Дипломатия фронтира

— Что?

Не понял.

— Ну как же? Именно здесь группа Квачина и нашла наш олдскульный светло-бежевый пикап «Шеви, вождь апачей»! Узнаёшь родное стойло, железяка американская?

Под капотом что-то сухо треснуло. Всё-таки узнал.

— Не унывай, индеец, — я ободряюще похлопал ладонью по торпеде. — Вспомни, что ты здесь делал? Стоял в полутьме среди презренных банок и пылился! Ни тебе ухода, ни заправки… А сейчас у тебя яркая жизнь, полная головокружительных приключений!

На это раз пикап ничего не ответил.

— Папа, ну, долго ещё? — отрок уже извёлся. Ещё бы, у меня тоже все кости болят.

Я не стал открывать карту, сколько можно на неё смотреть — наизусть помню каждую линию и штрих.

— Километра полтора или два. Но расстояние сейчас не самое главное.

— Почему?

— Скоро узнаем.

«Апач» свернул за большой скальный выступ и остановился — перед нами опять появилась речушка Эллис-Крик. И сразу кое-что стало ясно.

— Странная она какая-то, Шахта № 12, — задумчиво пробормотал Дино. — Ведь в шахте есть специальное оборудование, материалы, инструменты, лебёдки, тачки… А здесь даже дорогу для транспорта не пробили. Не в рюкзаках же…

Действительно, проезжая грунтовка заканчивалась возле сгоревшего пакгауза, дальше дороги не было.

— В тепловизор посмотри, — приказал я. А сам взял в руки обычный бинокль.

Как ни крути, первооткрыватели и остальные авантюристы, что здесь побывали, постепенно двигались вверх не по руслу ручья, где в резиновых сапогах можно поломать ноги на мокрых, покрытых скользким илом камнях, а по правой береговой террасе — широкой зелёной полосе вдоль подошвы. Сейчас там не пройдёт даже квадроцикл. Но тропу пробить можно. Вполне.

— Эх, где мой «харлей»… Что будем делать, падре? Оставим «Апач» здесь и пойдём пешком? — спросил сынуля с досадой.

— Ещё чего! — я даже возмутился. — Ты прирождённого автобусника с техасским скаутом не путай! Ноги на камнях ломать? Нет уж. Колёса надо держать при себе, мало ли что там может случиться.

— Но как мы…

— Встанем в русло и поедем прямо по ручью, — перебил я отрока.

— Как, прямо по воде?! — удивился Дино.

— Нормальная практика! Практически весь правый берег Енисея — это Средне-Сибирское плоскогорье, поэтому большинство речек имеют горный характер, быстрое течение и каменистое дно. Как и сам Енисей, впрочем. И только северные реки бассейна, выходя на Северо-Сибирскую низменность, превращаются в равнинные. А вот левый… Это уже Западно-Сибирская равнина, страна разливающихся рек и топей! Там такой фокус опасен, дно чаще всего топкое, увязнуть на машине легко.

— А ты сам так ездил?

— Сто раз! — легко соврал я. — Ну… не сто, конечно, но десяток подобных рейсов на «камазах» имею точно.

— Подожди. А если мы всё-таки застрянем среди камней? — продолжал волноваться adottato.

— Если, если… Вытащим! Лебёдка и трос есть, домкрат и лопата тоже. Есть такое русское правило: «Глаза боятся, руки делают». Что увидел в теплаке?

— Три зайца. Большие, но в Альпах они ещё больше. Наверное, здесь для них корма маловато.

— Значит, наши косые под Берлином ещё крупнее… Ну и пёс с ними.

Зайчатина в семье не в почёте. А просто так Дино зверя уже не бьёт, потому что знает — разделывать добычу придётся самому.

— Знаешь, что? Доставай-ка ты из рундука корзинку с пирожками миссис Молли. Вдруг придётся удирать во всю прыть, а мы голодные.

— Хреновая шуточка, Максим Валентинович, — непривычно по-взрослому оценил мой неуклюжий юмор парень на чистом русском языке.

С момента отъезда мы ещё не ели. Корзинка полная, здесь вам не лесобиржа.

— Назад посмотрел?

— Нет… ещё.

— Ну, так посмотри! Да хорошенько, внимательно! Вдруг с тылов враг подкрадывается? Давай-давай, а я пока перекус соберу, да кофейку налью.

…Ущелье, зажатое меж зубчатых пиков, наконец-то выплюнуло нас к финишу после столь изматывающей езды по руслу Эллис-Крик. Я остановился и оглянулся. В сотне метров ниже, на ровной площадке у ручья замер «Апач», заранее поставленный капотом на выезд, так вернее. Оттуда, кстати, проём грота еле заметен.

— Как-то не похоже, что поблизости есть Шахта № 12, — пробормотал Дино.

— Признаков нет, — согласился я, — но люди здесь бывают.

Нормально мы по ручью доехали, единственной помехой стали естественные шлагбаумы — подмытые и наклонившиеся к руслу тонкие стволики прибрежных сосенок со свисающими почти до самой воды ветками. Колёса тяжёлого «Апача» ломали их как спички.

Под стенами — обширные ягодники, так что местным платформенным зайцам живётся здесь неплохо.

Дино несколько напряжённо обводил выставленным вперёд стволом ППС пространство перед гротом, а я, то и дело приседая на корточки, высматривал среди камней следы людей и зверей. Следов сапог почти не было, всего два старых отпечатка. Были тряпки: разорванный и выпотрошенный брезентовый рюкзак, рукав от рыжей кожаной куртки, грязный бинт…

А вокруг — уже знакомая череда замшелых скал, где кроме редкой травы и лишайников ничего не видно. В каньоне дул ровный, свежий, даже ласковый ветерок. Зеленела трава, журчала серебряная ленточка горного ручья, вытекающего из этого грота или пещеры. Выше по склону, в нескольких сотнях метров за полосой кустарника, у стены стояла группа из трёх печальных сосенок бронзового цвета.

В голове немой вопрос: «Ёлки, где следы промышленной деятельности? Ржавое ведро, обрывок каната или цепи… ради чего мы сюда карабкались? Столько сил и казённых средств…».

Бернадино, почувствовав моё раздражение, ни слова не говоря, отрицательно покачал головой. Я сплюнул.

— Падре, входим?

— Да. Прикрываем глаза на минуту, слушаем в четыре уха.

Предохранитель на автоматическом огне.

Тёмный грот притягивал чернотой широкого входа.

— Вперёд, ты слева.

Я сразу ушёл направо и присел у стены, выставив за выступ ствол автомата.

Звук… Да, это был шелестящий шум самого настоящего водопада, вот откуда здесь ручей, что течёт между нами с сыном! Шум воды сливался с треском сверчков в трещинах, мне даже померещился шуршание крыльев летучих мышей, поселившихся где-то в глубине.

Успевшее лишь немного адаптироваться к темноте зрение не позволило разглядеть большой и глубокий грот. Надо брать прибор.

— Готов! — хрипло доложил сын, пристраиваясь с левой стороны от прохода.

— Наблюдаем, всё фиксируем. Я беру тепловизор, ты — фонарь. По очереди! Прикрываем! — рявкнул я в завершение.

Пещера огромная, на первый взгляд совершенно пустая, но кто знает…

— Начинай двигаться с фонарём слева направо, делай остановки, свети во все дыры и фотографируй. У меня камера в тепловизоре. Вперёд, Дино!