Дитя любви

– Так делай же!
– сказал Бомонт Гранвиль. Он повернулся к Харриет.
– Вы ходили по лавкам? Почему бы нам не оставить нашу пациентку здесь на время, пока ей делают перевязку, и не продолжить это увлекательное занятие? Как только она будет готова, мы вернемся. У вас есть карета? Ей не следует ходить.

– Мы не собирались далеко отходить от Уайтхолла, поэтому пришли пешком, объяснила Харриет.

– Но она не может ходить! Впрочем, предоставьте это мне: я отвезу вас назад в своей коляске!

– Вы так добры к нам, сэр!
– воскликнула Харриет.

– Я всегда к вашим услугам, - ответил он.

– Кажется, это хорошая мысль, Присцилла, - сказала Харриет.

Я не ответила: мной овладело беспокойство. Аптекарь взбалтывал что-то в одной из бутылочек. Я подумала: "Пока что Гранвиль не делает нам ничего плохого, но что все это значит?"

– Тогда мы зайдем за тобой чуть позже, - сказала Харриет.
– Через полчаса, ладно?

Аптекарь ответил, что к этому времени я уже буду готова.

– Это прекрасный выход из положения, - сказала Карлотта, - а потом мы отвезем тебя домой.

Я проводила их взглядом. У дверей Гранвиль повернулся и еще раз взглянул на меня. Я не могла понять, что у него на уме, но чувствовала эту его вечную усмешку.

От запахов аптеки меня начало тошнить. Я наклонилась и стянула чулок: моя нога страшно опухла. Аптекарь склонился над ней и помазал поврежденное место чем-то прохладным. Боль в ноге слегка успокоилась, но ничто не могло успокоить боль в моей душе.

Что это могло значить? Ну почему я подвернула ногу именно в этот момент? Вероятно, потому, что при виде его мои руки и ноги сковал необъяснимый ужас!

Так домой он отвезет нас в своей коляске! Мне следовало бы отказаться от этого, потому что потом его пригласят в дом, угостят вином, предложат перекусить. На Харриет он произвел большое впечатление, это было видно невооруженным глазом.

Я должна напомнить ей, кто он такой. Может, она вспомнит, когда услышит его имя? То, как избил его Ли в Венеции, вызвало толки, но это было пятнадцать лет назад. Как только смогу, я сразу напомню Харриет о нем, ибо в его знакомстве мы совсем не нуждались!

Аптекарь без перерыва расхваливал свои мази и лосьоны. Он пытался продать мне что-нибудь из своего товара: мыло для лица, которое делало кожу нежной, как у ребенка, специальные лосьоны, чтобы красить седые волосы. В его распоряжении имелись и изысканные духи для джентльменов, а для женщин его аптека была настоящей сокровищницей.

Я откинулась на спинку стула и закрыла глаза: мои мысли были далеко от аптеки.

Через полчаса Бомонт Гранвиль, Харриет и Карлотта вернулись. Последняя была в полном восторге: их провели по чудеснейшим лавкам, их добрый друг знал все самое лучшее на рынке и позаботился о том, чтобы они покупали товары только прекрасного качества.

– Вы можете ходить?
– Голос его был мягок и заботлив, хотя в глазах по-прежнему играла насмешка.

– Я хотела бы поехать домой!
– ответила я.

– Моя карета уже здесь, вам надо всего лишь выйти из аптеки.

– Но сначала, - напомнила я ему, - мы должны расплатиться с аптекарем, который так помог мне. Он пренебрежительно махнул рукой:

– У него есть мой счет, это уже мои проблемы.

– Я и слышать об этом ничего не хочу!
– ответила я.

– Да ничего, пустяки.

– Прошу вас, скажите, сколько я вам должна?
– обратилась я к аптекарю.

– Я запрещаю!
– приказал Гранвиль. Аптекарь виновато посмотрел на меня и развел руками.

– Я не могу позволить этого!
– настаивала я.

– Значит, вы лишите меня этого удовольствия?

Я достала из кошелька несколько монеток и положила их на прилавок. Аптекарь беспомощно взглянул на них. Я поняла, что он очень боится Бомонта Гранвиля.

– Ну тогда хоть не отказывайтесь от удобств моей кареты.

– В этом нет нужды, - ответила я.
– Мы можем подождать, пока прибудет наша, надо только послать за ней.

– Да что на тебя нашло?
– рассмеявшись, спросила Харриет.
– Очень невежливо с твоей стороны отказываться от столь любезно предложенной помощи!

Он помог мне сесть в карету. Карлотта села рядом со мной, а он и Харриет расположились на противоположном сиденье.

– Какое приключение!
– воскликнула Карлотта.
– Как твоя нога, Присцилла?

– Гораздо лучше, спасибо.

– Это было такое изумительное утро! Сначала все эти прекрасные шелка, а теперь вот это... О, я же не купила веер! Я совсем про него забыла!

– Ничего, - сказала Харриет.
– У тебя и так было очень интересное утро! А как же бедная Присцилла? Моя дорогая, я надеюсь, что сейчас боль утихла немножко?

Я сказала, что после того, как аптекарь перевязал мне ногу, стало значительно лучше.

– О, прости меня!
– тут же воскликнула Карлотта.
– Я совсем не хотела сказать, что хорошо, что ты подвернула ногу!

– Я поняла, - ответила я, и она подарила мне одну из своих ослепительных улыбок.

Мы подъехали к дому, и Бомонт Гранвиль соскочил, чтобы помочь нам выйти.

– Вы непременно должны зайти и выпить с нами бокал вина!
– сказала Харриет.

Он заколебался и посмотрел на меня. К сожалению, я не нашла, что сказать для отказа.

– Да, пожалуйста!
– попросила Карлотта.
– Вы обязательно должны зайти! Он повернулся к ней:

– Вы уверены, что я не вторгаюсь в вашу жизнь?

– Вторгаетесь?! И это после того, что вы для нас сделали?! Мы у вас в большом долгу!

Так Бомонт Гранвиль снова вошел в мою жизнь, и вновь начался кошмар.

– Ты знаешь, кто этот человек?
– сказала я Харриет.
– Это Бомонт Гранвиль!

– Да, так его зовут.

– Ты что, забыла Венецию? Она наморщила лоб.

– Разве ты не помнишь? Он пытался похитить меня с бала, а на следующий день к нему в дом пришел Ли и избил его до полусмерти!

Она вспомнила и громко рассмеялась.