ДМБ-2010
Шрифт:
– Сижу, скучаю без тебя. Ты вот большим человеком стала...
– Да я всегда была немаленькой. Но тебе тоже грех жаловаться, ты профессор...
– А ты почти руководитель спецслужбы дружественного государства...
Лела фыркает:
– Вот именно - почти... Хочешь, сделаю тебя академиком... у нас? Будешь жить в чудесном домике, в горах. Я буду иногда к тебе приходить. Хочешь?
Я молчу.
– В общем, я и сама понимаю, что это бред...
Вздыхает, несколько секунд молчит и тихо:
– Я закрутилась - у меня -
Я издаю возмущенный вопль. Перебиваю:
– Там, в мультфильме была очаровательная коровушка и у нее, у Буренушки были такие же чудесные ресницы, как у тебя... Милая Лела, мне сняться твои ресницы... И не клевещи на себя: ты на два года моложе меня... А коса, твоя волшебная коса, она цела?
– Нет, косу пришлось отрезать...
Издаю громкий протяжный стон. Она говорит почти испуганно:
– Но послушай, Кот, у меня физкультура для личного состава два раза в неделю и я должна пример подавать ... и вот, пришлось... Тебе жалко? Скажи еще про ресницы...
– Я ранен... смертельно ранен стрелами твоих ресниц... они мне сняться...
Мы оба замираем - я случайно или нет, но сказал ту же фразу, что тогда, в Ташбаане... Молчим долго. Наконец Лела не выдерживает:
– Ты по-прежнему все это помнишь?
– Я буду помнить то, что случилось там, всегда. Да и есть, кому напомнить. Давай не будем об этом. Не сыпь мне сахар в пиво...
– Меня всегда потрясало - тебе больно, но ты шутишь, смеешься, а глаза грустные, больные... Я далеко, но вижу это. Ты простил мне, что я тогда отодрала тебя за ухо?
– Я и не сердился не секунды - ты совершенно правильно сделала. Я это вполне заслужил. А ты простила меня, что я тогда... не остался?
– Я бы никогда не простила бы тебе, если бы ты тогда остался...
Опять молчим и вдруг на том конце еле слышно:
– Я ... до сих пор... люблю тебя.
– И я ...
Но Лела не дает мне сказать:
– Не ври! Может, тогда на Острове, те несколько часов...
– Ладно, Лела-Лелушка, ведь я тоже неплохо знаю тебя. Ты ведь по делу звонишь?
– Да, Кот, я тебе всегда звоню по делу. И видимся мы с тобой только по делу. Но ты все-таки помни... то, что я тебе только что сказала.
– А ты что-то сказала или мне послышалось?
– Я сказала.
– Я это буду помнить всегда - вместе с твоими волшебными глазами, ресницами и косой, которую ты, увы, отрезала, но я этого, к счастью, не увидел... А теперь говори по делу.
– Ты знаешь, я ужасно не люблю, когда у меня над головой по неизвестной причине разваливаются новейшие самолеты-штурмовики. Тем более мы хотели их у вас покупать. Вот с детства я этого не люблю. Я прошу тебя заняться этим делом...
– Что же меня все уговаривают? Вот одну только что выпроводил...
– Женщину!? Нет, Кот, ты неисправим!
– Не ревнуй, у нас ничего не было...
Лела только
усмехается. Недоверчивая. Впрочем, у нее работа такая. До чего люблю оперативную связь - качество отменное: и громко, и слышно каждый вздох. Продолжаю:– Ладно. Я займусь этим делом. Но только ради тебя, ты слышишь? Только ради тебя...
На том конце вздох и опять чуть слышно - не понять то ли услышал, то ли почудилось:
– Я тебя ...
И громко:
– Пока, Котенок!
И громкое противное мяуканье гудка оперативной связи. Вот так. И когда она позвонит теперь - неизвестно. И позвонит ли вообще. Все-таки нехорошее слово "Никогда". Плохое, можно сказать, слово. Негодное.
"Если это программист, он долбит. Если он не долбит - плохой, негодный программист". Вернемся к программистским делам.
Поднимаю трубку:
– Соедините с Главным конструктором системы. Здравствуйте, Сергей Федорович. Мне хотелось бы получить от вас трассы программ управления силовой установкой машины на следующих субкритических режимах полета.
И я начинаю нудно перечислять индексы. Главный конструктор прилежно записывет.
– Это все?
– вопрошает уважаемый Сергей Федорович.
– Нет. Еще, пожалуйста, перепишите в какой-нибудь удобоваримой форме показания неразрушающихся блоков контроля.
– На CD?
– Да, годится. И дайте мне пару ваших программистов. Я ведь ничего не понимаю в самолетах.
На том конце провода слышится скептическое хмыкание.
Я продолжаю:
– Сергей Федорович, я надеюсь, вы не будете требовать от пилотов работать на... критических режимах. Вы понимаете, о чем я говорю? Я думаю, нам вполне хватит двух развалившихся штурмовиков...
– Так вы думаете... А официальная точка зрения...
– Почему-то мне кажется, что вы думаете точно также, как и я.
– Может быть...
– Я вас понимаю и постараюсь помочь. До свиданья.
Кладу и снова поднимаю трубку.
– Дайте номер...
– и называю номер рабочего зала своей доблестной команды.
– Третий, привет! Пойди оформи себе допуск и завтра утром приезжай ко мне.
– Понял. Буду.
– Ты не забыл еще, как выглядят самолеты? Ты же выпускник МАИ.
– Я выпускник другой кафедры. Но как выглядят разбитые машины, я еще не забыл...
– У тебя есть что-нибудь по визуализации?
Пауза. Потом Третий продолжает:
– Ты делаешь успехи, Второй. Я только что хотел тебе предложить визуализировать содержание "черных ящиков".
– Не учите... дедушку кашлять! Я не настолько туп, как ты думаешь. Еще я заказал трассы программ от силовой установки. Сегодня они полетают немного и завтра мы их получим.
На этом месте я соображаю, что Третий не знал, куда мы едем. А уж зачем - тем более...
– Слушай, Третий, может не заниматься ерундой и ты скажешь мне сразу место в программе управления двигателями...