Дикое Сердце

– За другого, кого не люблю. Клянусь! Я никогда не любила его. Я ненавижу его, он меня раздражает. Обстоятельства подтолкнули меня. Я не знала, что ты вернешься. Кое-кто сказал, что ты больше не вернешься.

– Кем был этот кое-кто?

– Педро Ноэль, нотариус. Он спрашивал, узнавал. Сказал, что у тебя сложности с правосудием, полиция тебя ищет, что не можешь больше вернуться на Мартинику, и я подумала, что твои слова были ложными, что ты сознательно лгал, когда уехал, пообещав вернуться. Я подумала, что ты посмеялся надо мной.

– А почему же ты не подождала немного больше?

– Меня ослепила злоба, Ренато торопил.

– Конечно, торопил, так как ты вела двойную игру. Нет, не обманывай меня. Я знаю, кто ты, какая ты. Я не Ренато, добрый и наивный. Я знаю твою подлость, весь эгоизм, всю холодную и лицемерную жестокость, которую имеешь в душе.

– Но ведь ты любил меня, зная об этом!

– Да, любил, как можно любить то, что более всего вредит, наркотик, который отравляет; порок, что увлекает за собой; опасность, где мы можем погибнуть в любой момент. Я так тебя любил, что решился стать другим человеком, на что никогда бы не решился и изменить образ жизни, удовлетворить твое честолюбие и тщеславие, унизить единственное, что было у меня: гордость пирата. Стать как другие, только чтобы удовлетворить и любить тебя при свете дня, чтобы ты была только моей, даже Люцифер отдал бы в другие руки и не назывался Хуаном Дьяволом, пусть и все море превратилось в пыль, чтобы сделать из этой пыли ковер из цветов, по которому бы ты ступала. Я так тебя любил. Но все закончилось! Ты хотела быть сеньорой Д`Отремон? Так будь ей. Будь ей по-настоящему!

– Нет! Нет! Я убью себя, если ты бросишь меня! Клянусь, убью, если оставишь!

– Убьешь себя? Да ну! – презрительно отозвался Хуан. – Если я не брошу тебя, то сведу тебя с ума, буду мучить и терзать, чтобы сделать из твоей жизни ад!

– Не бросай меня, Хуан!

– Хозяйка, хозяйка, идут. Осторожно! – предупредила Ана, поспешно приближаясь. – Идут с этой стороны, думаю, это сеньор Ренато.

– Айме! – позвала Моника, приближаясь к группе. Айме отступила, уйдя в тень; Хуан стоял неподвижно. Моника приблизилась, затем подошел Ренато и начал извиняться:

– Простите, если прервал интересный разговор. Я услышал голос Хуана, а поскольку он попрощался, чтобы уйти лечь спать более часа назад…

– Да, но было жарко. Я не могу спать запертым.

Моника вздохнула спокойнее, поскольку с волнением и тревогой ждала ответа Хуана. Сейчас ее удивила неожиданная перемена, холодная серьезность, с какой он ответил Ренато, а на губах показалась слабая и горькая улыбка, когда он продолжил:

– Учти, я ведь провел больше ночей под открытым небом, чем под крышей.

– Понимаю. Ночи в море, должно быть, очень восхитительные.

– Да. Особенно когда ты юнга или моряк третьего класса, и тебя будят пинками, чтобы ты нес свою вахту, – заметил Хуан.

– Не хотел касаться этих малоприятных воспоминаний, – жизнерадостно уклонился Ренато. – Но я уверен, будучи капитаном и владельцем корабля, ночи для тебя полны такого очарования, что начинаю признавать твою правоту.

– Правоту в чем?

– Кое в чем, о чем я говорил с Моникой, – и повернувшись к упомянутой, напомнил ей: – Ты тоже попрощалась, чтобы лечь спать, Моника. Ты сказала, что у тебя нет сил, и это показалось мне логичным, поэтому отказалась ждать приезда Ноэля.

– Приезжает Ноэль? – спросил удивленный Хуан.

– Я жду его. Мне передали, что его повозка попала в дорожную переделку, но он уже должен вскоре появиться. Его приезд внезапный, как и твой. Я продолжу то, что говорил. Думаю, поступаю плохо, что стараюсь изменить твою жизнь.

