Диктиона и планета баларов

— Ты ошибаешься. Я сказал тебе всё, но ты, возможно, что-то не поняла. Это политика.

Я фыркнула. Это получилось совершенно невольно, но он покачал головой.

— Это имеет первостепенное значение, Лора. Нам не всегда это понятно. Мы приходим в миры на время, чтоб совершить свою миссию, не слишком задумываясь, что в них происходит. Планета для нас становится лишь ристалищем. Лучшие из нас стараются не причинить зла местному населению, но это не более чем условие сложной игры. Мы вникаем в их жизнь, только если нам приходится задержаться на более долгий срок. Но и тогда мы с трудом преодолеваем привычку быть над этим… Моё положение куда сложнее. Я не забредший в этот мир странник. Я король. От меня зависят судьбы этих существ. Я вынужден соблюдать их законы. И я должен оставить после себя что-то, с чем им не придётся потом разбираться на протяжении многих поколений. Из нашей истории известно, как много значит для народов одна случайная ошибка правителей. И я не имею права допустить эту ошибку, не говоря уж о грубой небрежности или откровенном пренебрежении правилами игры.

Я посмотрела в его взволнованное лицо и вздохнула.

— Мне не нравится то, что ты говоришь. Но ещё больше мне не нравится твой тон.

— Ты просто не можешь привыкнуть к тому, что всё это всерьёз.

Он поднялся с постели и подошёл к выходу на террасу. Он стоял ко мне спиной, и я вдруг почувствовала какую-то отстранённость. Мне показалось, что я смотрю на него откуда-то издалека, а он здесь один, в этом странном и чужом мире, отягощённый жестоким Законом и не менее жестоким осознанием собственного долга. Он просто не умел иначе. Собственная жизнь для него всегда оказывалась где-то на последнем месте, а на первом — долг, в данном случае, долг перед коварными и чуждыми хвостатыми, которым почти наверняка нет дела до его жертв.

Я смотрела на его стройное тело, обтекаемое мягкими складками лёгкой белой ткани, на блестящие тёмные локоны, спускающиеся до плеч, и думала, что хвостатым нет дела и до моей бесконечной боли, с которой я люблю этого человека. Им нет дела до моего страха утратить его. Опять, как тогда.

— Не сердись, родной. Я так ждала нашей встречи, что мне не хочется думать ни о чём больше. Наверно, ты прав. Но ты же знаешь, что всё будет так, как ты решишь. Как всегда… Мне просто не хочется расставаться с тобой. Даже на минуту. Даже на тот миг, когда ты рядом, но думаешь о другом.

— Я думаю не о другом, — покачал головой он и обернулся. — Я в любом случае думаю о тебе. И знаешь… У меня появилась идея, — он быстро вернулся и присел рядом со мной. — Мы можем выиграть время. Знаешь, как? Мы тебя коронуем.

— Ты с ума сошёл! — рассмеялась я.

— Ничего смешного. Тебе нужно расширять репертуар. Королевой ты ещё не была.

— Да. Я была членом правительства Звёздной Федерации, я была гладиатором на рабовладельческой планете, я была штурманом на ормийском истребителе и телохранительницей при Верховной Жрице. А королевой я ещё не была. А Алик будет наследником престола.

— Я не шучу, Лора! — нетерпеливо воскликнул Кристоф. — Это, пожалуй, единственный шанс заставить их смириться с твоим положением.

— А, может, мне проще перебраться в гарем и не высовываться?

— А почему тебе прямо сейчас не пойти с повинной к жрецам с просьбой сжечь тебя в каменной яме? — съязвил он. — Я король, понимаешь? Чтоб меня уважали, я не могу идти на подобные уступки.

— Ну, ладно. Если ты хочешь, я стану королевой.

— О’кей! — удовлетворённо кивнул он. — Ты спать не хочешь?

— Нет, конечно! Но я хочу есть.

— Отлично. Сейчас организуем ужин при свечах, а потом поедем на экскурсию. Я горю желанием показать тебе мою пещеру.

