Дикое Сердце

– Поговорить со мной? Не понимаю.

– Конечно. Я не избавился от плохой привычки начинать с конца, вы много раз упрекали меня в этом. Вам трудно понять, поскольку не знаете начала. Идет сеньора Мольнар. Пожалуйста, донья Каталина, подойдите. У меня есть приглашение для всей семьи, я хочу, чтобы вы выслушали меня. Я приехал за вами.

– Что? Для чего? – спросила сеньора Мольнар.

– Для поездки в рай. Простите мое хвастовство называть так земли Кампо Реаль. Нужно, чтобы вы приготовили вещи и поехали туда прямо сейчас.

– Мы в Кампо Реаль? – изумилась Каталина Мольнар.

– Знаю, правильнее было бы первой приехать моей матери, чтобы пригласила лично она; но полагаю, вы простите ее, узнав, что она более десяти лет не покидала имение. Ее здоровье слишком хрупкое для этого. Она умоляла простить за то, что не смогла приехать, и прислала только письмо с лучшим посланником, в лице меня. Это для вас, донья Каталина. Вы не сделаете мне одолжение, чтобы прочесть его?

– Да, сынок, но… – начала было возражать Каталина.

– Мама, думаю, нет трудности в том, чтобы ты поехала с Айме в Кампо Реаль, – вмешалась Моника. – Я, конечно же, вернусь в монастырь, и по возвращении…

– Ни в коем случае, дочка. Ты уехала из монастыря из-за слабого здоровья. Именно это мне сказали твой духовник и настоятельница; тебе пошло бы на пользу некоторое время пожить в деревне, а поскольку мама Ренато приглашает нас троих…

– Сеньора Д`Отремон не рассчитывала на меня, – прервала Моника.

– На вас всегда рассчитывают, Моника, – уверил Ренато. – И для того, чтобы вы удостоверились, нужно, чтобы моя мать совершила это путешествие и приехала лично просить вас, чтобы вы сопровождали нас пару недель в Кампо Реаль. Именно так она и сделала бы, я уверен. А кроме того, позвольте мне договорить начатое. Я рассчитываю на вашу помощь и советы, чтобы исправить некоторые дела, которые не по мне на этих землях.

– На меня? Но если я… – начала протестовать Моника.

– Вы были когда-то моей лучшей подругой, Моника. Я пренебрегу вашим облачением, преградой холодности, которую вы возвели, чтобы сказать вам, чтобы сказать тебе, Моника, как в былые времена, когда мы были братом и сестрой, как два мечтателя, придумывавших новый мир, лучший и более благородный. Как мечтали когда-то быть королями мира счастья, добра, где никто бы не страдал, где был бы мир и справедливость. Что ж Моника, этот мир у меня есть, он мой. Но это не мир добра, теплоты, и даже справедливости. В красотах моего рая есть темные и горькие уголки; люди, с которыми плохо обращаются; дети, которые нуждаются в лучшем будущем. Я хочу исправить это, и ты нужна мне, как в годы моего юношества: моя помощница, подруга, учительница множество раз.

Моника де Мольнар молчала, склонив голову, губы дрожали, на глазах были слезы. Она не осмеливалась в лицо отклонить предложение Ренато. Оно слишком сильно зацепило ее, было радостно и больно его слушать. Что бы он ни попросил, она не могла ему отказать. Знала, что не сможет отказать и… тем не менее пробормотала, слабо сопротивляясь:

– Мне нужно разрешение моих настоятельниц.

– Сегодня же оно будет у нас, – решительно подтвердил Ренато. – Я пойду в монастырь, сделаю так, чтобы мама написала Настоятельнице.

Моника окончательно успокоилась, как будто нашла в себе необходимые силы, и взглянула на Ренато своим чистым смелым взором, соглашаясь:

– Я поеду, Ренато. Поеду с вами.

– Это превосходный десерт, его сделала ты, Айме?

– Да, конечно, с небольшой маминой помощью и по рецепту Моники, которая научилась творить чудеса в монастырской трапезной.

– Разумеется, твои руки кладут в него что-то ангельское.

