Дизель и танк

— Интересное сравнение, — заметил я.

— А по-моему, точное, — Кошкин поправил очки. — Ведь что такое индустриализация? Это та же поэзия, только в железе и бетоне. Мы тут, знаете ли, не просто железки точим, мы новый мир строим.

В его словах была какая-то по-уральски основательная романтика. Такую я уже слышал от Михея Степановича, когда он говорил о горах.

Разместившись в номере, я первым делом развернул карту. До Казани предстояло пройти еще немало километров. Но прежде нужно было решить все вопросы здесь, в Свердловске. И судя по намекам Медведева, разговор предстоял непростой.

В дверь постучали. На пороге стоял Велегжанинов:

— Леонид Иванович, там внизу человек от Уралмаша. Говорит, у них что-то срочное по поводу наших двигателей…

Я покачал головой.

— Я сейчас встречаюсь с военными. Потом поговорю с ними.

Только я успел переодеться, как в дверь снова постучали. Это уже от военных. За мной прислали машину.

Я вышел из гостиницы и отправился на встречу.

В просторном кабинете штаба меня ждали Медведев и еще несколько человек в военной форме. На столе разложены чертежи, которые при нашем появлении поспешно свернули.

— Не буду ходить вокруг да около, — начал Медведев, когда мы расположились за длинным столом. — Нас интересуют ваши наработки по высотной адаптации дизеля. Особенно система регулировки подачи топлива.

Я заметил, как один из военных инженеров внимательно изучает графики испытаний, которые я привез с собой. Я специально не взял никого из своей команды, чтобы они не сболтнули ничего лишнего.

— Впечатляющие результаты на перевалах, — произнес он. — Особенно стабильность работы при резких перепадах высот. Товарищ Медведев, это именно то, что нам нужно для…

— Товарищ Зубарев, не забегайте вперед, — прервал его комполка.

Я сделал вид, что не заметил этого обмена репликами, хотя уже понял, что речь идет о танковой программе. Что ж, у меня тоже были планы на этот счет.

— Система действительно показала себя надежно, — ответил я. — Но это лишь часть комплексного решения. Важна общая компоновка двигателя.

— Расскажите подробнее, — подался вперед Медведев.

Следующие полчаса я рассказывал об особенностях конструкции, тщательно обходя ключевые технические решения. Военные инженеры засыпали меня вопросами, особенно их интересовала работа двигателя при боковых кренах.

— А что с вибрацией на высоких оборотах? — спросил Зубарев.

— Есть специальная система демпфирования, — ответил я уклончиво. — Но это пока в стадии доработки.

После совещания Медведев отвел меня в сторону:

— Товарищ Краснов, мы готовы организовать производство таких двигателей здесь, на Урале. Условия будут самые выгодные.

— Благодарю, товарищ комполка. Но давайте вернемся к этому разговору после завершения пробега. Сейчас все силы нужны для испытаний.

Когда я вернулся в гостиницу, меня ждал молодой человек в кожаной куртке. Оказывается, он ждал еще с момента моего отъезда к военным. Надо же, как я ему нужен.

— Кольчугин, конструкторское бюро Уралмаша, — представился он. — У нас есть очень интересное предложение по вашему двигателю.

— Слушаю.

— Мы работаем над проектом… скажем так, специальной машины. Нам нужен именно такой двигатель, компактный, мощный, надежный в любых условиях.

Я снова уловил намек на танковую программу. Похоже, несколько конструкторских групп параллельно работали над этой задачей.

— К сожалению, сейчас мы полностью сосредоточены на автопробеге, — ответил я дипломатично. — Но готов вернуться к обсуждению позже.

Когда Нестеров ушел, я достал из портфеля свои чертежи танкового дизеля. Над ними я работал урывками все последние месяцы. Пусть военные пока присматриваются к нашему автомобильному двигателю. Настоящий сюрприз я приготовлю им позже.

В дверь снова постучали. На этот раз это была Варвара:

— Леонид Иванович, Бережной просил передать. Там внизу еще какие-то подозрительные типы крутятся возле машин… И, вы пойдете смотреть на ремонт? Уралмаш любезно предоставил нам свои мастерские.

Похоже, день будет насыщенным.

Механический цех Уралмаша поражал размерами. Под высокими сводами двигались мостовые краны, вспыхивала электросварка, гудели станки. Нам выделили отдельный пролет для технического обслуживания машин.

Велегжанинов, как обычно, первым делом разложил инструменты в идеальном порядке на верстаке. Его длинная фигура мелькала между машинами, он методично проверял каждый узел, делая пометки в блокноте.

— После перевала нужно особое внимание уделить системе охлаждения, — говорил он, склонившись над двигателем. — На высоте была большая нагрузка.

К нам подошел местный инженер Клевцов, невысокий коренастый человек с изрезанным морщинами лицом:

— У нас есть новый состав для прокладок головки блока. Специально для высотных условий разработали. Хотите испытать?

Варвара с интересом изучала образец:

— А какая термостойкость?

— До трехсот градусов держит. И главное, не теряет эластичности на морозе.

Я заметил, как в другом конце цеха появились двое в кожанках. Они делали вид, что изучают станки, но их взгляды то и дело обращались в нашу сторону.

Бережной колдовал над топливной системой. Его неизменная фуражка уже успела покрыться масляными пятнами.

— Форсунки после гор надо перебрать, — бормотал он. — Высота их потрепала.

Звонарев с группой местных конструкторов увлеченно обсуждал какие-то чертежи:

— А если изменить угол опережения впрыска? На высоте это дало бы выигрыш в мощности.

— Интересная мысль, — кивнул один из уралмашевцев. — У нас есть похожие наработки для… — он осекся, поймав мой взгляд.

К вечеру я собрал команду:

— Завтра заканчиваем обслуживание и готовимся к отъезду. Варвара, проверь все показания приборов. Велегжанинов, особое внимание системе охлаждения. Бережной…

— А может еще денек постоим? — прервал меня Звонарев. — Хотелось бы поподробнее двигатель изучить.

— К сожалению, график пробега очень плотный, — ответил я твердо.

Когда все разошлись, ко мне подошел Руднев:

— Леонид Иванович, тут такое дело… Видел, как те двое в кожанках что-то высматривали около нашей машины. А потом один достал фотоаппарат…