Дитя для двух королей

Мне не сиделось на месте. Я порывался спуститься в подземелье, где обычно держали заключенных, и допросить Талью лично. С пристрастием. А потом… убить?

Именно так мы поступали со шпионами. И подстилку бастарда ждала та же участь.

– Мой повелитель, – раздался мелодичный голос Офелии, – вы хотели меня видеть?

Нет, я никого сейчас не желал видеть. Разорвать всех в клочья – вот что мне нужно!

– Да, – оторвал голову от бумаг на столе и мазнул взглядом по призывно вздымающимся полушариям груди, впервые не оценив их по достоинству. – Я намерен выдать тебя замуж за лорда Сорданиарра. Ему нужен месяц, чтобы закончить с моим поручением, и он прибудет во дворец. Будь готова с ним встретиться.

– Но, мой повелитель, я больше не устраиваю вас?

– Ступай, – достаточно сдержанно приказал я и сосредоточился на исписанной ровным почерком бумаге.

Следовало давно избавиться от Офелии. Это все совет и их блеяние, что мне нужна фаворитка, которая поможет с управлением дворца, остепенит меня самого, привнесет гармонию в мою жизнь. Старшая Глори показалась идеальной кандидатурой. Красивая, обученная, с нужной хваткой. Но все было только на словах. По итогу она занималась лишь сплетнями, развлечениями, покупками и моей постелью. Мне порой хотелось чего-то простого, знакомого, незамысловатого, и именно такой была она. Моим своеобразным «домом». Вот только любая сила накладывала ограничения. И поэтому никто из девушек не мог находиться со мной долго.

Я в состоянии удовлетворить любую, даже не делая для этого ничего. Такова особенность ариса. Мои временные избранницы становились зависимы, хотели еще и еще, но не выдерживали. Перенасыщались. Чуть ли не ломались, потому что не могли больше впитывать мою силу, но тем не менее тянулись ко мне, как цветы к дневному свету. Зная, что обжигаю. И ни одна из них не смогла выдержать дольше определенного срока. Да, помогали большие перерывы, как у нас с Офелией. Но это все не то.

У меня никогда не будет одной и на всю жизнь. Мой арис сломает любую.

А сейчас я не мог сосредоточиться на документе. Не вчитывался в строки, но и не отрывал взгляда. Будто держался за тлеющую соломинку и еще надеялся угомонить бурю внутри. Она уляжется. Со временем. И мне требовалось это время, иначе я уничтожу ее…

Шлюха!

Румяные щеки, горящие возбуждением глаза, срывающееся с алых губ «Еще». Сумасшедшая! Кто вообще выдержит моего напора? Она мне снилась. Была моим кошмаром и наваждением. Въелась в кожу, как плохие духи лорда Виасса в обивку дивана, и ничем не выводилась. Даже теперь, невзирая на злость и желание задушить бастардову подстилку, я хотел ее. Хотел так, что сводило скулы.

Я сжал кулак, ударил им по столу. Цепь самоконтроля треснула… А стоило подскочить с кресла, как порвалась со звоном и упала к моим ногам, выпуская бешеного пса на волю. Я выскочил из кабинета, поспешил к парадной лестнице, а затем через пару переходов уже к подземельям. Замедлился лишь раз, когда увидел Талью на узком лежаке, трясущуюся от холода.

Правда, отбросил прочь неуместную жалость и ворвался в ее сырую камеру.

– Стул, – приказал стражнику и вскоре сел на оный, широко расставив ноги. – Итак, маленькая шлюшка, что скажешь в свое оправдание?

Она спустила на пол голые ступни, села ровно. Посмотрела прямо мне в глаза. Нет, так не пойдет!

– На колени!

– Что? Зачем? Я все расскажу, что только попросите, мне не сложно. И метка, она…

– На колени, ничтожество! – процедил я, сжимая кулаки.

Как?! Откуда метка? Почему именно на ней, на той, кого я отчаянно искал последние несколько дней? Впервые не потому, что хотел убить или покалечить. И даже не из-за ожога на шее от пириуса, хотя он стал толчком к решительном действиям.

Девушка поджала губы, выпрямила спину и произнесла:

– Нет!

– Нет? – даже опешил я.

– Я не встану на колени.

– Ты не только встанешь, – поднялся я и направился к ней. Схватил за волосы, дернул назад, чтобы смотрела на меня и понимала: не шучу, – но и будешь валяться в моих ногах, молить о пощаде. Пожалеешь, что связалась с ним!

– Хорошо, полежу на полу, вытерплю любое унижение, но на колени не опущусь. Ни перед вами, ни перед кем остальным! – говорила она, а в глазах блестели слезы.

– Грязная шлюха.

– Ненормальный извращенец! – с отвращением выплюнула она, что меня крайне возмутило и… поразило.

Нет, я не сомневался по поводу своих пристрастий, но услышать это от заключенной, которую ждала смертная казнь, казалось смехотворным.

– И тем не менее ты стонала подо мной.

– Пришлось, меня заставили.

Ее глаза… Этот вызов, непоколебимость, упрямство. И снова цепи звенели на моей шее, тянули вниз, к ней. Жадно впиться в поджатые губы, задрать повыше юбку и войти в нее. Почувствовать умопомрачительную тесноту, сорваться, быть несдержанным, агрессивным. И что же останавливало меня?

Точно, метка врага!

Я дернул ее за длинную шевелюру и бросил на пол. Приблизился к девушке, едва не задел носами ботинок тонкие пальцы, резко выделяющиеся на грязном полу. Опустился на корточки. Поддел волос, упавший на лицо, с болезненным упоением заправил за ухо.

– Я приду завтра, а ты пока подумай над своим поведением.

Она подняла глаза, и столько злости в них было, что захотелось отшатнуться – меня словно плетью хлестнули. В самое нутро.

– Настолько ли принципиальны твои убеждения, шлюшка? Лучше сразу быть сговорчивой, и, возможно, я убью тебя нежно.

Я встал. Решил больше не задерживаться здесь ни секунды.

За мной закрылась дверь, понеслась металлическим звоном по длинному коридору подземелья. Я ускорил шаг, понимая, что попросту уносил ноги, потому что вообще не стало проще. Лишь на ступенях замедлился. Не смог выбросить их головы образ, как Талья тряслась в сырой камере. Подозвал стражника.

– Принеси ей одежду какую и теплое одеяло. А, и про обувь не забудь.

– Слушаюсь, мой повелитель.

Ноги привели меня в библиотеку. Руки потянулись к графину с виски. Глоток, еще один. Первый стакан полетел в стеллаж. Второй разбился об пол. Третий разлетелся осколками об подоконник. А я не мог утолить голод, пил, злился. Злился и пил, вымещал гнев на этих дурацких стаканах.

Не понимал, откуда это чувство. Почему меня задела метка на ней. Ведь мне попадалось много шпионов из Хейсера. Я знал, что враг не дремлет, разведывает информацию обо мне, чтобы быть готовым к любому нападению, как силовому, так и экономическому. Но Талья… здесь другое, мне хотелось ее, ту, чистую и своеобразную, а не эту, оскверненную дегрой.

– Твою ж мать! – взревел я, и очередной стакан полетел в стену.

Я откинулся на спинку кресла и в какой-то момент задремал. Проснулся от настойчивого жужжания над головой, которое не прекращалось.