдать за тем, что происходит вокруг. Заспанные сельчане выходили за ворота; они ёжились от холода, переминались с ноги на ногу и с недоумением пожимали плечами, стараясь понять, какая нелёгкая занесла молодого человека на крышу. Одни с удовольствием слушали музыкальные марши, другие крутили у виска, третьи, озадачившись, несли свои вопросы к соседям, которые тоже разводили руками. А Вася ждал только своих ребят. Его бросало то в жар, то в холод. Он никогда и никого так не ждал. И они показались. Разом. На всех улицах и переулках замелькали люди с красными повязками на рукавах; они перебегали от дома к дому и что-то объясняли односельчанам.

— Через два часа буду, баб Мань, — выпалил соседке Лёха Гаршин. — Жди. Как своего Борьку заколю, так сразу за твоего Мишку возьмусь. Час твоего быка пробил, бабуля.

— С чего это, касатик?

— Долго объяснять. Сдашь мясо по девяносто четыре рубля за кило. Слово.

— Не может быть, родненький.

— Точно тебе говорю. Посмотри на мою руку. У нас у всех такие повязки. На госзаказ работаем.

— Тимуровцы чё ль?

— Кто такие?

— Так это, сынок, таки пионеры, каки…

— Некогда мне про твоих тимуровцев слушать, других предупредить надо. В общем, жди, — перебил старушку Гаршин и выбежал из дома.

Забой прошёл без срывов, потому что в успешном завершении дела были заинтересованы все участвовавшие стороны: деревня, государство и Молотобойцев. За день Вася многому научился. Он с интересом и восхищением наблюдал за тем, как быстро и качественно сельчане разделывают туши, как преображаются лица людей, когда дело доходит до работы, и думал о том, что интеллигенция при всей своей начитанности и образованности всегда будет отставать от крестьянства.

— Литература, искусство, живопись, наука, — думал Вася, — всего лишь производные от человека, идущего за плугом. Если у мужика всё идёт хорошо, то начинается культурный ренессанс. Если плохо, то сразу упадок или непропорциональное развитие, отсутствие гармонии, расцвет науки в ущерб искусству, например.

Он понял, что не имеет морального права быть для ребят командиром, учителем или хозяином, и решил взять на себя скромную роль катализатора, ускоряющего химические процессы. Вася вспомнил утро и донельзя обрадовался, что свой первый рабочий день он, слава Богу, начал не вождём, а рядовым горнистом и барабанщиком, третьим человеком справа в первой шеренге авангардной колонны.

— Что-то в тебе есть, Василий, — сказал Александр Семёнович, когда рефрижераторы были заполнены мясом. — Прощай что ли.

— Если что-то есть, тогда не прощайте, а до свидания. В 2004-ом выпускаюсь, а в стране такая безработица, такая безработица.

— Намёк понял. Хочешь, чтобы я тебя без стажа на работу взял?

— Нет, я уж как-нибудь сам. Лучше кого-нибудь другого возьмите. Сразу и без лишних вопросов. Так и скажите парню или девчонке: «О твоём трудоустройстве позаботился один студент четыре года назад. Ты его не знаешь, он тебя тоже». Пообещайте, пожалуйста, что выполните мою просьбу.

— Добро… Только мне кажется, что страна должна знать своих героев. Я назову твоё имя.

— А вот этого не надо. Пусть Ваш будущий молодой специалист думает, что ему помог кто-то из города; в каждом встречном тогда хорошего человека видеть будет.

— Да, недооценил я тебя. Держи пять, студент… Интересно, много вас таких?

— Какова вероятность, что Вы встретите слона в Сибири? — вопросом на вопрос ответил Вася.

— Не знаю. Мизерная, наверное.

— Не угадали. Пятьдесят на пятьдесят, так как или встретите, или не встретите. В общем, как Вы поняли, нас таких ровно половина.

— Хэ, — хмыкнул Александр Семёнович, — это радует. Спасибо. Если всё-таки будешь нуждаться в работе — обращайся. За такие слова и тебе, и неизвестному студенту помогу.

— Не благодарите меня. Я сейчас с Вами говорил в стиле своего друга Яши. Шесть человек во мне сидит. Время такое. Один — во всех, и все — в одном.

Вася ликовал. Сегодня был его день; всё задуманное удалось осуществить. Он поблагодарил парней и отправил их по домам, сказав, чтобы завтра они подошли к Ивану к восьми часам утра.

— Будем без опозданий, — ответил за всех Илья Дронов. — Мы же не слепые. Видим, что для всей деревни стараешься, а нам ещё и деньги платишь. Ты запретил спрашивать тебя о чём-либо, но нам всё-таки интересно, какую цель преследуешь.

— Ты уволен, — бросил Вася.

— Я пошутил. Чё так сразу-то?

— Снова принят. Все свободны.

Парни стали расходиться. Они изредка оборачивались назад; при этом их лица с наморщенными лбами хранили вопросительно-озабоченное выражение.

— Загадал я вам загадку, — подумал студент. — Теперь до смерти разгадывать будете. Катализатор ничего не станет вам разжёвывать и объяснять. Думайте, терзайтесь и делайте выводы сами, пацаны. Я несу убытки в материальном плане, зато распаковываю ваши души. Вы и не догадываетесь, какую ценность представляют для меня ваши души. Для недалёких людей деревенские обыватели — чёрные ящики с гнилыми досками, но я-то чую, что внутри ящиков — сапфиры, алмазы и бриллианты. С гвоздодёром или без, но я вскрою крышки, достану изнутри драгоценности и разбогатею… Знаете, кто мы с вами, пацаны? Я — терпеливый старатель. Деревня — прииск. Вы — золотой песок, который надо намыть. Задача нелёгкая, но выполнимая. — Вася закурил сигарету. — Я не могу вместо вас засеять поля, потому что в сельском хозяйстве ничего не смыслю. Поэтому буду сеять в сердцах. Завтра же начнёте работать у своих односельчан, парни. Все нуждающиеся получат от нас необходимую помощь. Бабушек, малообеспеченных, многодетных — всех за этот месяц обойдём.

В девять часов вечера Вася спросил у брата, где проживает директор совхоза, и отправился по указанному адресу. У ворот усадьбы, обнесённой двухметровым кирпичным забором с бойницами, студента переполнило чувство негодования; он долго топтался на одном месте, пока не потушил ярость и не привёл мысли в порядок. Успокоившись, он засунул два пальца в рот и свистнул. Залаяли собаки. Через минуту из ворот вышел человек, похожий на откормленного хряка.

— Чё рассвистелся, молокосос?.. Кто такой?

— А представляться уже не надо, — ответил Вася. — Я действительно — молокосос. Молокосос Молокососович Молокососов. Короче, теперь с этой деревни молоко буду сосать я, и других молокососов-конкурентов рядом с собой не потерплю. До настоящего момента меня звали Мясоедом, но, признаться, это имя мне не по нраву. Вам не кажется, что оно отдаёт чем-то хищным?

— А-а-а, узнаю, узнаю, — сказал директор, сцепив пухлые руки в замок. — С госзаказом связан. Вася Молотобойцев. Наслышан. Неплохо ты дельце провернул.