Див. Часть первая

Неждан его не торопил. Он продолжал ужинать, даже не глядя в Егорову сторону. И тот решился! Он протянул руку, намереваясь сгрести деньги в карман и этим жестом расставить все точки над i, да так и застыл, увидев то, что меньше всего ожидал увидеть. На столе прямо перед ним стоял маленький работничек, устремив ему в лицо острые буравчики своих красных глазок. От неожиданности Егор стал пятиться, насколько это возможно было, сидя на лавке, а рука его так и замерла над горкой монет.

И опять на помощь пришел Неждан. Правильно поняв егоров жест, он встал, сгреб своей лопатообразной ручищей деньги и высыпал их Егору в карман. Потом похлопал по нему, видимо стараясь показать свое дружеское расположение, и сказал:

– Вот и все.

Именно в этот момент все и перевернулось с ног на голову. Со стола раздался скрипучий голосок:

– Не все!

Маленький работничек, словно Ленин на постаменте, указывал на Егора рукой:

– У него на шее крест. Пусть снимет!

Неждан медленно повернулся к Егору и посмотрел на него таким тяжелым взглядом, что тому стало трудно дышать. Все работнички разом остановились и тоже вперили свои глаза в бедную жертву. В повисшей тишине было слышно только прерывистое дыхание Егора. Сердце его сжалось, словно стиснутое клещами. Собрав последние крупицы ускользающего сознания, он заставил себя подняться, найти дверь и буквально вывалился в нее, стараясь не упасть возле дома колдуна.

Когда Егор очнулся, вокруг была непроглядная тьма, только где-то в стороне чуть мерцал огонек. Ощупав место вокруг себя, он сообразил, что лежит в траве. Голова болела, во всем теле была такая слабость, словно из него вытащили все кости, и он превратился в мягкую марионетку, не способную даже самостоятельно поднять руку. Он немного полежал, пытаясь прийти в себя, но в памяти его стали возникать страшные образы Неждана и его помощников, он сел и, чтобы помочь себе отогнать подползающие страхи, стал смотреть на огонек. Огонек был довольно странный: он то появлялся, то исчезал, то перемещался вдаль, то снова приближался. Вдруг Егору показалось, что он слышит тихое блеяние. Он замер, прислушиваясь. Блеяние повторилось. В этот момент из небесного мрака выглянула луна, осветив поляну и черный контур леса вдалеке, и мучительно вглядывавшийся в темноту Егор увидел что-то белое на том месте, где был огонек. Оно немного помаячило перед его глазами, мекнуло два раза и пропало, а вместо него снова появился огонь. Небольшое, словно от свечи, пламя слабо мерцало от ветра, потом погасло, а мимо Егора, отчетливо топая ножками, проскакал белый козленок. Мурашки уже готовились второй раз за ночь совершить пробежку по Егоровой спине, как вдруг их намерение пресекла неожиданно появившаяся в его голове мысль. Посвятив кучу времени поискам клада, Егор просто не мог не сообразить, что все, что он видел сейчас, настойчиво указывало ему место, где должны были быть зарыты сокровища.

Боясь дышать, читая про себя все известные ему молитвы, крестясь так отчаянно, что то и дело попадал себе пальцем в глаз и совершенно забыв про страх, Егор стал осторожно подкрадываться к огоньку. Приблизившись, он увидел стоявшую на камне свечку. Его даже в пот бросило от того, что его предположения оказывались верными.

Собравшись с духом, он встал, трижды перекрестил камень и прошептал: «Во имя Отца и Сына, мои гроши, твоя судина». Уж ритуалы-то, связанные с поиском кладов, он знал наизусть. Свечка вдруг стала таять, таять, и вскоре на камне осталось лишь маленькое пятнышко воска.

Егор, воодушевленный увиденным, почти без усилий сдвинул с места камень и принялся разгребать руками мягкую податливую землю. Лопаты у него, естественно, не было, да она и не понадобилась: земля была такая рыхлая, словно ее перекапывали пять минут назад, да и Егор вошел в такой азарт, что, если бы понадобилось, вгрызся бы в землю зубами, но не отступился. Кроме того, долго копать не пришлось, он углубился не более, чем на локоть, как рука его коснулась чего-то твердого, и вскоре он с замиранием сердца выволок на поверхность большой ушат.

С десяток раз Егор порывался снять деревянный круг, заменявший крышку, и каждый раз останавливался, боясь, что его надежды не оправдаются, но в конце концов, устав от собственной нерешительности, резким движением открыл заветный ушат. И обомлел!

