Дикое Сердце

– О твоей жизни? – ответил Хуан приглушенно, но презрительно и режуще. – Ничего. Ты сама решила, сама выбрала путь, обозначила цель, которой хотела достичь и которой уже достигла. Ты на ней, на вершине. Все, что охватывает твой взгляд, принадлежит тебе. Справедливо, что ты платишь за это ценой своего тела, не говоря о цене души, поскольку не думаю, что она у тебя есть.

– Ты единственный, кто не имеет права сомневаться в этом. Не прячь глаза, посмотри мне в лицо, чтобы сказать об этом.

– Не собираюсь я снова смотреть в твое лицо! – извергнул Хуан и удалился.

– Хуан! – позвала Айме, и повысив голос, повторила: – Хуан!

– Что происходит? – спросил Ренато, приближаясь к жене.

– О, ничего! – попыталась притвориться Айме, делая огромное усилие. – Хуан кажется совсем глухим. Я спросила кое-что… о погоде. Полагаю, для мореплавателя это не трудно.

Раскат грома и порыв ураганного ветра прервал бессодержательные слова Айме, и Ренато холодно заметил:

– Думаю, никому не трудно предсказать приближающуюся плохую погоду.

– Нет, конечно. Я такая глупая, да? Да благословен Бог! Льет как из ведра, и этот Хуан. – Она протянула руку, не зная, что делать и как сказать, в полном замешательстве показывая на человека, который шел твердо и беззаботно, равнодушный к ветру и буре, уже обрушивавшейся на долину, которая еще больше приблизила сумерки. – Ты видел более странного человека, Ренато? Мы говорили о плохой погоде, думаю, твой управляющий не безумный. Было бы жаль, если бы он им оказался. Я подошла к нему, чтобы поговорить. Твой Хуан Дьявол такой приятный! Какой интересный и приятный!

– Могу ли я узнать, достаточно ли ты поговорила с Хуаном, чтобы изменить свое мнение?

Айме повернулась, тряхнула головой, как будто чтобы проснуться и вернуться к реальности. Она смотрела в глаза мужа, пристально всматривавшегося в ее лицо, словно тот хотел угадать, что происходит в ее душе, и залепетала:

– Ну, прямо сейчас. Мы были здесь, разговаривали и смотрели на облака.

– Мне показалось, что говорила только ты. Я не видел, чтобы он повернул голову и взглянул на тебя.

– Черт побери, не думала, что ты обращал столько внимания. По-видимому, ты следил за всеми малейшими движениями.

– Я не следил, а смотрел на тебя, как всегда, когда ты в пределах моего взгляда. Я мужчина, который тебя любит, Айме.

– О, я это уже знаю! В противном случае ты бы не женился. Избавь меня от напоминания, что я не принесла приданого в брак.

– Только мерзавец мог бы сделать жене подобный намек. Только негодяй, Айме, но со вчерашнего дня ты в третий раз обращаешься со мной как с мерзавцем.

– Со вчерашнего дня ты как безумный, как зверь, нервный, раздраженный, сомневающийся, мучающий меня. Думаю, ты поссорился с матерью, а так как не можешь выместить на ней…

– В четвертый раз ты обижаешь меня, Айме. Что с тобой? Почему ты так изменилась? Почему за несколько часов вся твоя любовь, вся нежность…?

– Вся моя любовь что? Заканчивай!

– Дело в том, что я даже не знаю, как начать. Знаешь, я поставил себе цель, у меня была мечта, чтобы мы жили друг для друга, угадывали мысли друг друга, чтобы наши чувства были одинаковыми, чтобы одним взглядом каждый из нас доходил до глубины души другого.

– О, ты ужасно романтичный, Ренато! – раздраженно прервала Айме. – Ты хочешь сделать из жизни идиллию, поэму, а в жизни есть много заурядных дней, много плохих часов, неприятных минут, в которых нельзя жить, мечтая.

– Но любя можно!

– Ладно, во все часы.

– Все время! Всегда! Это было моей целью, ты разделяла, принимала это, и мы клялись в этом перед алтарем. Разве ты забыла? Ты клялась быть частью меня, а я поклялся носить тебя в сердце и любить, как свою плоть! Как же быстро ты забыла!

– Дело в том, что ты стал невыносим! – воскликнула Айме, повысив голос.

– Не кричи. На нас смотрит Ноэль, – упрекнул Ренато тихим и твердым голосом. – Я не хочу играть перед ним грустный спектакль наших размолвок.

– Сожалею, но не умею притворяться!

– Ты обязана делать это, ибо ты Д`Отремон.

– Черт, ты тратишь много времени для упоминания знаменитой фамилии!

– Что ты говоришь? – удивился Ренато.

– Чтобы ты больше ее не упоминал, потому что я сыта ею по горло, понял? Сыта по горло! Как и этой усадьбой, этим домом и…

– Замолчи! – приказал Ренато. Затем, сменив тон, обратился к нотариусу: – Подойдите, Ноэль. Мы удостоверились, что льет как из ведра.

– Да, наверху буря, но нет причин удивляться, потому что она случается почти ежедневно. И тем не менее, кажется кратковременной.

Ноэль приблизился к перилам, мимоходом наблюдая, понимая и проникая взглядом в искаженные лица молодого Д`Отремон и его жены. Она побледнела, ее губы дрожали. Тут взгляд старика посмотрел в грозовую ночь, повернулся к ним более спокойно, не обнаружив следа Хуана. Уводя разговор в сторону, он спросил:

– Могу ли я удостоиться чести поприветствовать сегодня донью Софию?

– Боюсь, что нет, Ноэль. Это я и пытался вам объяснить. Между мной и матерью есть некоторые разногласия. Несмотря на то, что я пытался всеми способами избежать этого, мы поссорились. Вы друг, которому я достаточно доверяю, чтобы не скрывать этого от вас. Вы больше, чем друг, ибо я только что назначил вас юридическим советником.

– И как я сказал ранее, боюсь, что часть этой ссоры была из-за моего назначения.

– Нет, моя мать расстроилась из-за присутствия Хуана. Айме он тоже не нравится. Но теперь у меня есть надежда, что мать изменит свое мнение, как и Айме его изменила, даже если это случится не так скоро.

Он странно посмотрел на Айме, но та отвернулась, избегая взгляда, который поймал Ноэль. Будто кинувшись в воду, старый нотариус решился:

– Ренато, к чему такое старание привезти Хуана в Кампо Реаль?

– Вы меньше всех должны спрашивать об этом, ибо знаете волю моего отца. Я надеялся найти в вас союзника, а получается наоборот.