Династия. Феникс

— Нет необходимости. Люди на телефон снимали, есть куча роликов с разных ракурсов. Попадание ракеты прекрасно видно. Я не понимаю, зачем его величество отдал приказ публиковать такую гнусную ложь.

— Тебе ли не знать. Чем чудовищнее ложь, тем охотнее толпа поверит в неё, — процитировал я известного пропагандиста из моего прошлого мира, которого, к счастью, в этом мире не было.

— Да, я понимаю, но всё равно… А, ладно! Пошёл работать. Надеюсь, больше гостей у нас не будет, — произносит Егор и возвращает телефон Виктору.

— Вы-то там как, Александр? Всё в порядке? — спрашивает он.

— Ситуация под контролем. Держи в курсе, что будет происходить у вас.

— Конечно. На связи, — говорит Вик и сбрасывает звонок.

Не успеваю я убрать телефон, как Игнатьев трогает меня за плечо:

— Ваше сиятельство, небоскрёб Династии обстреляли из миномётов.

Вспоминаю, как дедушка упоминал о том, что пехотные миномёты формально не считаются артиллерией. Хотя они по всем параметрам относятся именно к этому виду вооружения.

Интересно, какая сволочь в своё время протолкнула этот закон…

— Последствия? — спрашиваю я.

— Пожар на сорок первом этаже, с ним справились. Выбиты окна, несколько сотрудников погибло. В целом в порядке. Тех, кто вёл огонь, уже уничтожили.

— Снова наёмники?

— Никак нет, гвардейцы Жарова. Ещё один отряд диверсантов ликвидировали при попытке приблизиться к зданию. При них было много взрывчатки.

— Кто бы сомневался. Скажите бойцам, пусть сделают фотографии. Уверен, их действия можно квалифицировать как нарушение правил дворянской войны или даже как теракт, — говорю я.

— Простите, ваше сиятельство, — кривится капитан. — Но по-моему, эта война вряд ли будет вестись по правилам…

— Император собирается выступать в прямом эфире! — вдруг докладывает один из диспетчеров, сидящих за компьютером.

— Когда? — спрашиваю я.

— Сейчас. Уже заставка по всем каналам. Экстренное обращение.

— Вывести на монитор, — велит Игнатьев.

Одна из карт Москвы сменяется на заставку в виде герба Российской Империи. Буквально через несколько секунд вместо неё появляется сидящий за столом Сергей Алексеевич Романов. За его спиной — такой же герб, как мы только что видели.

— Мои подданные, — начинает он. — Сегодня мы стали свидетелями чудовищной трагедии. Безрассудные действия отдельных кланов, привели к гибели десятков мирных жителей. Я осуждаю действия рода Грозиных, которые посмели использовать боевую авиацию над густонаселённым районом…

— Что он несёт?! — вдруг взрывается Олег. — Это была транспортная авиация, всё по закону! Да и какие десятки? Там даже двадцати человек нет!

— Тише, — лязгаю я, и капитан затыкается, только рычит, будто пёс на цепи.

— … скорблю вместе со всеми. Родственники раненых и погибших получат компенсацию не только от тех, по чьей вине состоялась трагедия, но и от меня лично, — Романов делает небольшую паузу и продолжает: — С этой минуты в Москве объявляется чрезвычайное положение. Всех, у кого есть возможность, я прошу покинуть город. Трассы будут находиться под охраной императорских войск и полиции, вы можете свободно…

«Чрезвычайное положение, да неужели? А о чём ты думал до того, как началась война?» — возмущаюсь я про себя, пока император продолжает обещать горожанам безопасный выезд из города.

— Выключите его! — вдруг раздаётся голос князя.

Я оборачиваюсь и вижу, как Григорий Михайлович входит в комнату. Олег подаёт знак, и речь императора прерывается. На экране снова карта Москвы, усыпанная красными точками.

— Я поговорил со многими дворянами, — сообщает дедушка, приподнимая телефон. — Не мы одни понимаем, что Романов слишком далеко зашёл. Обвинить нас в том, что наёмники сбили транспортный вертолёт? Это уже ни в какие ворота. Знаешь, что в Совете безопасности сказали об обстреле нашего небоскрёба?

— Что?

— Они выразили беспокойство. Выразили беспокойство! — сжимая в руке телефон, рявкает князь. — Хотя у нас тоже погибли гражданские, и хорошо, что не слишком много.

— Император не стесняется открыто подыгрывать Жарову, — сухо констатирую я. — А о чём, позвольте узнать, вы говорили со многими дворянами? Только не говорите, что вы убеждали их поднять полноценный мятеж против короны.

— Нет. До этого, я надеюсь, не дойдёт. Но есть несколько человек, готовых при необходимости вступить в войну на нашей стороне. А большинство остальных согласились подписаться под петицией. Мы намерены просить императора остановить войну или хотя бы перестать вмешиваться в неё. Кстати, многие чиновники тоже на нашей стороне. Твой друг — министр Ларин, например.

— Это хорошо. Возможно, император прислушается, когда поймёт, что вся знать против происходящего, — киваю я.

— Слабо верится, если честно, — вздыхает князь. — Но петиция со всеми подписями окажется у него на столе не раньше завтрашнего утра. До тех пор будем воевать…

К вечеру поступает несколько важных известий.

Серебряная башня зачищена, все наёмники уничтожены. Как и приказал капитан Игнатьев, пленных брать не стали. Меня немного беспокоило то, что с противником обошлись так жестоко, но наёмники, безусловно, заслужили подобную участь. Ведь гибель ни в чём не повинных людей именно на их совести.

Войска Жаровых в Подмосковье не смогли продвинуться. Вечером бои прекратились, и стороны договорились о временном прекращении огня, чтобы собрать своих раненых и погибших. Однако наутро всё наверняка начнётся заново.

Мы с князем остаёмся спать в штабе. Перед сном я звоню маме и успокаиваю её тем, что инициатива на нашей стороне, а враги не сумели подойти к поместью Череповых. С отцом тоже удаётся поговорить — правда, всего пару минут.

Он говорит, что если под Москвой у их клана всё неплохо, то в других регионах дела хреновые. Несколько вассалов уже разбиты и капитулировали, другие под серьёзной угрозой. У клана Жаровых значительно больше сил, а войска Династии не везде успевают прийти на помощь.

Другими словами, ситуацию нельзя назвать стабильной. Как нельзя с уверенностью заявить, за кем осталась победа в первый день войны.

Я ложусь на твёрдую кушетку, надеясь, что удастся поспать. Восстановить силы необходимо. Вместе со мной в комнате ещё несколько человек, включая князя и капитана Игнатьева.

Как только я закрываю глаза, воздух прорезает истошный вопль сирены.

— Обстрел! — подскакивая, кричит капитан. — В укрытие!

Глава 23