Дикая любовь

Индианки идут быстро. Их легкие, поджарые тела буквально скользят над землей. Они, как бабочки порхают с камня на камень, а я бухаюсь лягушкой, чувствуя себя почти в предынфарктном состоянии. Пот заливает лицо, ноги и руки мелко дрожат от напряжения, дыхание учащенное, а рот пересох еще полчаса назад. Но я иду, стараясь не отставать, потому что нет у меня желания повстречать еще какого-нибудь дикого зверя в этих лесах.

Девушки делают небольшой привал на камнях возле узкой, горной реки. Попив студеной воды, от которой мерзнут даже зубы, перекусываем по маленькому кусочку мяса и двигаемся дальше. У каждой из нас за плечами мешок и что-то вроде корзинки в руках. Я слабо понимаю, что мы ищем, просто иду рядом с Вэра, старательно всматриваясь в землю, но ничего не находя. Сестра же постоянно что-то собирает. То какой-то один мох срезает, потом другой, то веточку, то кору с дерева, то едва проклюнувшуюся травинку. Я не успеваю даже увидеть, что же она в очередной раз подобрала, с такой скоростью и сноровкой работают ее сильные руки. И рядом с ней я – тупая черепаха с одышкой. Меня даже слегка накрывает волной жалости к себе, бестолковой.

– Мизу, - окликает меня Вэра, не дав погрузиться в нытье, - что ты стоишь, как камень? Вон на дереве грибы растут, видишь? Это съедобные. Быстренько нарежь их, добавим в суп.

И дает мне свой нож. Беру аккуратно и иду в указанное место, постоянно оглядываясь через плечо, чтобы девушки не ушли, оставив меня одну, как уже было. Быстро сделав то, что мне сказали, возвращаю нож Вэра и получаю от нее нагоняй за то, что неправильно срезала грибы. А откуда мне знать, как правильно? Я их видела только в магазине, причем уже срезанными и упакованными в пластик!

И снова мы куда-то идем быстрым шагом. Я участвую в марафоне и не знаю об этом? Зачем так далеко от поселения? А теперь еще и карабкаемся вверх по глинистой земле, которая расползается под подошвами ног, норовя лишить равновесия. Дважды я едва ни падаю, удерживаюсь в вертикальном положении только чудом, но все-таки взбираюсь вместе со всеми на гору. Чтобы пройти пару шагов и остановится возле реки. У нас же тоже есть река и гораздо ближе…

Девушки входят в воду по колени и начинают что-то выискивать среди камней.

– Что мы делаем? – тихо спрашиваю у Вэра, чтобы другие не слышали.

– Ловим рыбу, - так же тихо отвечает сестра.

– А почему здесь? У нас же под боком река.

Вэра смотрит на меня жалостливо, как на дурочку.

– Там мертвая вода, ты разве не заметила? У нас многие реки пересохли, а те, что остались – пусты. Найти рыбу – это великое счастье. Мэруда большая молодец, что заметила этот водоем.

Однако, девушки хоть и заняты рыбалкой, поймать вертлявую рыбку голыми руками, или копьем – то еще искусство. Многие, простояв битый час в холодной воде, выходят обозленные и ни с чем. Только двум, из более чем десяти индианок, удается поймать рыбу. Ну, как рыбу… мальков совсем. Крошечных и тощих. Таких даже жаль есть, поэтому девушки отпускают улов назад в реку.

Обратно идем еще быстрее, чем туда. При спуске с горы, я поскальзываюсь и съезжаю вниз на заднице, вызвав на себя обидные насмешки со стороны индианок. При перепрыгивании на валунах я становлюсь ногой на шаткий камень и сильно раню колено при падении. В общем, в поселение я возвращаюсь уставшей и сильно деморализованной. Вэра, видя, что я совсем скисла, презрительно кривит губы и отправляет меня смыть с себя грязь, пока она разогревает вчерашний суп и добавляет в него срезанные мной грибы.

Я бы все сейчас отдала, чтобы никуда не идти, а лечь и немного поспать, но я действительно вся в земле, грязи и глине, с разбитым коленом и растертой ногой. Взяв чистую одежду, вздыхаю, понимая, что дальше мне придется ее стирать своими руками ведь и так уже дважды переодевалась в постиранное кем-то.

