Династия - 2. Сатрапия

'Гостиница? Прекрасно',- с досадой подумал я.- А впрочем... может удастся за ночь узнать что-то о Ладе и Скифе.

– Я согласен,- сообщил я.

– Твоего мнения никто не спрашивал, пес,- рявкнула Махди.- А за то, что разлил мой чай, будешь читать мне сказки на ночь.

Глава 4 - Задворки Кармины

Проникнуть постороннему в карминский дворец - невероятно трудно. Патрули благодатников с повязками на рукавах, патрули стражи - моей и Агнессы - были на каждом шагу. А сбежать из него самому охраняемому человеку в Сатрапии - невозможно. Невозможная задача для простого человека.

– Теперь ты отправишься к Дамиану и скажешь, что все спокойно, я работаю над планом обороны рубежей и велел меня не беспокоить до пяти утра. Ты все понял?
– я поспешно стер платком кровь с запястья и лица офицера, который только что получил хорошую дозу. Если так пойдет и дальше, я начну падать в оборок от кровопотери.

Офицер со стеклянными глазами кивнул. Его пост находился на выходе с моего этажа, и через пять минут должен был сменить Дамиан, и это была единственная лазейка во всей грандиозной сети охраны, который окружили меня Агафон и Дамиан.

Благодать уже отравила клетки мозга мужчины, и теперь он с бессмысленными глазами ловил каждое слово. Наверняка если я велю ему броситься на скалы с балкона, он так и поступит. Сейчас он был не адекватнее марионеток Никоса, но с одним отличием - он мог распространять ' благодать' и другим людям. Все, с кем он встретится, по крайней мере на ближайшие несколько часов будут захвачены в ее тенета, они поверят каждому его слову, а я велел ему навестить Дамиана, Агафона и даже команду 'Рыбы- Меч'. В результате у всех должна остаться твердая уверенность, что я нахожусь на своем месте и даже не помышляю о чем-то таком преступном как побег. А именно эти я и занимался.

Я думал долго, о Талии, об Агафоне, об Агнесс, о Дамиане, о своем экипаже, думал я о благодати, оплетающей сетью планеты Сатрапии, глупом воре, которому доверили такую важную миссию в Каганате, а потом о Марго и Павле. И в конце концов принял решение, не самое верное, невероятно глупое и безответственное, но поступить иначе я просто не мог. Более того, я чувствовал, как петля за петлей нити 'благодати', нити фатума Первого Василевса затягиваются вокруг моей шеи и тянут туда же. В Норманию, где под сенью Черного солнца медленно, год за годом наша галактика скатывается в никуда. Я не знал, что найду там, быть может Павла, а быть может ничего, но противиться зову дольше не мог.

Однажды, Агафон принес мне книгу - 'Житие святого Византия', поначалу мне было неприятно касаться ее, но потом я заставил себя просмотреть некоторые эпизоды. И чаще всего там упоминалось слово: 'Ведение', в разных языках и культурах оно означало разное. В Каганате ситали, что это мысли Белого Ядерного Дракона, зов самой искалеченной земли, пораженной радиацией, в Норманнских княжествах - песнопения Черного Солнца, которое решает, кого следует принести ему в жертву следующим. Ужасный обычай, существующий до сих пор. Самоцветники верили, что все, происходящее с империей, предопределено и уже записано в так называемой 'Соколиной книге', а в Византии со времен первых василевсов ведение находилось в руках грезящих в Хризолиде на Яви, теперь когда Яви не стало вместе с Орденом Айя, ведение стало чем-то неуловимым, витающим в воздухе, тем, чего так отчаянно жаждал Никос и тетка Анастасия, и тем, чего ждали от меня жите Сатрапии, и ради чего Агафон не уставал устраивать покушения на мою жизнь раз за разом.

'Я вижу тонкую ниточку крови, что обрывается и соединяется вновь и все еще ведет, но не на Океану, к Марго, а в темные, наполненные фанатиками и убийцами Норманнские княжества'.

