Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Дизель и танк
Шрифт:

— Тысяча восемьсот метров, — докладывала Варвара. — Давление масла падает… три и восемь атмосфер.

Двигатель работал на пределе возможностей. Разреженный воздух и крутой подъем требовали полной мощности.

— Держи левее! — вдруг крикнул проводник. — На том камне зарубка есть, здесь обоз купеческий под откос ушел в девятнадцатом веке.

Травников что-то быстро записывал в блокнот, не забывая фиксировать все показания приборов. Его педантичность теперь казалась очень уместной. Каждая деталь могла оказаться важной для будущих горных маршрутов.

Джонсон

сообщил, что его «Форд» начал перегреваться. Пришлось всей колонне остановиться, благо нашлась небольшая площадка.

— Еще два поворота, — подбодрил всех Михей Степанович. — А там уже сам гребень. Место особое, оттуда сразу два склона видно, европейский и азиатский.

Пока механики колдовали над перегревшимся «Фордом», я разглядывал открывающийся вид. Несмотря на высоту, воздух был удивительно прозрачным. Внизу, в глубоких ущельях, клубились облака, а над головой возвышались заснеженные пики.

— Смотрите, как интересно работает система охлаждения американцев, — Варвара с любопытством заглядывала под капот «Форда». — У них совсем другой принцип циркуляции.

Джонсон, весь перепачканный маслом, что-то объяснял через переводчика. Марелли тоже подключился к обсуждению, активно жестикулируя:

— No-no, sistema di raffreddamento… Система охлаждения должна быть другой для гор!

Михей Степанович неторопливо обошел машины:

— В горах железо по-особому работает. Здесь что человек, что машина, все иначе дышит.

Велегжанинов, закончив регулировку клапанов на нашем двигателе, подошел к «Форду»:

— Можно попробовать изменить настройку термостата. На такой высоте штатная регулировка не подходит.

После часа работы двигатель «Форда» остыл, и колонна снова начала подъем. Последние повороты дались особенно тяжело, машины шли на пониженной передаче, моторы ревели от напряжения.

Тысяча девятьсот метров, — Варвара не отрывалась от приборов. — Давление в норме, но расход топлива увеличился вдвое.

Каждый новый поворот открывал все более впечатляющие виды. На последнем участке подъема тучи вдруг расступились, и перед нами открылся главный хребет во всем величии. Михей Степанович придержал коня:

— Вот он, перевал. Отсюда уже видно обе стороны Урала.

Действительно, когда мы поднялись на гребень, западный и восточный склоны открылись одновременно. На европейской стороне громоздились темные ельники, уходящие к горизонту. На азиатской простирались бескрайние светлые долины, где угадывались дымки Свердловска.

— Две тысячи сто метров, — объявила Варвара. — Это наша высшая точка.

Все машины благополучно поднялись на перевал. Даже «Форд», несмотря на недавние проблемы с охлаждением, справился с подъемом. Велегжанинов методично записывал показания всех двигателей, такие данные бесценны для будущих конструкторских работ.

Спуск оказался не менее сложным, чем подъем. Приходилось постоянно тормозить двигателем, чтобы не перегреть тормозные механизмы. Но к вечеру мы уже были в предгорьях, а на следующий

день показались окраины Свердловска.

Михей Степанович провожал нас до самого города:

— Ну вот, теперь вы знаете, как Урал переваливать. Не каждому такое дается.

В Свердловске нас ждала телеграмма от Орджоникидзе. Нарком требовал подробный отчет об испытаниях в горных условиях.

Глава 19

Свердловск

Свердловск встретил нас заводскими гудками и чадящими трубами. После величественной тишины гор индустриальный шум казался оглушительным. Длинные корпуса цехов тянулись вдоль дороги, над ними висела серая пелена дыма.

У въезда в город нас ждала целая делегация. Среди встречающих выделялся высокий человек в военной форме с тремя шпалами в петлицах и орденом на груди.

— Командир полка Медведев, военная приемка, — представился он, протягивая руку. — А это товарищ Студеникин, директор механического завода.

Рядом с комполка стоял грузный мужчина лет пятидесяти в потертом кожаном пальто. Его окладистая борода с проседью придавала сходство с доктором, но цепкий взгляд выдавал опытного производственника.

— Наслышаны о вашем дизеле, — прогудел Студеникин. — Особенно заинтересовала работа на высоте. У нас есть схожие задачи специального характера.

Варвара, выбравшись из кабины, принялась записывать последние показания приборов. Бережной, как обычно, осматривал машину.

— А это что за конструкция? — неожиданно спросил Студеникин, указывая на необычный прибор на приборной панели.

— Высотомер собственной разработки, — ответил я. — Позволяет точно регулировать подачу топлива в зависимости от давления воздуха.

— Интересно, интересно… — пробормотал директор, разглядывая прибор. — А у нас, знаете ли, тоже есть кое-какие наработки.

Медведев бросил на него предостерегающий взгляд:

Вы для начала разместитесь в гостинице. А через час жду в штабе. Есть серьезный разговор.

К нам подошел молодой человек в очках, представившийся Кошкиным, сотрудником горсовета:

— Позвольте, я провожу вас. Номера уже готовы в «Центральной».

По дороге в гостиницу я заметил, как изменился город с довоенных времен. Старые купеческие особняки соседствовали с новыми конструктивистскими зданиями. У проходных заводов толпились рабочие первой смены.

— А это наша гордость, — Кошкин указал на огромное здание из стекла и бетона. — Дом промышленности. Там сейчас заседает правление треста «Уралмаш».

Гостиница «Центральная» сохранила былую купеческую роскошь. В вестибюле поскрипывал граммофон, играя что-то из Вертинского. Швейцар в потертой ливрее с медными пуговицами принял наши пальто.

— Знаете, — неожиданно сказал Кошкин, когда мы поднимались по лестнице, — у нас тут месяц назад американцы были. Из Форда делегация. Все высматривали, записывали. А потом главный инженер говорит: «У вас тут не завод, а поэма в металле».

Поделиться с друзьями: