Дива
Шрифт:
Недоеденный очень хорошо просчитывал и чувствовал приезжающих гостей и начальников, сразу определял, что и кому нравилось, точно угадывал желания, что выдавало в нём предопределённость родового предназначения. Зарубин, исследуя закономерности существования групп диких животных, вывел когда-то даже формулу, применимую в том числе и к существованию человеческих общностей. Люди, как и звери, вопреки всем научным теориям, делились на две основополагающие категории: первые служили делу, в том числе определённой идее, высшей установке, богу, а вторые им прислуживали. Между ними произрастал тонкий растительный, изоляционный и самовосполнимый
Это своеобразные расходные материалы: плесень для бактерий, лишайники и мхи для оленей, трава для травоядных, насекомые, черви и мелкие грызуны для плотоядных. Но если нарушалась гармония, то первые становились чисто плотоядными, начинали поедать вторых, нижележащих, и уровень цивилизационного развития резко понижался. Для того чтобы мир оставался в рампах гуманитарного поля, обеим сторонам следовало наращивать питательную прослойку между собой, заботиться об экологии пищи, иначе мирному сосуществованию групп приходил конец. Поедание себе подобных не возвышало высших, а лишь продлевало их существование в низменном состоянии, что отрицательно действовало на состояние низшего пищевого слоя, поднимало в нём дух сопротивления, революционные настроения, и мир переходил в состояние глобальных потрясений.
Стоило Зарубину оформить свои выводы в виде научной концепции и подать заявку на участие в международном форуме, как его тут же сократили и предложили работу в Госохотконтроле, где ничего, кроме зарплаты, нравиться не могло.
Недоеденный не случайно носил своё прозвище: его активно доедали вышестоящие и судьба висела на волоске. Не организуй он тайную охоту короля и принцессы, будет съеден вместе с вычурным острогом, башней, портянками, бинтами и башмаками. Он был запуган больше не снежным человеком, а грядущей судьбой — потерей собственной кормушки, которую ему удалось организовать на развалинах бывших колхозов и леспромхоза. Вернее, на их землях, которые, как известно, не развали- вшотся вместе с системами. Но будучи ярким представителем низшего слоя, он вошёл в революционный экстаз и был, по сути, неукротимым воином.
В первую очередь он гостеприимно повёл Зарубина в баню, и когда сам разделся, то выказал своё родственное отношение к снежному человеку. Не по возрасту сильно плешивый, Костыль весь оброс густой сизой шерстью, которая спускалась от небритой бороды по всему телу, и этот толстый ковёр без греющего подпушка рассыпался по кончикам пальцев на ногах. Давно нестриженные толстые ногти напоминали звериные когти и брякали по чисто остроганному горячему полу, а детородные вислые органы были почти чёрного цвета. Этот дикий его окрас особенно проявился, когда охотовед раскраснелся от жара, скрутил с ноги эластичные белые бинты, а лиловые синяки на теле обрели розовый оттенок. Костыль на полок не полез, посидел у пола на корточках, дыша как-то воспалённо, разогрелся и выскочил в предбанник.
— Мне сразу в жар нельзя, — признался он. — Дракошей гонял и лёгкие подсадил... А тут ещё с лабаза эта тварь скинула.
В доказательство существования йети он показал на боках кровоподтёки, ровно по пять штук с каждой стороны по количеству пальцев — пятерни у лешего были гигантские, размером с подборочные лопаты. По паре рёбер с каждой стороны оказались сломанными, и слышно было, как хрустели, доставляя боль, но спасали выдержка, спортивное терпение
и воля к победе. А на голеносто- пе сильно потянул связки, поэтому хромал.Пока парились и мылись, Костыль не особенно-то досаждал разговорами: по-холопски чуткий, давал возможность отдохнуть гостю и насладиться банным жаром. Но когда они вышли к накрытому столу, обёрнутые полотенцами и равные по духу, предложил выпить по рюмке, нарушая сухой закон базы. И тут из него попёр бунтарский дух, включился самоспасатель.
— Какие у тебя соображения? — поставил вопрос ребром. — Что станем делать? Королевская охота не протокольная, Его Величество может явиться в любой день в течение недели.
— Пока никаких, — откровенно признался Зарубин. — Надо посмотреть на месте, разобраться...
— То есть как? — обескуражился Недоеденный и стал шарить у себя на боку, словно искал нож. — Фефелов скатил, ты специалист, учёный, целый доктор наук.
Оказалось, у него сломанные ребра расходятся и начинаются болезненные колики.
— Наука леших не изучает, — лениво промолвил Игорь, распаренный и разомлевший. — А также чертей, русалок, домовых и прочих сказочных тварей. Это область филологии.
Недоеденный сразу набычился, что было естественно для людей его слоя: им всегда требовался конкретный ответ по существу.
— Вот когда тебя схватит такая сказочная тварь под рёбра! И швырнёт на землю!.. Потом захохочет и убежит на двух ногах!
— Ты мне завтра сможешь устроить такое представление? — спросил Зарубин.
— Какое? — опешил тот.
— Демонстрацию лешего? В полной красе? А равно йети, снежного человека, чёрта и дьявола? Ну, хоть кого-нибудь! У меня есть лицензия на отстрел даже мамонта.
Костыль выдержал паузу достоинства.
— Могу устроить охоту сегодняшней ночью.
— Прямо на базе?
— Рядом с базой! И далеко бегать не надо. Это чудовище само придёт. А чтобы ты увидел его во всей красе, поселю тебя в надвратной башне. Оттуда вся база и её окрестности — как на ладони.
— Один мне уже обещал показать, — пожаловался Зарубин. — Я несколько часов болтался возле базы —
НИКОГО.
— Кто обещал?
— Баешник из Красной Пижмы.
— Нашёл кого слушать! Этот тебе такого нагородит! Они у нас с Борутой мастера разговорного жанра.
— А про Дорийское болото тоже врут?
— Что вся нечистая сила там? Конечно врут! Чтоб другие туда не совались. Сами щучьё ловят да карасей мешками. Ягоду прут возами...
Зарубин вспомнил рыбаков, что подвешивали приваду на ёлку возле дороги.
— Леший свежую рыбу любит? Или тухлую?
— Не знаю, — подумал и искренне признался охотовед. — На рыбе не проверяли... Но воды боится — значит, рыбу не ест.
— Коты тоже воды боятся...
— А вот зелёный горох жрёт! И дерёт его со стручками и ботвой.
— И сам придёт к базе?
— Если уже хохотал — значит, здесь бродит, — уверенно заявил охотовед. — Вчера ночью из-за реки явился. По той стороне болтался. Хорошо, мы на полуострове. Сегодня в бору смеялся, с нашей стороны.
Зарубин слушал его и ел: готовить мясо и рыбу, а также угощать на базе умели. Специально обученный егерь-прибалт подавал на зависть столичным ресторан- щикам и умел предлагать блюда, объясняя их составляющие и технологию, правда, по-русски говорил плохо. Особенно понравился салат из белых грибов в остром сливочном соусе.