Директива Джэнсона

– Мог ли я что-нибудь предпринять? – спросил Зинсу голосом, в котором прозвучали страх и укор самому себе.

– Ничего. Если бы вы проявили чрезмерную настойчивость, это только пробудило бы его подозрения. Этот человек страдает тяжелой формой паранойи.

– Как вы находите его предложение? Он поставил нас в тупик, не так ли?

– Ход просто гениальный, – скрепя сердце вынужден был признать Джэнсон. – Этот тип просчитывает все наперед не хуже Бобби Фишера. [73]

73

Фишер, Роберт – американский шахматист, 11-й чемпион мира.

– Ведь вы же как раз хотели выманить его…

– Новак предвидел такую возможность и предпринял соответствующие меры предосторожности. Он знает, что ему противостоит считаная горстка людей. Служба охраны президента ни в коем случае не будет посвящена в тайну. Новак воспользуется в качестве щита нашими же людьми. И это еще не все. Он подъедет к зданию Генеральной Ассамблеи в сопровождении мэра Нью-Йорка. Попытка покушения на него поставит под угрозу жизнь этого популярного политика. Он окажется в зоне строжайших мер безопасности, в окружении зорких телохранителей, сопровождающих лидеров государств всего мира. Если сотрудник американских спецслужб попытается выстрелить в него, последующее расследование непременно приведет к сокрушительному политическому взрыву. До тех пор, пока Новак будет находиться в здании Генеральной Ассамблеи, мы не сможем его и пальцем тронуть. Не сможем. Он будет постоянно окружен плотной толпой. Принимая в расчет его популярность во всем мире, международное сообщество сочтет за честь…

– …радушно встретить человека, несущего свет угнетенным, – поморщившись, закончил за него Зинсу.

– Это как раз в духе Демареста. «Спрятаться у всех на виду» – это было одно из его излюбленных определений. Он говорил, что иногда лучше всего прятаться на глазах у всех.

– По сути дела, он так мне прямо и сказал, – задумчиво произнес Зинсу и посмотрел на зажатую в пальцах ручку, пытаясь силой воображения превратить ее в сигарету. – И что теперь?

Джэнсон пригубил чуть теплый кофе.

– Или я что-нибудь придумаю…

– Или?

Глаза Джэнсона стали жесткими.

– Или ничего не придумаю.

Не сказав больше ни слова, он вышел из кабинета, оставив генерального секретаря наедине со своими мыслями.

Зинсу почувствовал, как сдавило у него грудь. Сказать по правде, генерального секретаря мучила бессонница с тех самых пор, как его ввел в курс дела президент Соединенных Штатов, с неохотой уступивший настойчивым требованиям Джэнсона. Зинсу пришел в ужас; он до сих пор не мог опомниться. Как могли Соединенные Штаты Америки пойти на подобное безрассудство? Но только на самом деле это были не Соединенные Штаты, а небольшая группа заговорщиков. Крючкотворов, как назвал их Джэнсон. Важнейшая государственная тайна переходила от одной президентской администрации к другой, вместе с кодами ядерного арсенала страны – едва ли не такая же смертельно опасная.

Зинсу был лично знаком с большим числом глав государств, чем кто-либо из живущих на земле. Он понимал, что президент Берквист не представляет себе в полном объеме ту кровавую бурю, которая поднимется, если правда о программе «Мёбиус» всплывет на поверхность. Перед мысленным взором генерального секретаря проходили премьер-министры, президенты, председатели правительств, генсеки партий, эмиры и короли оболваненной планеты. Рушилась вся послевоенная система взаимопонимания. Новые «горячие точки» во всех уголках земного шара, десятки разорванных договоров и соглашений о прекращении вооруженных конфликтов, потому что с их автора сорвана маска – на самом деле это был американский агент. Мирный договор, заключенный Петером Новаком на Кипре? Он будет порван в клочья через несколько часов, подвергнувшись нападкам и обвинениям как со стороны греков, так и со стороны турок. Каждая сторона обвинит своих противников в том, что те с самого начала знали правду; соглашение, еще совсем недавно считавшееся нейтральным, теперь будет рассматриваться как потворствующее врагу.

Ну а дальше?

