Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов: союз государственной службы и поэтической музы

«Удревнение» Блудовыми происхождения своего рода, родового имени и бережное отношение к исходной родовой легенде являлось общей чертой дворянской генеалогии. Древнерусские истоки фамилии Дмитрия Николаевича Блудова подчеркивал его первый биограф Е. П. Ковалевский: «Блудовы ведут род свой от Ивещея, во Святом крещении Ионы Блудта, бывшего воеводой в Киеве в 981 г. и умертвившего князя Ярополка. Служа верно России, Блудт в битве с королем польским Бореславом Храбрым сложил голову. О сыне его, Гордене Блудовиче упоминается в древних наших песнях между богатырями великого князя Владимира» [101] . До нашествия монголо-татар на южную Русь и взятия Киева в 1240 г. потомки Блудта служили киевским князьям. В дальнейшем род Блудовых разделился на несколько ветвей: одни служили князьям моравским, другие ушли в Польшу, а третьи, оставшись в Малороссии, сражались «под Гедемином против татар и под Владиславом II Ягайлом [102] , королем венгерским и польским, против турок». Ковалевский подчеркнул, что в битве под Варной Блудовы получили свой герб (топач) [103] .

101

Ковалевский Е. П. Граф Блудов и его время. СПб., 1871. С. 1.

102

Ягайло (Йогайла, Ягелло) (1351–1434) – великий князь литовский (1377–1392), король польский (Владислав II Ягелло, 1386–1434), родоначальник династии польских королей Ягеллонов.

103

Ковалевский Е. П. Ук. Соч. С. 1.

Переход Блудовых (который осуществил Федор Блудт, уже Блудов) на службу московскому князю относится к периоду, последовавшему после смерти Владислава II в 1434 г., когда его потомки, проводя политику полонизации, начали преследовать «русские дворянские роды». Исследователи традиционно подчеркивают древнерусскую родословную Блудова и опыт служения его дворянского рода московским князьям, начиная с княжения великого князя Василия II Васильевича Темного (1425–1462). По данным Ковалевского, Блудовы основались в «смоленской вотчине» под Вязьмой [104] .

104

Там же. С. 2.

Дмитрий Николаевич Блудов был не первым дипломатом в своем роду. Наиболее известным из дипломатов-предшественников рода Блудовых стал внук Федора Блудта – Борис, который, по летописным источникам был послом Ивана Васильевича IV Грозного при крымском хане Сайдет-Гирее [105] .

Собранные Д. Н. Блудовым сведения о землевладении и социальном статусе предков помогают понять природу сложностей в осуществлении его намерения жениться на княжне Щербатовой, когда ее отец, представитель более древнего и знатного рода князей Щербатовых выразил категорическое нежелание породниться с ним. Одним из оснований отказа князя Щербатова не титулованному Блудову являлось отсутствие должной, с точки зрения Щербатова, знатности Блудовых. Столичные князья Щербатовы были потомками «Рюриковичей» (№ 17) [106] .

105

Династии крымских в 1427–1783 и казанских в 1521–1549 (с перерывами) ханов Гиреев происходили от одного из сыновей хана Тохтамыша Хаджи-Гирея, основавшего в Крыму независимое от Золотой Орды владение.

106

Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской империи, начатый в 1797 г. Репринтное издание. Ч. 1. СП б., 2007. С. 8.

Род Щербатовых вел свое происхождение от черниговского княжеского дома Рюриковичей и был ответвлением рода князей Оболенских. Родоначальником Щербатовых стал их потомок князь Василий Андреевич Оболенский, живший в середине XV в. и представлявший XVII колено от Рюрика. Он носил прозвище Щербатый. По этой не вполне благозвучной причине его потомки стали именоваться князьями Щербатовыми [107] . В начале XIX в. для старшего поколения «Рюриковичей» генеалогия рода все еще представляла важный социальный смысл.

107

Среди Щербатовых самая известная личность – князь Михаил Михайлович Щербатов (1733–1790), автор «Истории Российской от древнейших времен» в семи томах. Ко времени сватовства Д. Н. Блудова к княжне А. А. Щербатовой его уже давно не было в живых.

Блудов стоял на более низкой, в глазах Щербатова, ступени дворянства, известной нам, скорее, по Петруше Гриневу из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина. Тем не менее, подобно детям других столбовых дворян, будучи еще младенцем, Д. Н. Блудов был записан в полк в соответствии с устоявшейся традицией [108] . Наряду с типичностью в этом, казалось бы, бытовом событии, проявила себя и судьбоносная индивидуальность. В лейб-гвардию Измайловского полка младенца Дмитрия записал его двоюродный дядя по отцу – Гавриил Романович Державин (1743–1816) – известный русский поэт эпохи Просвещения и государственный деятель. Правда, затем, по просьбе матери, еще в детском возрасте Д. Н. Блудов был уволен из Измайловского полка [109] . Военной карьеры для сына она не хотела. В современных справочниках мать Блудова ошибочно именуют Антониной Воиновной [110] . Современники ее знали как Катерину (Екатерину) Ермолаевну, урожденную Тишину (1754–1807).

108

Ковалевский Е. П. Ук. соч. С. 12. (Там же. С. 17).

109

Ковалевский Е. П. Ук. соч. С. 17.

110

Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. 1802–1917 гг. Биобиблиографический справочник. СПб., 2002. С. 89.

В «Записках» Державин описал обычай покровительства и его необходимость для карьерного роста небогатого дворянина. Он рассказал о системе покровительства как непременном основании русской дворянской жизни на основании собственного жизненного опыта, показав данное явление со времен собственной военной службы [111] . Традиция покровительства оказалась живучей.

Блудову повезло с покровителем. В отношении юного Дмитрия Николаевича его покровитель Державин действовал бескорыстно, в соответствии с принципом, который он выразил в поэтической форме: «Добро творить – не собираться, /А должно делать, делать в миг» [112] .

111

Державин Г. Р. Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина. В кн.: Державин Г. Р. Сочинения. Л.,1987. С. 288, 295, 296.

112

Цит. по: Грот Я. К. Жизнь Державина. М., 1997. С. 16.

Державина многое связывало с Блудовыми. Поэт был бедным родственником Феклы Савишны Блудовой [113] – двоюродной тетки Державина по матери (урожденной Феклы Андреевны Козловой) [114] . Ф. С. Блудова в 1762 г. проживала в Москве на Арбатской улице в собственном доме [115] . В то время Державин, по его словам, был ей «порученным» своей матерью. Это давало тетке право на «страшную выгонку» племяннику. Державин вспоминал, как под угрозой написать матери, «буде он ее не послушает», Ф. С. Блудова помешала его намерению обратиться за протекцией к И. И. Шувалову [116] , к тому времени «бывшему главному куратору» Московского университета и Казанской гимназии. «А как воспитан он был в страхе божием и родительском, то и было сие для него жестоким поражением…» [117] , поскольку ему ничего не оставалось, как «отправлять» «наряду с прочими солдатами все возложенные низшие должности» [118] . Позиция тетки оказалась непреодолимым препятствием для Державина. Полученный им от родственницы удар был тем чувствительней, что Державин не без основания рассчитывал на помощь Шувалова: тот однажды уже сыграл в его судьбе важную роль. Будучи куратором Казанской гимназии, Шувалов оказал поддержку ее ученику Державину. По воспоминаниям Державина, за неимением учителей в г. Яранске, т. е. месте службы отца, он был «научен от церковников читать и писать». Немецкому языку его учил сосланный в каторжную работу немец И. Розе, «сам невежда», не знавший грамматики. Математике обучали сослуживцы отца Лебедев и «артиллерии штык-юнкер Полетаев». В 1758 г. мать Державина отдала своих сыновей в открывшуюся в Казани гимназию, директором которой был М. И. Веревкин. Директору следовало отчитываться перед И. И. Шуваловым «в успехах» вверенной ему гимназии. Среди учеников, которые в качестве поощрения и награды были записаны «в службу в полки лейб-гвардии солдатами», был и Г. Р. Державин [119] . В тексте «Записок» Державин неоднократно называл Шувалова «своим покровителем».

113

После смерти отца (бедного офицера, имевшего неустроенные «самомалейшие деревни, и те в разных губерниях разбросанные…никакого доходу не приносили» и 10 крепостных), по словам Державина, его семья оказалась «в крайнем сиротстве и бедности». И «…даже 15 рублей долгу после отца оставшегося, заплатить было нечем». Его мать владела 50 душами. (См.: «Записки…Державина» / Державин Г. Р. Сочинения. С. 277).

114

После смерти отца Державина его мать в 1757 г. осуществила попытку «по получении доказательств на дворянство» записать сыновей, в том числе старшего, 14-летнего Гавриила Романовича «в кадетский корпус или в артиллерию», как это пытался сделать год назад ее покойный муж Роман Николаевич. Однако «…противу всякого чаяния в герольдии не могла она объяснить хорошенько роду Державиных, по которым городам и в которых годах предки их служили, то и произошло затруднение», – вспоминал Г. Р. Державин. (См. его соч., Л., 1987. С. 278). Ситуацию выправил муж сестры матери – подполковник Дятлов, живший в Можайском уезде и специально приехавший в Москву. Он «доказал истинное дворянское происхождение явленных недорослей от рода Багрима мурзы, выехавшего из Золотой Орды при царе Иване Васильевиче Темном, что явствует в Бархатной книге вообще с родами…» (См. там же). Нельзя не отметить, что очевидная в данном случае историческая неточность (вместо исторического Василия Темного Державин указал Ивана Темного) является характерной для ранней генеалогии не только рода Державиных.