Ни один правитель в нашей семье никогда не бросил бы вотчину в столь ответственный и опасный момент, не оставил бы своих соратников, свято верящих в новый путь. Поэтому я снова убегал, как когда-то с Сиберии, теперь покидал Кармину ради неясных пока еще целей. Тайно, в одиночку, словно крадущийся в ночи вор, используя благодать чтобы обманывать и очаровывать людей, которые и так вверили в меня.

Нечего было и думать, чтобы пересечь город до самого космопорта в том виде, в каком я был, поэтому, выскользнув из черного хода дворца, я прокрался через галерею. Погруженные в полумрак полотна великих и не очень мастеров прошлого и настоящего провожали меня удивленными взглядами. Но это был тот путь, которым однажды во дворец попал Марк Рысь, и теперь я следовал той же дорогой. По пути пришлось завернуть в квартал, куда даже днем не осмеливается соваться городская стража. В темном переулке с говорящим названием 'Ножей', я без жалости стянул богатый кафтан, сапоги и даже верхнюю рубашку и затолкал все жто в бак для переработки. Какой-то тип с низко надвинутой на глаза косоворотке, прошаркал следом и, воровато оглянувшись, выхватил тряпки, мигом скрывшись в темном проулке.

Красный цвет неба служил напоминанием об опасности затеянного, но лишь короткий кинжал, заткнутый за за отворот чулка, остался единственным оружием в опасном мире ночной столицы. Я прекрасно знал, и все знали, что на Кармине нет бедноты но есть целые районы, жители которых не желали жить жизнью полной благ и благополучия, они то и позволяли существовать столичным городским алам стражи. Но ни Михаил, ни я никогда особо не занимались ими всерьез, кварталы вроде 'Ножей' были естественной и неотъемлемой частью была Кармины.

Все здесь выглядело потрепанным и внушительно грязным, что было почти невероятным в Метрополии. Элекары с гордостью носили на боках пятна ржавчины, электричество издевательски мигало в защитных контурах вокруг домов и для верности текло по скрюченной спиралями колючей проволоке. Дома не желали смотреть на мир с его обитателями и предпочитали держать ставни и двери запертыми не на один замок.

Но именно в этом районе по слухам находилось то заведение, что было мне нужно. Наконец я нашел его - потрепанная деревянная вывеска поскрипывала на ветру и гласила, что низкая дверь, будто изгрызанная бобром, вела в заведение под названием 'Терракота'. Под ногами хрустнули осколки стекла, тусклый свет пробивающийся из ставень блеснул на них, Тощий рыжий пес кинулся ком не с рычанием лаем, но цепь оказалась короткой и псина могла только на дыбы вставать, пытаясь меня достать. До его же я не люблю собак, они сразу напоминают мне о воре.

На шум одна ставня приоткрылась изнутри, оттуда а меня взглянул подслеповатый глаз, и почти тут же захлопнулась. Я уже думал, что мне так и не отворят, но вот послышался лязг многочисленных цепных замков, сверкнули искры остаточного электричества в защитном контуре по периметру двери и через узкую щелочку протиснулось нечто высохшее и сгорбленное в пластиковом комбинезоне, перед которого был заляпан чем-то липким. Может я ошибся?

– Кто нарушает спокойствие честных горожан? Чего шумишь? Сейчас как позову стражу!
– проскрипел человечек.

Я сделал шаг вперед, но псина едва не разорвала мне штанину.

– Пшла на место!
– человечек со всего размаху огрел собаку динамической горелкой, которую держа в высок поднятой руке. Визг, тихий скулеж и псина уволоклась в дыру в фундаменте здания, по видимому в будку.

– Простите, я ищу некоего Германа, здесь есть такой?
– стараясь не злить привратника, вежливо поинтересовался я, не спеша однако стаскивать с головы широкий кушак, которым замотался до самых глаз. Пока что я не был уверен, что могу не опасаясь показать свое лицо этому типу.