Ренато улыбался, глядя на Айме, и она с трудом улыбнулась ему, нервы ее были напряжены, она устремила все внимание не на семейный стол, где на белейшей скатерти сияли последние остатки серебряной посуды Мольнар, а на старинные часы, на неумолимо двигавшиеся стрелки, звонкий колокол которых оповещал час свидания, и не знала, как туда вырваться. Уже восемь часов, внутри разрывается пылающее сердце. Восемь часов, и воображение уже рисовало крепкую мужскую фигуру, которая, спрыгивала на берег и, разыскивая ее, проникала в глубину грота. Бушующее море, крепкие сжимающие руки, белый шероховатый песок, пахнущий водорослями, а рядом с ней Хуан Дьявол, с бездонными глазами, обжигающими поцелуями, массивным телом, как тело медведя, но ловким, как тело тигра, во всей своей неотразимой привлекательности зверя.

– Десерт – единственное, что мы могли для тебя сделать, сынок, – объясняла Каталина, словно извиняясь. – Поскольку мы не ждали тебя, и ты не дал нам времени…

– Я поехал в центр искать старого друга отца, нотариуса Ноэля. Но мне не повезло его застать в адвокатской конторе. Когда я поеду отсюда, то хочу поговорить с ним. Он был нотариусом семьи Д`Отремон в течение многих лет. Почему-то он отдалился от нашего дома, но я хочу, чтобы он вернулся. Это добрый и порядочный человек, мой отец его очень ценил.

Старые часы прогремели вибрирующим колокольным звоном, и Айме забеспокоилась:

– О!

– Что такое, Айме? – заботливо спросил Ренато.

– Уф! Ничего, а что ты хочешь? Жара, здесь внутри ужасно жарко, – пожаловалась Айме.

– Хотите пройти в комнату выпить кофе? – предложила Каталина.

– Ты не можешь задерживать Ренато, мама, – упрекнула Айме, бросая взгляд на часы. – Ты же слышала, он должен увидеть сеньора.

– Время есть. После того, как я поговорю с ним, возможно, я вернусь в Кампо Реаль этой ночью, – объяснил Ренато. – Дорога хорошая. Чудесно светит луна, и я с нетерпением хочу сообщить матери о благоприятном исходе приглашения. К тому же, чем раньше я уеду, тем раньше вернусь за вами. Когда вы будете готовы? В пятницу? Субботу?

– Думаю, что в пятницу, правда девочки? – спросила Каталина.

– Я готова в любой время, – заверила Моника.

– А ты? – спросил Ренато невесту; но не получив ответа, снова спросил, настаивая: – Айме, ты слышишь?

– О, да, да, конечно. Что ты говоришь? – нерешительно воскликнула Айме, будто выходя из спячки.

– Ренато сказал, что вернется за нами в пятницу, но ты как будто в облаках витаешь, – со скрытым упреком объяснила Моника.

– Дело в том, что мне жарко. Когда наконец принесут кофе?

– В любом месте это делают одинаково, – согласился Ренато. – Мы выпьем его прямо здесь, поскольку его уже принесли, и я поспешу с десертом, хотя не знаю ничего сложнее, чем уехать из этого дома.

Он снова улыбнулся, глядя на Айме, чья улыбка была подобна гримасе. Она уже не могла, отчаялась и с содроганием вспоминала угрозу Хуана прийти за ней, если не явится на свидание.

В дверях две женщины смотрели, как уходил Ренато. Затем Моника удалилась, рухнув без сил в ивовое кресло; сеньора Мольнар тихо прикрыла дверцу, ища взглядом младшую дочь, и спросила у Моники:

– Куда ушла твоя сестра?

– Не знаю. Ей было жарко. В сад, разумеется.

– Какой приятный Ренато, правда?

Моника не ответила; она опустила голову, словно погрузившись мыслями в море волнений и мучений души. Сеньора Мольнар медленно ушла в свою спальню, в то время как нетерпеливая Айме, пройдя дом, ворвалась в комнату сестры. На стуле висела черная накидка, которой Моника покрывала свои послушнические одежды, когда выходила из дома. Айме резко схватила ее и продолжила путь, все убыстряя шаг. Уже в саду она завернулась с ног до головы в темную ткань, и скользнула, словно тень, к деревьям, теряясь в них, и направилась к пляжу.