115

Державин Г. Р. Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина. В кн.: Державин Г. Р. Сочинения. Л., 1987. С.287. О. Н. Михайлов характеризует Ф. С. Блудову как «скаредную и пустоголовую старуху», что, впрочем, ему позволяет жанр художественной биографии. См. Михаилов О. Н. Державин. М., Молодая гвардия, 1977. С. 13.

116

Шувалов Иван Иванович (1727–1797) – основатель Московского университета (1755) и Академии художеств (1757).

117

Державин Г. Р. Сочинения. С. 287.

118

Там же. С. 288.

119

Державин Г. Р. Сочинения. С. 279.

Ф. С. Блудова, «запрети» Державину «накрепко ходить к Шувалову», руководствовалась сложившимся у нее негативным отношением к И. И. Шувалову, как масону, что являлось выражением ею общего неприятия появившихся тогда в Москве масонов. В них она видела «отступников от веры, еретиков, богохульников, преданных антихристу» [120] . По-своему она старалась уберечь племянника. В отношении принадлежности И. И. Шувалова к масонству Ф. С. Блудова не ошибалась [121] .

120

Там же.

121

Серков А. И. Русское масонство 1731–2000. Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 913. В этом же словаре помешена статья о Г. Р. Державине, в которой сказано, что он был «предложен к посвящению в масонство в С.-Петербурге Н. Н. Трубецким». Державин был комиссионером изданий Н. И. Новикова. (Там же. С. 298).

Все эти женщины: мать Державина – Фекла Андреевна, ее родственница и тезка – Ф. С. Блудова, а также мать Д. Н. Блудова – Катерина Ермолаевна, происходившая из новгородских дворян – представляли определенный тип русской дворянки XVIII в. Представляя разные поколения, они не принадлежали европеизированной великосветской элите. Малообразованные (по выражению Державина, «по тогдашнему веку непросвещенные»), но «по природе умные и благочестивые».

По свидетельству М. А. Дмитриева, записанному тем со слов представителя старшего поколения его дяди И. И. Дмитриева, близкого как Г. Р. Державину, так и Д. Н. Блудову, но старше последнего на четверть века, «барыни и девицы были почти все безграмотные», учились читать и писать только богатые и избранные. «Это было исключительным явлением, – писал М. А. Дмитриев, – что мой дед говорил по-немецки и понимал по-французски, и что моя бабка умела писать и читала книги» [122] .

122

Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. В кн.: Московские элегии. М., 1985. С. 151.

Запомнившиеся Державину угрозы тетки Ф. С. Блудовой написать его матери – Ф. А. Державиной в случае его непослушания, сами по себе еще не доказывают умения писать. Письма могли писать по поручению дворян и «грамотники», в том числе из дворни [123] . Но по свидетельству Я. К. Грота, имевшего возможность изучить несколько сохранившихся писем матери Державина Феклы Андреевны, она все же, хотя и была женщиной «без образования», тем не менее, писать умела, правда, «едва». И все же Грот делает предположение о вероятности диктования ею писем [124] , что в целом подтверждает описанную М. А. Дмитриевым картину.

123

Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. С. 151.

124

Грот Я. К. Жизнь Державина. М., 1997. С. 22.

Сохранившиеся письма матушки Блудова к сыну свидетельствуют об ее принадлежности к числу «немногих» и умению писать. Писала она кратко и очень неразборчиво [125] . От нее, видимо, подчерк унаследовал Дмитрий Николаевич. Но она могла позволить себе вести письменную дружескую беседу с приятными ей людьми [126] .

По душевному складу Катерине Ермолаевне Блудовой наиболее близка Фекла Андреевна Державина. По отзывам своих сыновей, обе матери и Державина, и Блудова обладали нежностью и благочестием, умной и заботливой волей, способностью направлять развитие и образование детей и быть им влиятельными советницами. Они понимали цену образованию и не боялись «трудов и тревог для блага своих сыновей» [127] .

125

РГАДА, ф. 1274, on. 1, ед. хр. 1762, л. 1 об, л. 6. Письмо Е. Е. Блудовой – Д. Н. Блудову от 13 июля 1805 г.

126

РГАДА, ф.1274, оп.1, ед. хр. 2499. Письма Е. Е. Блудовой Александру Афанасьевичу и др. неизвестным лицам. Б/д. конец XVIII в.

127

Там же. С. 22–23.