О таком он не мог даже мечтать! Золотые монеты, украшения, драгоценные камни. Егор боялся шевельнуться, боялся моргнуть, ему казалось, что прекрасное видение вот-вот исчезнет и он не отрывал от него глаз. Но время шло, а блеск алмазов оставался таким же ярким и чистым, и Егор стал потихонечку спускаться на землю.

Сначала он огляделся вокруг, нет ли кого поблизости. Естественно, никого кроме ползающих в траве букашек ночью в поле не было и быть не могло. Тогда его голову посетила другая, более актуальная в данный момент, мысль: а где же он находится? Конечно, эта мысль должна была прийти к нему раньше, вместе с возвращением сознания, и так бы и произошло, если бы не его болезненное состояние, вызванное стрессом, а потом – новый стресс, вызванный, в свою очередь, неожиданной находкой. Вот и пришлось важной мысли отсиживаться в дальних уголках подсознания, пока выбранный ею объект не дозрел до встречи с ней. Но сообразить, что надо определить свое местоположение – это еще не значит определить его. Слава Богу, луна продолжала исправно светить, вокруг было полно разных ориентиров, и определенный оптимизм должно было внушать то соображение, что на подкашивающихся от ужаса ногах Егор никак не мог убежать далеко от деревни. Кроме того, вдохновленный удачей, Егор настолько поверил в свою звезду, что даже не подумал беспокоиться о том, как найти дорогу. А человеку, несущему в себе такой заряд веры в себя, для решения такого ничтожного вопроса часто может хватить одной интуиции. Как ни странно, так и произошло. Не оглядываясь по сторонам, не задумываясь, не плутая, Егор вышел к своему дому так легко, словно шел по протоптанной дороге. Увидев знакомую местность, он даже не удивился, настолько крепко засела в нем уверенность в своей удачливости.

Вот ведь как парадоксально устроен человек! Он может долгие годы опускаться все ниже и ниже, теряя веру в свои силы и проклиная день и час своего рождения, но стоит перед ним блеснуть хоть маленькой искорке надежды, он уже расправляет крылья и смотрит орлом, словно и не было никаких неудач.

Оказавшись дома, Егор прежде всего запер все двери и окна, чего с ним раньше не случалось, потом спустил ушат с кладом в подпол, на крышку подпола надвинул огромный сундук, на котором и устроил себе постель.

Но, несмотря на крайнее нервное и физическое утомление, ему не спалось. Находящееся под ним сокровище не выходило у него из головы ни на секунду. В конце концов, он опять спустился в подполье, достал из ушата несколько монет, не побоявшись труда перетаскивать туда-сюда тяжеленный сундук, и успокоился только после того, как бережно выложил эти монеты у себя на подушке. И словно ребенок, получивший перед сном долгожданную игрушку, нежно глядя на золото, он заснул.

Весь следующий день он провел в подполье в состоянии эйфории, перебирая камни и монеты, примеряя зачем-то на себя драгоценности и стараясь прикинуть в уме, сколько все это может стоить. Но цифра каждый раз получалась такая нереально высокая, что у новоявленного богача захватывало дыхание. Про инцидент с Нежданом он уже забыл и думать. Все существо его было переполнено счастьем и он ходил очень осторожно, чтобы это счастье не расплескать.

Но один из самых досадных человеческих недостатков заключается в том, что человек быстро привыкает ко всему. Конечно, этот недостаток может быть и главным достоинством, когда дело касается трудностей, с которыми надо мириться. Но иногда он просто невыносим. И это был именно такой случай. Егор бы, наверное, хотел всю жизнь провести рядом со своим драгоценным ушатом в состоянии радостного возбуждения, но, к сожалению, с каждым часом буйный восторг притуплялся, и ему на смену приходило спокойное удовлетворение. И, что неприятнее всего, появилась мысль: «А что же с этим теперь делать?» Сначала она возникла, как мимолетное виденье, и быстро растаяла, но потом стала приходить все чаще и задерживаться дольше и, в результате, так прочно засела в мозгу, стучась в него, словно дятел, что Егору пришлось выйти из подполья.

Проблема оказалась намного сложнее, чем Егор предполагал. Опыта нахождения кладов у него не было. Да что там кладов! Он и денег-то толком в глаза не видел. В карманах его водилась только медная мелочь, и сейчас к своему стыду он вдруг понял, что решительно не знает, как ему поступить со свалившимся на него богатством. Несмотря на свою феноменальную наивность, он все же понимал, что держать в подвале ушат с драгоценностями только для того, чтобы время от времени им любоваться, было бы по крайней мере странно. Но что было делать?