Дневник

Тир. Стреляют с моста по гирляндам разноцветных грушевидных воздушных шаров, натянутых над водой речушки. Шары громко лопаются, когда их поражают свинцовые пульки. Я сделал семь выстрелов и все мимо к вящему огорчению Геллы, уверенной, что я меткий стрелок.

Сегодня мы вновь ездили в Льеж, и в обычной, будничной, деловой обстановке он мне понравился больше. Живой, многообразный, густонабитый человечиной современный город.

Мы навестили квартал проституток. Вместо традиционного красного фонаря — розовая неоновая трубочка, объявление, как на дверях магазина, — «открыто», «закрыто», «вышла». На иных дверях, вместо объявлений, повышены крошечные светофоры; зеленый свет соответствует «открыто», красный — «закрыто», желтый — «вышла».

В эти предвечерние часы клиенты были у немногих. Остальные дамы сидели в окне за книжкой или журналом. Но лучше бы им так себя не афишировать, их облик скорее гасил желание, нежели возбуждал. Лишь одна, совсем молоденькая, была ярко и сильно красива: рыжеволосая, с прекрасным, полным ртом и сиреневыми глазами.

Б некоторых окнах можно разглядеть в полутьме кровать или широкую, низкую тахту. А вообще же, каждое такое гнез дышко любви считается баром, проституции в Бельгии нет. Лицемерие, напоминающее наши отечественные фокусы.

Помимо проституток мы видели сокровищницу кафедрального собора св. Поля и несколько хороших картин в Музее изобразительных искусств: «Синий дом» Шагала, какую-то набережную Марке, цыгана Мазереля, пейзажи Утрилло, да еще впервые меня тронул Синьяк.

Мне кажется, я наконец-то понял изнутри абстракционистов, вернее, тот зуд, который заставляет их испещрять холст или бумагу своими несуразицами. Я вдруг увидел в этом самовыражение.

В соборе мне понравилось, как переодеваются священники в ризнице, — словно актеры за кулисами: деловито, просто и быстро — публика не ждет!..

Вечером ходили в казино (Спа). Крупье обладал таким хищным и значительным лицом, словно соскочил со страниц «Волка среди волков». Великолепен артистизм и точность их феноменально отработанных движений. Игра идет некрупная, но люди отдаются ей до самозабвения, в основном старухи…

<31 декабря 1965 г.>

Кончается странный 1965 год. Подведем короткие итоги в сугубо личном плане. Начался год позорной историей с запрещением «Председателя»., кончился — позорным изъятием меня из списка представленных к Ленинской премии. В промежутке было много всякой дряни вокруг картины. Но одно всё же состоялось: я связал свое имя с лучшей послевоенной картиной. Теперь история советского кино читается так: от «Броненосца «Потемкина»» до «Председателя», — это все-таки кое-что.

Болезнь Якова Семеновича, ужасная и бессмысленная гибель Урбанского [65] , разжалование Салтыкова в рядовые, сказочная поездка с Калатозовым по Норвегии, Швеции, Австрии, Италии, сказочная поездка Геллы во Францию, наша долгая ссора, с которой что-то кончилось в наших отношениях, Ленинград, Пеков, Малы, Пушкинские горы, а до этого еще весенняя охота, Бельгия и Люксембург, выход новой и хорошей книги — нет, скучать не приходилось.

Этот год — переломный в моей жизни. Впервые я сам почувствовал, что мой характер изменился. Я стал куда злее, суше, тверже, мстительнее. Во мне убавилось доброты, щедрости, умения прощать. Угнетают злые, давящие злые мысли на прогулках, в постели перед сном. Меня уже ничто не может глубоко растрогать, даже собаки. Наконец-то стали отыгрываться обиды, многолетняя затравленность, несправедливости всех видов. Я не рад этой перемене, хотя так легче будет встретить смерть близких и свою собственную. Злоба плоха тем, что она обесценивает жизнь. Недаром же я утратил былую пристальность к природе. Весь во власти мелких, дрянных, злобных счетов, я не воспринимаю доброту деревьев и снега.

65

Е. Я. Урбанский, снимавшийся в главной роли в фильме «Директор» (рож. Л. А. Салтыков, автор сцен. Ю. М. Нагибин), погиб на натурных съемках в песках Каракумов во время исполнения опасного трюка 5 ноября 1965 г. Позднее съемки фильма были возобновлены с другими исполнителями, и он вышел на экраны в 1970 г. — Примеч. ред.

В определенном смысле я подвожу сейчас наиболее печальные итоги за все прожитые годы. Хотя внешне я никогда не был столь благополучен: отстроил и обставил дачу, выпустил много книг и фильмов, при деньгах, все близкие живы. Но дьявол овладел моей душой. Я потерял в жизненной борьбе доброту, мягкость души. Это самая грустная потеря из всех потерь, и вот об этом я не мог не написать, перед тем, как ехать на встречу Нового года…

1966

Декабрь 1966 г.

Ровно год не вел я записей, если не считать путевых заметок. И то в Польше я почти ничего не писал, в Чехословакии вовсе ничего, и лишь в Японии вел регулярно дневник. Всё написанное там, а также в Бирме и Гонконге вошло без остатка в мои очерки «Видения Азии» и нет смысла переносить в этот дневник целиком отработанный материал. Между тем, не было дня чтобы я не давал себе слова вернуться к записям. Но год миновал, а я так и не написал ни строчки. Боже мой, как стремительно летит время! Я так отчетливо помню последний день прошлого года, когда утром, перед отъездом в Москву, подводил печальные итоги. Да это же, без шуток, вчера было!..

Что сказать о годе 66–м? Поначалу он чего-то ооещал, а кончается кромешным мраком. Я не написал ни одного русского рассказа, сплошная иностранщина, хотя тут были и настоящие удачи: «Страна Амундсена», «Мадемуазель», «Таинственный дом», «Повсюду страсти роковые». Азартная, не лишенная приятности работа над «Чайковским» [66] одарила меня душевным подъемом на целый месяц. Раздражает вечная неполнота успеха. Даже беспримерный по шуму, треску, ажиотажу «Председатель» обернулся полнотой удачи лишь для Ульянова, мне же почти ничего не дал. А ведь я, в отличие от Салтыкова, ни сном, ни духом не причастен к гибели Урбанского. Нечто сходное повторяется сейчас с «Чайковским». Поездки перехватил режиссер Таланкин, ему же отошла часть моих денег, на мою долю остались лишь комплименты, которым грош цена.

66

Ю. М. Нагибин вместе с И. В. Таланкиным и Б. А. Метальниковым является автором сценария фильма «Чайковский», поставленного И. В. Таланкиным на «Мосфильме» и 1070 г. Впоследствии (1984) Таланкин также снял по сценарию Нагибина фильм «Время отдыха с субботы до понедельника». — Примеч. ред.

Ну, а теперь давай утешаться. Была Япония, и Рангун, и видение Гонконга, и вся фантастическая поездка, давшая мстительную радость долгожданного реванша. От Вилли Андреича и очаровательной Бемби, и слова из трех букв, написанных калом на двери дачи, до снежной Фудзи, ставшей поперек неба, — дистанция огромного размера!..

Продолжаю учиться самостоятельно писать, какие-то сдвиги несомненно есть. Будущий год должен стать годом окончательного овладения ремеслом. Смешно, что это пишет писатель, считающийся «маститым».

Минувший год дал «Девочку и эхо» [67] — под карзубую мою Витьку разные серьезные люди ездили за границу за призами и дипломами, посредственную «Погоню» [68] и странный, печальный неуспех «Чистых прудов» [69] . Дал две книги, несколько публикаций в «Литературной России», «Огоньке», «Искусстве кино».

Не вел же я записей не столько от лени душевной, занятости и опустошенности, которой награждает слишком энергичная кинодеятельность, сколько из страха фиксировать на бумаге свою душевную жизнь, уж больно она безобразна, мрачна и тягостна. Страх смерти, страх за близких, оскорбленность, недовольство собой отвращали меня от дневника. Надо пересилить это в себе и вновь стать внимательным к своему дню и окружающему, к снегу и деревьям. И не надо бояться терять дни в чтении, думах, прогулках, рыбалке, охоте… Мне надо всерьез оздоровить отравленный кино — халтурой организм.

67

Фильм Литовской киностудии 1965 г.; авторы сценария Ю. Нагибин, Л. Жебрюпас и Л. Черненко; режиссер А. Жебрюнас; фильм получил премию на Международном кинофестивале в Канне. — Примеч. ред.

68

Фильм Одесской киностудии 1966 г.; автор сцен. — Ю. Нагибин. реж. — В Исаков. — Примеч. ред.

69

На основе одноименного рассказа Ю. Нагибина на «Мосфильме» в 1966 г. под этим названием был снят неудачный фильм (автор сцеп. — Б. Ахмадулина; реж. — А. Сахаров). — Примеч. ред.

Я справился с теми задачами, которые себе ставил в плане литературной учебы. Но год можно считать прожитым не зря, если он принесет хотя бы три — четыре настоящих, полноценных русских рассказа. Это и будет моей ближайшей целью.

Прощай, 1966–й год, ты был достаточно страшен, но не исключено, что я вспомню о тебе как о счастливой поре своей жизни.

1967

20 марта 1967 г.

В какой-то мере новогоднее пророчество уже сбылось. Первые месяцы 67–го года принесли мне долгую, противную болезнь, спазмы, пьянство, потерю писательского зуда, непрестанную тоску.