VІ

Даже ночью здесь было жарко, как в духовке, но всё же это было необычайное ощущение: мчаться по пустыне на лёгкой колеснице, запряжённой тройкой чёрных ящеров. Я стояла позади Кристофа, обняв его за талию и пряча лицо за его спиной от секущего горячего ветра. Мимо плыли подёрнутые розовым сиянием барханы, песок шипел под колёсами, которые не скользили и не утопали в нём, а резво крутились, потрескивая тонкими спицами.

Я ещё не успела пресытиться этим новым впечатлением, как вдруг ящеры лихо развернулись и замерли, храпя, как самые настоящие кони. Кристоф спрыгнул на землю и протянул мне руки.

— Приехали.

Он легко поймал меня и на мгновение прижал к себе.

— Придётся прыгать ещё раз.

— Я готова прыгать всю жизнь, если ты будешь меня ловить.

Прыгнуть пришлось в неглубокую яму, служившую входом в пещеру. Едва я коснулась ногами гладкого каменного пола, Кристоф разжал объятия и, достав откуда-то необычный факел, зажёг его. Яркий голубой свет залил всё вокруг, и я тут же увидела стёршиеся барельефы на тёмных стенах.

— Скорпион! — воскликнула я, указав на изображение, больше походившее на рогатого рака.

— Не сыпь соль на раны! — рыкнул Кристоф и жестом указал на чёрный провал пещеры.

Я поклонилась с покорным видом и мелкими шажками засеменила вниз. Он рассмеялся и обогнал меня, чтоб освещать путь. Это была необычная экскурсия. Мы ходили по низким, запорошенным песком комнатам, и он показывал мне необычные скульптуры, побитые, оплывшие, но всё равно прекрасные. Это было очень интересно, потому что при желании можно было рассмотреть даже мелкие детали одежды, вооружения или роговых пластин ящеров и драконов. При этом он рассказывал мне об обычаях баларов, их странной вере, в которой жара и песок трансформировались во всеведущее и суровое верховное божество. Их легенды были мне не совсем понятны, но странно волновали новизной мироощущения. Слушая мужа, я начинала понимать, что для него эти разумные рептилии совсем не чужие. Он искренне интересовался ими, ища точки соприкосновения с нашей культурой, благодаря которым можно было нащупать верный контакт.

— Сколько же ты успел сделать! — поразилась я, когда мы вошли в восьмую комнату. — Здесь же целый музей!

— Первый музей на планете баларов, — улыбнулся он. — Они совершенно не интересуются своим прошлым. Я знаю о нём больше, чем кто-либо. Мне удалось собрать много сведений об их цивилизации.

— Ты же всегда мечтал быть первопроходцем.

— Да, и именно в этом смысле. Не продираться сквозь джунгли, а открывать новый мир.

— Когда эту планету официально откроют, ты сможешь написать книгу. И можно сделать снимки этих скульптур и барельефов для иллюстраций.

— Я сделал зарисовки, но знаешь, меня опять будут упрекать в мистификации, поскольку я не смогу доказать, что был здесь.

— Твой редактор на Рокнаре и не подумает упрекать тебя в чём-то. За такой материал он целый месяц будет лично привозить нам продукты из супермаркета столицы. А остальным, прежде чем упрекать, придётся опровергнуть твою правоту.

— Вряд ли им это удастся… Тут для археолога золотая жила. Если б поработать здесь в нормальных условиях… — он мечтательно вздохнул.

Неожиданно позади меня раздался странный звук. Обернувшись, я увидела маленького худенького балара с младенческими розовыми глазками. Он восторженно разглядывал меня, покачивая блестящей лысой головкой.

— Это мой ассистент, — улыбнулся Кристоф. — Вообще-то, это его пещера, но он не сердится на мою узурпацию. Я хочу показать жене наши находки, — произнёс он, перейдя на язык баларов.

Тот на мгновение перевёл сияющий взор на него, а потом на меня, после чего попытался взглянуть на нас вместе и восхищённо зацокал языком.