Диабло для дьявола
Шрифт:
Из неприятного — это здорово сказалось на Свежести, так что я вернул своего лиса в номер, чтобы уложить спать.
Удивительно, но орчиха Ника все еще была там. Вероника не играла. Но ничего, чем больше депрессия моей подруги, тем сильнее моя ярость и тем меньше шансов у Толяна избежать смерти.
Все же какая удача, что он в гипсе, беспомощный и уязвимый!
— Что-то ты дерганый сегодня, а, Толенька? — послышался неприятный голос, как только я приблизился к палате 366.
Что? Опять Кобра? Я ухмыльнулся. После вчерашнего никакой осторожности! Никакого такта! Никакой пощады! Сейчас
— Развели тут бордель! — во весь голос заголосил я, входя в палату. — Скоро трахаться начнут в палатах и туалетах! Или уже?
Кобра подскочила и уставилась на меня. Глазные яблоки вот-вот готовы выскочить из орбит. Я не смог определиться, что в ней было больше: ярости или испуга. Лицо ее раскраснелось.
— Да как ты смеешь? — выпалила она, разбрызгивая слюну.
Я чуть отстранился на случай, если та и правда ядовита. Потом сложил руки на груди.
— А что такого? — невозмутимо сказал я.
— Лебедев! Ты с учителем разговариваешь!
— Учитель ТЫ в университете! А сюда пришла с любовником лобызаться!
— Как ты смеешь тыкать мне?! Я! Я! Я! — От возмущения она начала задыхаться.
— Слышь, Михло-пухло, — подал голос Толян. — Ты что? Совсем уже спятил, ага?
«С тобой я чуть позже поговорю», — мысленно огрызнулся я.
— А что это за правила такие? — продолжил я накручивать свою дерзость. — К одним студентам в койку прыгаешь? А мне и «тыкнуть» нельзя? Несправедливо. Общественности лучше знать о таком неравенстве.
— Чего? — Краска мгновенно исчезла с лица Кобры. Теперь оно стало мертвецки бледным.
— Общественность, говорю, должна знать.
Толян продолжал бурчать о моей наглости, но я не слушал. Потом поговорим, после изгнания ядовитой ведьмы.
— Общественность не должна знать, — Кобра бросила испуганный взгляд назад, на Толяна.
— Правда? — Я позволил себе очень широкую ухмылку.
— Да, — чуть ли не шепотом пробормотала Кобра.
— Так значит, можно «тыкать»?
Глаза ее молили о пощаде, но я ждал. Она кивнула. В глазах мелькнул ужас затравленного зверя. А-а-а… Поняла, что попалась на крючок… Я ощутил себя очень плохим мальчиком. Но злость за Веронику была достаточным оправданием, так что останавливаться я не собирался.
— Так меня же, наверное, с универа за это попрут?
— Не-е-ет! Нет-нет! Не попрут! — Голос Кобры стал заверительным.
— По предмету, наверное, проблемы будут.
— Какие проблемы? — Она изобразила слабое подобие улыбки. — Ну, если зачет автоматом — это проблемы, то…
— Ладно, Кобра. Пора тебе, да? — рявкнул я.
Уверен, я оказался первым, кто осмелился назвать её так в лицо. А может, она и вовсе не знала о своем прозвище. Глаза ее вспыхнули на мгновение, но сразу затухли.
Она повернулась к Толяну.
— До-до-свидание, Анат-анатолий, — выдавила она и метнулась прочь, бросив перед этим на меня еще один затравленный взгляд.
Теперь наступила очередь Толяна. Я молча подошел к нему и уставился в глаза. Тот смотрел на меня со смесью удивления и восхищения. Это показалось мне странным. По-хорошему, ему бы испугаться.
— Круто ты ее, — сказал он.
«Что? Ему на Кобру пофигу, что ли?» — заплясало в голове.
Я стал смутно
догадываться, что отношения Толяна с Коброй могли оказаться не совсем тем, о чем я подумал. По крайней мере для Толяна. Может, он был вынужден иметь с ней дело? Может, как-то зависел от нее? Не оказал ли я ему услугу только что?— А я-то всё думал, почему ты деньги не шлешь, — как ни в чем не бывало продолжил Толян. — Налом решил занести, ага? Уважуха!
Ну вот и конец тебе, урод!
Я вцепился своими клешнями в горло вконец обнаглевшего гада. С подвешенной ногой он представлял легкую добычу. И хотя руки его ухватились за мои в попытке разжать, я держал слишком крепко.
О нет! Теперь не выпущу!
Лицо его побледнело, и он начал издавать хрипы. Вероятно, поняв тщетность попыток оторвать меня от своего горла, он решил попробовать ударить. Правая рука потянулась назад, но, кажется, он стал слишком слаб. Я отчетливо увидел, как мутнеют его глаза.
«Боже! Что ж я творю-то?» — ужаснулся я.
Я попытался одернуть руки, но оказалось, что они у меня чуть ли не каменные. Судорога заставила душить своего недруга дальше. Вот уже и хрипы прекратились… Я потянулся всем корпусом назад, чтобы ослабить нажим. Но тут уже и пальцы послушались: сначала ослабили хватку, потом отцепились окончательно.
Словно боясь, что кто-то увидит орудие моего несовершённого преступления, я спрятал руки за спину. Толян же задышал тяжело и начал приходить в себя. Взгляд его был ошарашен, но сил, очевидно, не было даже для слов.
— ОСТАВЬ! ВЕРОНИКУ! В ПОКОЕ! — прорычал я, крутанулся на месте и зашагал прочь.
Я уходил бодрым и уверенным шагом, но чем больше я отдалялся от палаты 366, тем слабее становились мои ноги. На первом этаже, перед выходом, меня и вовсе затрясло, и я чуть не грохнулся неподалеку от знакомой полненькой медсестры.
Едва устояв, я отдышался и наконец смог взять себя в руки.
— Что-то случилось? — обеспокоилась медсестра.
— Ага.
— Он что? Опять пытался вас скинуть с лестницы? Зачем вы ходите к нему?
Я поглядел на медсестру, решительно не понимая, о чем она. Потом наконец дошло: думает, что я еле держусь из-за очередного покушения Толяна.
Ох, какое счастье, что у вас не камеры, а муляжи. А словам боксера-актера в этом учреждении теперь уж вряд ли кто поверит.
Я ушел. Хотелось скорее домой, но нужно было дойти до офиса. В этот раз я все еще помнил про Ольгу. Как только добрался, начал с нее.
— Да-да, — закивал Директор. — Она так и не начала играть. Но это не беда. Пусть приступает в любое удобное время.
— Окей. Спасибо. Передам, — сухо ответил я, будучи все еще в подавленном состоянии после несостоявшегося убийства.
— Вижу, у вас какие-то проблемы? — В голосе Директора ощущалось искреннее беспокойство.
— Да так… личное…
Директор пронзил меня взглядом, даже прищурился, оценивая. Потом расслабился.
— Ну личное, так личное. Что у вас по игре? Или только из-за Ольги Николаевны приехали?
— Да вроде нет ничего. Разве что могу еще раз отметить потрясающее поведение НПС. Они просто поразительны! Хотя, быть может… — Меня охватила внезапная мысль. — Разве что если бы они заговорили… ну, знаете, голосами…