Валютный кризис в Малайзии? Извини, старина. Это наших рук дело. Небольшое понижение курса фунта стерлингов семь лет назад, приведшее экономику Великобритании к неприятным последствиям? Да, мы воспользовались этим обстоятельством в собственных интересах, и тяжелая ситуация превратилась в критическую. Ужасно сожалеем, но мы просто не подумали, чем это может обернуться…

На смену эпохе относительного мира и процветания придут войны и лишения. А что станет с представительствами Фонда Свободы в развивающихся странах и государствах Восточной Европы – после того как весь мир узнает, что их использовали в качестве прикрытия американские спецслужбы? Во многих странах, сотрудничавших с Соединенными Штатами, правительства просто не перенесут этого позора и вынуждены будут уйти в отставку. В других странах политики, чтобы сохранить лицо перед своими гражданами, разорвут связи с Америкой и объявят бывшего союзника врагом. Зарубежные филиалы американских компаний, не имеющих никакого отношения к Фонду Свободы, будут национализированы. Мировой торговле будет нанесен сокрушительный удар. А тем временем недовольные и обездоленные во всем мире наконец получат casus belli; [74] смутные подозрения обретут красноречивое подтверждение. Официальные политические партии и национально-освободительные движения поднимут крик, обвиняя американский империализм. Раздробленная Европа, лишь недавно начавшая делать первые робкие шаги к сближению, объединится перед лицом общего врага – Соединенных Штатов Америки.

74

Повод для объявления войны (лат.).

Кто встанет на защиту США? У кого хватит решимости подать голос в поддержку страны, предавшей своих ближайших союзников? Страны, посредством тайных рычагов манипулировавшей правительствами всех государств земного шара? Страны, разбудившей справедливый гнев миллиардов людей? Даже организации, занимающиеся проблемами международного сотрудничества, подпадут под подозрение. По всей вероятности, грядущая катастрофа станет концом Организации Объединенных Наций; если и не сразу, ООН все равно обязательно погибнет, смытая приливной волной растущих обид и подозрений.

А это будет означать – как там говорят американцы? – что весь мир погрузится в пучину смуты.

Перечитав еще раз только что полученную телеграмму, Халиф ощутил прилив радостного возбуждения. Казалось, сплошные тучи наконец разошлись, дав возможность увидеть яркий луч солнца. Петер Новак выступит с обращением на ежегодном заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Этот человек – а он в конечном счете не более чем человек – наконец покажется на людях. Его встретят восторженными криками и словами признательности. И, если Халифу удастся осуществить задуманное, кое-чем еще.

Ахмад Табари повернулся к министру безопасности республики Мансур – на самом деле простому торговцу коврами, как бы пышно ни называлась его должность. Халиф обратился к нему почтительно, но в то же время его тон не допускал возражений.

– Это заседание будет иметь очень большое значение для Исламской республики Мансур, – сказал он.

– Ну разумеется, – согласился министр, невысокий, неказистый человечек в простом белом тюрбане.

Во всем, что не касалось догм Корана, руководство этого убогого, нищего государства с благоговейным почтением прислушивалось к чужим советам.

– О Мансуре будут судить по вашей делегации – по профессионализму ее членов, их дисциплинированности, умению вести себя. Не должно быть никаких ошибок, даже перед лицом неизвестного и непредвиденного. Необходимо обеспечить высочайший уровень безопасности.

Министр Мансура склонил голову; он прекрасно сознавал, что находится не в своей стихии, и, к собственной чести, не пытался притворяться, по крайней мере в присутствии признанного мастера политических интриг, стоявшего перед ним.

– Поэтому я сам буду сопровождать вашу делегацию. Вам необходимо только предоставить мне дипломатическое прикрытие, а я лично прослежу за тем, чтобы все было как надо.

– Хвала Аллаху, – сказал тщедушный человечек. – На большее мы и не смели надеяться. Ваша преданность правому делу придаст силы остальным.

Халиф кивнул, принимая похвалу.

– Но я делаю лишь то, – скромно произнес он, – что надлежит делать.

Длинный особняк при всей своей элегантности казался ничем не примечательным. Бурый камень: в Тертл-Бей, районе Нью-Йорка, таких домов сотни. Крыльцо было выложено из серовато-коричневого кирпича; ступени прикрывала черная металлическая решетка. Эта решетка не давала поскользнуться в слякоть и гололедицу; кроме того, установленные под ней датчики регистрировали появление постороннего. Солнце отражалось от окон гостиной, забранных частым переплетом; со стороны казалось, что это сделано лишь из соображений красоты, но в действительности толстые стекла выдерживали попадание крупнокалиберных пуль. «Стерильная семерка» – так называл этот особняк заместитель директора разведывательного управления министерства обороны. Этот охраняемый дом, один из десяти, разбросанных по всей стране, руководители программы «Мёбиус» держали для своих целей. Джэнсон получил заверения, что здесь он будет находиться под круглосуточной охраной; что не менее важно, ему была предоставлена возможность пользоваться самыми современными системами связи, в том числе он получил прямой доступ к огромному банку данных, собираемых всеми разведывательными службами Соединенных Штатов.