Дитя для двух королей

По телу побежала дрожь от подобных мыслей. Его грубые руки на моей обнаженной коже. Тяжесть мощного тела… Точно нет!

По его сощурившись глазам показалось, будто мужчина прочел роящиеся в голове мысли на моем лице. Стало неловко. Я с энтузиазмом принялась выбирать, что попробовать первым. Взяла сочащееся соком мясо, переложила на свою тарелку и вскоре опустила небольшой кусочек в рот.

Боги, это великолепно! Нежное, оно едва не таяло на языке. Рецепторы взорвались от блаженства. Я с трудом не замычала, прикрыла глаза. Но сразу напомнила, что нахожусь с незнакомцем в запертых покоях и придала себе более серьезный вид. Отрезала еще, наколола на вилку.

– Ваше вино, – мужчина поставил возле меня наполовину наполненный бокал.

Я взяла за ножку, пригубила. Почувствовала сладкую терпкость с легкой кислинкой, которое устремилось к горлу и согревающим теплом достигло желудка.

– Вкусное.

Он даже не улыбнулся. Остался той же неповоротливой глыбой льда с резкими движениями и пугающим взглядом.

– А теперь расскажите о себе, миледи.

– Ну, – отставила я бокал, повертела его между пальцами. – Вы слышали о завесе?

– В одной из церквей Элиона блуждает подобная идея, однако она признана недействительной из-за невозможности доказать существование завесы и всего, что к ней прилагается.

От вспыхнувшей надежды я даже ухватилась одной рукой за край стола.

– А если бы кто-то сказал, что пришел из другого мира…

– Я назвал бы его психом и отправил в лечебницу для душевнобольных.

Вот и весь ответ.

– Понятно.

– Но почему вы спрашиваете?

– Просто… встретила недавно одного человека, который утверждал, что явился из-за завесы и слезно умолял меня помочь, а я совершенно не знала, что могу для него сделать. Настолько впечатлилась его речами, что постоянно о нем думала и теперь даже решилась спросить у вас.

– Лучше не разговаривать ни с кем о таком, вас могут неправильно понять.

– Спасибо за совет, – закивала я и снова принялась есть, чтобы скрыть разочарование.

Некоторое время в комнате был слышен лишь стук столовых приборов. Я усердно наполняла желудок, правитель же потягивал вино, наблюдая за каждым моим движением.

– А бледная смерть? – спросила я, отчаявшись получить воодушевляющий ответ.

– Какие необычные вопросы. Если кто-то из ваших знакомых болеет этой хворью, то ему не позавидуешь. С ним можно сразу проститься.

– И нет никаких противоядий, лекарств?

– Нет. Мои родители умерли от нее. Мучает человека довольно продолжительное время, отличается ужасным кашлем, выматывающей бессонницей и лихорадкой по вечерам.

Сердце упало в пятки, стало горько от осознания, насколько крепки наброшенные на меня сети монахинь. И ведь не убежать. Какой смысл? Чтобы потом до конца жизни корить себя за смерть сестры, потому как способов излечения «не существует»?

– Простите, что пришлось вам об этом напомнить.

– Ничего, давно это было, – опять же без особых эмоций произнес он и озвучил свой вывод: – Полагаю, открываться мне вы не желаете. Что ж, давайте я начну, может, так вам будет проще справиться со своим страхом. Как вы уже знаете, меня зовут Давир Эберон, я пятый король Хейсера и считаюсь сильнейшем ардом Элиона. Истинный дег. Не женат, до недавних пор даже не задумывался о браке, не говоря уже о любовнице.

– Почему вы все это говорите?

– Позвольте вашу руку, – сказал он, и я опасливо вложила ее в широкую ладонь.

Мужчина провел пальцем по линиям на ней, глубоко о чем-то задумался, а потом достал кончик своей косы и начал выводить сложный символ, попутно поясняя:

– Полагаю, вы с дегрой не знакомы, так бы понимали, насколько своеобразна. Она накладывает на арда многочисленные ограничения. Это расплата за подаренную природой силу.

Символ постепенно становился все сложнее. Наполнялся завитками. В какой-то момент начал переливаться алым и будто становился клеймом.

– Что вы делаете? – попыталась я выдернуть руку, но мужчина удержал.

– Не бойтесь, если ничего не выйдет, я сниму метку.

Он убрал кисть своих волос, и руна ярко засветилась, а потом внезапно исчезла, отдав покалыванием на лопатке.

– Это знак принадлежности, ничего не обязывающий, но дающим возможность чувствовать вас, миледи.

– Зачем он? – попыталась я обернуться, но ничего не увидела на своей спине. – Может, сначала нужно было спросить у меня?

– Вы уже все сказали, раздевшись передо мной. Это древняя традиция, убегающая корнями еще в те времена, когда арис и дегра были едины, что некоторые психи считают выдумкой. Девушки намерено оголялись перед мужчинами, намереваясь тем самым показать, что готовы подарить себя и согласны на любое место возле него, будь то жена, любовница или даже прислуга. В этом есть смысл, потому как она демонстрировала таким образом отсутствие на своем теле знаков принадлежности.

Чертовы монахини! Открутить бы им головы.

– Позволите? – вдруг спросил мужчина, продолжая удерживать мою руку.

– Да, – опасливо ответила я, не в силах предугадать его следующих поступков.

Правитель наклонился, положил мою ладонь на свою щеку, прижался к ней. И это выглядело так мило, нежно, что я замерла от необоснованного восторга. Глыба льда, которая нуждалась в простой ласке, чтобы растопили ее, превратили в обычного человека, полного чувств и эмоций. Камень, жаждущий жизни.

Это было самым большим откровением, которое я когда-либо слышала за прожитые годы. И от кого, от мрачного человека, одним своим видом вызывающего во мне страх.

– Другим людям сложно ко мне прикасаться, – сказал он, открыв глаза.

Теперь в них не было алого блеска, даже ушла заполняющая их чернота.

– Обычно это вызывает неудобство и отторжение. Но не у вас.

– Почему?

– Потому что вы мне полностью подходите. На вас не действует моя дегра, никак не влияет, и это огромная редкость. Вы первая и, боюсь, единственная.

– Почему боитесь? – прошептала я, подавшись вперед, хотя должна была давно выдернуть руку и отстраниться. Не нужны мне подобные признания.

Однако я была обескуражена его заявлением. И, наверное, очарована. Внутри что-то плескалось. Хотелось слушать мужчину, словно его простые объяснения уплотняли опору под ногами и позволяли увидеть этот мир, какой он есть, наполняли меня саму чем-то материальным, ценным. С пояснениями Давира окружение обретало очертания, а я больше не тонула в темных глубинах и будто видела свет, к которому нужно плыть.