ДМБ: Упал, отжался!
Шрифт:
– Машины химразведки, товарищ подполковник, - четко отрапортовал Мудрецкий.
– Я вам уже докладывал. То есть по документам она числится, но…
– Знаю, знаю, - отмахнулся Стойлохряков.
– Этот «бобик» еще из Германии сюда в чужом кузове добирался. Так вот, можешь радоваться, Зарин-Зоманыч: в Шиханах тебя новая машина дожидается. У них в энзэ этого добра навалом, а наш все-таки списываем. Приборы тебе на учебные пособия отдадим, рацию в третью роту, а все остальное пусть Евздрихин забирает. На запчасти, если там еще что-то целое осталось. Твоя задача - принять машину с полным комплектом, до последней лампочки, и в таком же виде пригнать ее в батальон.
–
– уточнил Юра.
– Как только получим?
– Не сразу, - тяжко вздохнул подполковник.
– Вам ее как учебную сначала выделят. Так что ты у меня… Того… Чтобы твои дятлы ее не раздолбали за это время! Понял?
– Так точно…
– Вот и хорошо, вот и ладно.
– Стойлохряков залпом допил чай, извлек из стола еще один стакан. С сомнением посмотрел на Мудрецкого.
– Ты что, точно на посошок не выпьешь? Смотри, примета плохая!
– Если прикажете, товарищ подполковник, - выпью.
– Черт с тобой, приказываю, - из зеленой пластиковой «полторашки» с наклейкой «Спрайт» в стаканы полилась прозрачная жидкость.
– Чему-то я тебя все-таки научил, пиджака домашнего… Ну, не дадим себе засохнуть!
За стеклами «шишиги» было черным-черно, и в этой черноте просверкивали капли дождя. Освещенный участок был только один - могучие ворота с мокрым двуглавым орлом. Как и положено всем птицам под дождем, орел выглядел взъерошенным и недовольным.
Вообще, доложу я вам, раскисать под мелким летним дождем - занятие не всегда и не для всех приятное. Особенно если этот душ принимается в первом часу ночи, не снимая одежды и натощак.
«Сегодня Стойлохряков не уснет, - думал лейтенант Мудрецкий, смахивая каплю с носа. С козырька фуражки тут же капнули сразу две.
– Икота замучает. Стратег хренов, высчитал ведь, когда приедем. Говорил я ему - лучше утром ехать!»
Ситуация была из тех, что желают только закадычным врагам или горячо любимой теще. На секретный объект приехали никому здесь не известные солдаты, да еще и при оружии. Тот, кому по службе полагалось их встретить, мирно спит дома, и никто его тревожить не будет, это ясно. О звонке из Самары знал дежурный по части, но он, естественно, уже сменился. Нового не предупредили, это как пить дать. Прапорщик, главный начальник возле этих ворот, пропускать посторонних не намерен - спасибо, хоть круговую оборону не занял, вызвал по телефону дежурного. Двадцать минут назад тот пообещал приехать и разобраться. Ждем-с…
Стальная дверь в белой стене КПП приоткрылась, и в щель осторожно просунулось рыльце «калашникова». Следом за автоматом показалась голова в каске. Часовой испуганно глянул на ночных гостей и тут же скрылся.
Еще через пять минут за воротами послышался знакомый шум уазовского мотора. Хлопнула дверца, донесся уставной рык «Смирно!» и тут же невнятная скороговорка, в которой удалось разобрать только жалобное «товарищ майор, я не знаю…».
Дверь распахнулась, и под дождь со скоростью стартующей ракеты вылетели сначала часовой в каске и бронежилете, потом прапорщик, одной рукой придерживающий пятнистую кепку, а второй - место на туловище, этой кепке противоположное. Следом с медвежьей неторопливостью шагнул офицер в камуфляже, при красной повязке на рукаве и расстегнутой кобуре пистолета. На погонах тускло блеснули крупные звездочки - по одной на каждом плече.
– Кто тут мудацкий лейтенант?
– сипло осведомился майор.
– Лейтенант Мудрецкий.
– Юра обреченно шагнул навстречу дежурному.
– Прибыл со взводом…
–
Ты не мудри, лейтенант, - спаренные стволы майорских зрачков уставились несчастному командированному точно в переносицу.– Какой же ты не мудацкий, если, как черт алкашу, в такое время являешься! Ну вот кто тебя сюда послал, а?
– Подполковник Стойлохряков, командир отдельного…
– Кто-кто?!
– Дежурный даже зажмурился и потряс головой.
Открыл глаза - назойливое привидение в промокшей плащ-накидке не исчезло.
– Какой еще Стойлохренов?!
– Стойлохряков, - поправил майора Юра.
– Из Чернодырья.
– Я же говорю, товарищ майор, подозрительные они какие-то!
– донесся из темноты обиженный голос прапорщика.
Дежурный покрутил головой, словно его воротник неожиданно превратился в удава и решил помочь неизвестным террористам в проникновении на секретный объект. Зачем-то снял свою кепку, поглядел на кокарду, потом решительно водрузил головной убор на место.
– Значит, вот что, лейтенант… как тебя там?
– сипение перешло в раздраженный хрип.
– Ты сейчас лезешь в машину и сидишь тихо-тихо, пока я звоню оперативному. Если у тебя хоть кто-то из кузова выпрыгнет или мотор фыркнет - мы тут предупредительных не делаем, служба такая. Все понял?
– Так точно, - уныло ответил Мудрецкий.
– Разрешите идти?
– Иди, иди!
– Майор пятился к двери, нервно поглаживая рукоятку «макарова».
– И тихо сиди, понял? И фары выключи!
Лейтенант добрался до подножки, распахнул дверцу, нырнул в кабину.
– Ага, что, едем?
– Дремавший Резинкин приподнял голову с руля.
– Заводить?
– Я тебе заведу, резина драная!
– заорал Мудрецкий, поглядывая через стекло на лоснящуюся каску часового.
– Фары выруби и больше не шевелись!
– Понятно.
– Двуглавый орел на воротах улетел в сырую мглу, и в кабине стало темно и тихо. Потом раздался глухой стук - голова ефрейтора Резинкина снова вошла в соприкосновение с пластиком «баранки». Несколько секунд Юрий таращился в заоконную черноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, и в особенности - куда сейчас направлен автоматный ствол. Потом вспомнил еще об одной стороне этой проблемы и снова высунулся из кабины.
– Простаков! Эй, в кузове!
За отсыревшим брезентом тента завозились, звякнул металл. Кто-то обиженно взвыл и тут же затих. Гулкий бас разнесся по окрестностям секретного объекта:
– Что, приехали, товарищ лейтенант? Вылазим?
– Сидеть!!!
– суматошное клацанье затвора Мудрецкий почувствовал не барабанными перепонками, а похолодевшей спиной.
– Никому из машины без приказа не высовываться! Брезент сзади опустить!
– А если по нужде, тогда как?
– деловито поинтересовался кузов сонным голосом рядового Валетова.
– Прямо на дорогу!
– рявкнул лейтенант.
– Приоткроешь и вывесишь рабочую часть! Высунешь чуть дальше - отстрелят без предупреждения! Простаков, проследишь за всеми!
– Поня-ятно, - грустно пробасил сибиряк.
– Эк серьезно тут у них…
Где-то в мокрой темноте облегченно вздохнули и клацнули металлом. «Предохранитель, - узнал звук Мудрецкий.
– А жить-то, как говорится, хорошо… И чего я, дурак, на кафедре выеживался?» С университета мысли самым естественным образом переключились на дом… родителей… саратовские улицы… «Тут ведь рукой подать, - в который раз за этот день подумал Юра.
– Ну, пусть часа два в одну сторону… Надо будет что-то придумать. Это что же получится - до Саратова в три раза ближе, чем до Стойлохрякова, я тут сам над своей командой начальник, а…»