– Не думаю, что делаешь плохо. Я очень тебе благодарен за усердие. Кроме того, ты сказал, что я тебе нужен.

– Действительно, так сказал.

– Не думаю, что я должен отказать в этом сложном положении. Ты бескорыстно старался быть полезным каждый раз, когда это было мне нужно.

– Хуан, то, что хочет сказать Ренато… – вмешалась взволнованная Моника.

– Позволь ему закончить, Моника, – прервал Ренато. – Пожалуйста. Скажи, Хуан.

– Заканчиваю. Я собираюсь сказать, что принимаю должность, которую ты предлагаешь. Я остаюсь в Кампо Реаль!

Будто он внезапно принял решение и говорил со странным оттенком вызова, пристально глядя на Ренато. Затем медленно повернулся к темному углу, где скрылась Айме, надеясь, что та слышит его слова и оценит его решимость ответить на ее вызов. Он бы отдал все, чтобы взглянуть на нее, угадать, что в ее глазах: удовольствие или ужас, но различил лишь густую тень, и повернувшись, увидел лицо другой женщины, бледное и застывшее, будто мраморное, белые ладони судорожно сжимались, изящная фигура Моники де Мольнар трепетала от волнения. На его губах появилась легкая и насмешливая улыбка – орудие против нее:

– Ты задумался над моим решением, Ренато?

– Нет, Хуан, – благородно отверг Ренато. – Наоборот, я очень давно этого хочу и позволь сказать слова, которые по особому случаю твоего приезда я еще не сказал, но которые идут из сердца: Хуан, добро пожаловать в Кампо Реаль. Добро пожаловать в то место, которое всегда было твоим домом, и является им с этого времени.

– Благодарю тебя, Ренато, – вопреки себе растрогался Хуан.

– Надеюсь, что скоро я буду тебя благодарить, когда мы достигнем того, чего я желаю. Прибыл экипаж. Да, подъехал к дому. Конечно же, это добрый Ноэль. Пойдемте туда, – пригласил Ренато, удаляясь.

Хуан не пошел за Ренато. Он стоял неподвижно под вопросительным и горящим взглядом Моники, который словно пронзал его угрозой. Она ошеломленно высказалась:

– Я должна полагать, что вы сошли с ума?

– Я? Почему, Моника?

– Вы думаете в самом деле остаться в Кампо Реаль?

– А почему я не должен оставаться? По-видимому, это самое горячее желание хозяев этого дома. Вы уже слышали Ренато и полагаю новую сеньору Д`Отремон, ибо вы, конечно же, прятались и подслушивали:

– У меня нет подобных привычек!

– Ну даже вопреки привычке вы это сделали. Иначе нельзя понять, как это вы вышли так своевременно, чтобы прикрыть уход сестры. Вы с ней договорились?

– Вы не замолчите? – приказала Моника в порыве гнева.

– Не злитесь, я уже понял, что нет. Тогда, должен полагать, вы случайно пришли. Случайно могли ее услышать. Мне нужно удалиться.

– Вы должны удалиться, Хуан! Вы не можете здесь оставаться! К чему вы стремитесь? Чего добиваетесь?

– Пока что этой кареты, Святая Моника, – ответил насмешливо Хуан. – Я хочу, чтобы старый Ноэль не совершил неосторожность, поставив в известность доброго Ренато о том, чего ему лучше не знать, что он женился на любовнице Хуана Дьявола.

– Каким низким и презренным кажетесь вы сейчас! – взорвалась Моника приглушенным голосом, дрожащим от возмущения.

– Я? – Хуан сдержался и с горьким цинизмом объяснил: – В этом нет ничего нового. Эти чувства обычно я вызываю у таких людей, как вы: чистых и безупречных. Но не беспокойтесь, я уже начинаю соблюдать приличия, и похоже, видимость – единственное, что имеет цену в мире почтенных людей. У ваших ног, будущая настоятельница.

– Глупец, паяц!

– Вот и новое оскорбление. Паяц. До этого момента никто так не звал меня. Паяц? Возможно. Но тот, кто будет смеяться над этим паяцем, заплатит за представление кровью. Скажите сестре. Молодой сеньоре Д`Отремон. Предупредите, что билет для цирка Хуана Дьявола стоит очень дорого! Слишком дорого!