На реке я быстро обмываю ноги, переодеваюсь, прячась в кустах, а когда пытаюсь распутать длинные волосы и расчесать их, впервые задумываюсь о том, как же я выгляжу? Тело я свое видела. А вот лицо – нет. В этих новых обстоятельствах и куче событий с момента моего появления в новом мире, я даже не вспомнила о внешности! Понятное дело, я не страшная, раз двое мужчин из нашего племени проявляют ко мне интерес, но все же…

Снова подхожу к реке и медленно наклоняюсь, стараясь рассмотреть свое лицо в водной глади. И замираю, жадно всматриваясь. Хорошенькая, да. Личико сердечком, аккуратный нос и пухлые губы. И теперь мне становится понятно, как отец так быстро сообразил, что перед ним не его дочь. На чужом лице индианки ярко сияют мои, славянские, голубые глаза. Надо же. Фраза «глаза – зеркало души» заиграла для меня новыми красками.

Возле меня раздается шорох и я, вздрогнув, поворачиваюсь на шум. На берегу сидит Одэкота, внимательно на меня смотрит. Хорошо, что я уже успела обмыться и одеться. Выхожу к нему на берег. Индейцы ходят очень тихо, раз я его услышала, значит, он хотел, чтобы так было.

– Я не помешал? – спрашивает.

– Нет. Я уже закончила, собираюсь возвращаться, - вытираю мокрые ноги старой одеждой и обуваюсь.

– Я принес тебе дар, - говорит Одэкота.

Я удивленно выпрямляюсь и смотрю на мужчину, который достает что-то, завернутое в шкуру и протягивает мне. Это он уже ухаживать начал? Немного робко принимаю подарок. По глазам индейца вижу, что он хочет, чтобы я открыла. Ладно. Аккуратно снимаю «упаковку» и до-о-олго смотрю на неожиданный дар круглыми глазами. Эээ?

– Там, откуда ты родом, не дарят еду? – спрашивает Одэкота, обратив внимание на мое замешательство.

– Иногда дарят, но не такую, - отвечаю, все еще не отрывая глаз от большого, килограмма на четыре, куска мяса. Чистого, без пленки и жил. Наверное, Одэкота сам разделывал и принес мне лучший кусок. Сплошная мякоть. – Спасибо. Это очень хороший дар.

Поднимаю глаза на индейца и успеваю заметить облегчение на его лице. Он волновался, что мне не понравится.

– Пойдем? – спрашивает и встает, протягивая мне руку.

Я впиваюсь обеими руками в мясо, без слов демонстрируя, что мы пойдем отдельно. Индеец просто кивает и идет. А я с ним рядом. Не то, чтобы мне не хотелось взять его за руку, касания его жесткой, шероховатой ладони мне не неприятны. Но я помню, что творила утром Нова и не хочу снова расстраивать девочку. Не сейчас, пусть немного успокоится. Возможно, к тому времени и я решу, что мне делать с ухажером.

Глава 6

В поселении мы с Одэкота прощаемся, и в вигвам я захожу одна. Вэра уже налила в миски суп и оторвала каждому строго отмерянный кусок лепешки. Я показываю ей мясо, она одобрительно кивает.

– Хороший кусок, - говорит сестра, - отличное жаркое получится.

– А можно я…? – начинаю говорить и замолкаю, неуверенная, стоит ли продолжать.

– Что? – спрашивает слегка раздраженно Вэра.

Я уже заметила, что она всегда раздражается, если говоришь или что-то делаешь медленно. Нова объяснила, еще когда со мной разговаривала, это оттого, что Вэра владеет стихией ветра. Люди под воздействием этой стихии становятся быстрыми, ловкими, а еще раздражаются, что рядом с ними все такие медленные. Вэра и Кижикои – ветер и огонь, очень хорошо ладили. Часто ссорились, но и мирились быстро. Смерть сестры стала ударом для Вэра, потому она часто меня ругает и раздражается. Я для нее кто-то вроде захватчика, паразита в теле Кижикои. Конечно, слышать такое неприятно, но поделать ничего нельзя. Я здесь, а их сестра умерла. И этого не изменить.