Дипломатия фронтира

На третий день пребывания в турецком анклаве есть донеры и кебабы я уже не мог. С турецкой кухней нам вообще почему-то не везло — в итоге дипмиссия спасалась рыбой, тушёным мясом, а чаще фруктами и овощными салатиками. С этим, как и с турецким чаем-кофе, тут всё было в порядке.

Ну а местная продвинутая молодежь с европейским воспитанием и обликом старается посещать места со стандартно европейской же кухней. Если уж сладости, то никакого «востока».

Поэтому и не подумал на всякий случай заезжать в модное у среднего класса и отнюдь не дешёвое Ada Cafe Bookstore, а сразу рванул в демократичную кондитерскую MADO. Оставив «Ниву» чуть в стороне от трёх пристёгнутых к штакетине велосипедов, я зашёл внутрь, с удовлетворением отметив, что не ошибся. Сладкая парочка была здесь, вела тихую сладкую жизнь. Частично.

В этом заведении с двумя приметными калабрийскими соснами перед входом целый день подают «турецкий французский завтрак». Это неизменные круассаны, джем, фруктовый салат, нечто похожее на бри и апельсиновый сок. Европейский завтрак гораздо скудней английского, а французский так вообще самый скромный из всех европейских, но Екатерина уже в третий раз была в восторге, заявив: «Ты ничего не понимаешь, это же настоящая французская гастрономия!».

Если перед Екатериной Матвеевной стояла тарелка со всем этим женским счастьем, то младший был занят по-настоящему серьёзным, мужским делом. Я осторожно уселся в удобное плетёное кресло, потому что на мягком диване места мне уже не хватило, и с завистью кивнул на огромную тарелку Дино.

— Это ты ему рёбрышки с травками заказала?

— Угу-м…— сложно ответить развёрнуто с набитым ртом, понимаю.

— И кондитеры согласились? Хм… Сыночка, а ты не лопнешь?

— Всё съем, не рассчитывай! — испуганно огрызнулся младший.

— О, как… Екатерина Матвеевна, а мне вы можете по знакомству заказать точно такой же комплекс, раз уж схема налажена?

— Чтобы с двух сторон? Леди пришла в кондитерскую не для того, чтобы её прическа пропитывалась запахами баранины с чесноком! — ядовито усмехнулась начальница.

Я посмотрел на Селезневу, устремившую подёрнутый поволокой взгляд куда-то в прекрасное далеко. Словно она видела сквозь каменные стены со следами грибка не залив с пропахшими рыбой лодчонками и белыми скорлупками яхт, а расположившийся на сияющей огнями Пикадилли отель «Ритц», основателю которого принадлежит крылатое выражение «Клиент всегда прав».

А я что, не прав, выходит?

Не дожидаясь корректировки заказа, молоденькая официантка почти тут же вынесла поднос с чашечкой горячего кофе, поставила передо мной и отошла к другим посетителям.

— Катя… А ведь у меня добрые вести, — сделав маленький обжигающий глоток, многозначительно предупредил я. — Наидобрейшие, можно сказать, вести! Но меня отошьют, а тебе дадут.

Леди пристально посмотрела на подчинённого, выискивая смысловой подвох, затем картинно вздохнула, промокнув уголки рта салфеткой, нехотя кивнула и махнула рукой другой официантке, черноволосой девице с уже знакомым мне ярким вызывающим бейджиком «Мы курды!». И никто её за это не собирается хватать или штрафовать.

Хотя рано или поздно эти бейджики своё провокационное действие окажут.

Кстати, это очень важный момент.

Как известно, в земной Турции нет других национальностей, кроме тюркской. Никаких тебе черкесов, арабов, азербайджанцев, лазов и армян, в стране узаконена принудительная государственная ассимиляция. Конституционное понятие национального меньшинства отсутствует напрочь: у каждого, кто родился на территории Турции и является её гражданином, в графе «национальность» в паспорте значится «тюрок».

При этом право на сохранение собственного языка различные этнические группы могут получить лишь в случае принадлежности к какой-либо религиозной группе.

Вот так.

Однако на новом месте такой фокус не прошёл. Остальные народы и народности тоже решили начать всё заново, а власти Новой Турции не пошли на репрессии и не решились устроить кровавую кашу, которая могла бы гарантировано уничтожить анклав. Но вообще-то, курдские банды уже на поселения нападают.

Даже интересно, что будет дальше.

Подошла официантка, и Екатерина с моих слов дипломатически сделала заказ, устраивающий все стороны — барашка на кости с собой и тарелку-ассорти пирожных сейчас.

Три столика возле окон были свободны, шикарный вид открывается оттуда на Якорную бухту… Однако Селезнёва вместе с Дино решили сесть возле стены, потому что там, видите ли, мягкие диваны. Да и ладно, бог с ней, красотой залива, у меня перед глазами тоже стояли совсем другие картины.

— Ну, колись, давай, только не развози про погоду и море, — совсем не интеллигентно предложила начальница.

— Ничего, потерпите, мадам, — философски ответил я на выпад, неторопливо начиная рассказ. — Сказки длинными не бывают, это я про «Сим-сим, откройся!»… Похоже, появилась схема.

— Да-да-да! А вот я из детства помню «Сезам, откройся!» из арабской сказки «Али-Баба и сорок разбойников», это же «Тысяча и одна ночь»! — тут же откликнулась Селезнёва, пропустив мимо ушей вторую часть фразы. — Атаман сорока разбойников перед закрытым входом в пещеру с награбленными сокровищами и простой арабский лесоруб, добрый Али-Баба, женатый на бедной женщине по имени Зейнаб, бесхитростный чувак, который подслушал заклинание и решил рискнуть.

А она чертовски хороша!

Лёгкое свободное платье, приобретённое в одном из бутиков Манилы, наводило на мысль о Бегущей по волнам, Летающей фее, а может, просто намекало на способность владелицы наряда творить волшебство…

— Что уставился, как на привидение? — усмехнулась Селезнёва. Эта усмешка моментально расколотила в пыль волшебное зеркало, заставив меня совсем не романтически прошептать: «Ну, ё-моё…».

— Бабушка тоже рассказывала мне про «сезам»… — с грустью в голосе вовремя вспомнил Дино. — Говорила о волшебном растении, которое, если его попросить, может открывать замки сундуков и дверей в недоступные места… Но потом я узнал, что в Европе так называют обычный кунжут, и решил для верности научиться работать отмычками.

— О, господи…

— Ну и как, научился? — с сарказмом в голосе спросил я.

— Конечно, падре! Но у меня нет набора отмычек!

— Ничего, сыночка, папа купит… Кстати, «сим-сим» у арабов означает всё тот же кунжут, одна холера. Дверь в этой пещере должна была открываться с треском распахивающейся спелой коробочки кунжута, которая в принципе не раскрывается без посторонней помощи. Да чёрт с ними, арабами, наш «сезам» тоже распахнётся, как миленький!

— Говори уже! — нетерпеливо бросила Селезнёва.