Дни мародёров

— Ну? Это опять из-за этого мальчика? Как там его? Эдвард?

— Эдгар, — машинально поправляет Лили и торопливо утирает щеки. — Нет, не из-за него. Мы с ним вообще... просто друзья.

— А из-за кого?

Лили шмыгает носом, баюкая в руках стакан с молоком.

— Ты помнишь Джеймса?

— Какого Джеймса?

— Джеймса Поттера. Тот, который... — Лили машет рукой у виска. Мама понимающе кивает. — Лохмат...лохматый такой, — она удивленно смотрит на маму.

— Помню, милая, прекрасно помню, — кивает она. — Это ведь он...

— Да-да, — Лили нервно выпрямляется. Не хотелось бы вспоминать многочисленные неловкие ситуации, в которые Джеймс ставил её в присутствии родителей.

— И что с ним? — мама мгновенно становится похожа на маленького ястреба. — Неужели снова дернул за косичку?

— Мама, мне не смешно.

— Он обидел тебя?

Лили мотает головой...

Кивает.

— Он... у него подружка появилась, — это звучит так, словно дружба с девушкой в её глазах приравнивалась жуткому и бесчеловечному поступку.

— Ну и что?

— Он... он больше не достает меня. Совсем-совсем, понимаешь? И я... мама, кажется я ревную его. Боже, я так ревную его! — Лили прерывисто вздыхает и жмурится. — Он меня пытался поцеловать сегодня утром. А я... а я его оттолкнула! А потом... я такое сделала... что же я натворила... — с этими словами она закрывает лицо ладонями и разражается бурными рыданиями. Мама пересаживается на её сторону, обнимает, прижимает к себе, а Лили плачет и потому не видит, как умиленно она улыбается.

...1977 год...

Лили глубоко вздохнула, глядя на снимок, но вместо аромата печенья и ромашки, который всегда сопровождал маму, услышала сладкий аромат клубничного шампуня. Она обернулась. Алиса бродила по спальне в розовом халатике и пушистых тапочках, читала письмо от Фрэнка и сушила мокрые волосы волшебной палочкой. Марлин сидела на своей постели в трусиках и старой футболке с логотипом «The Beatles», читала журнал и рассеяно помахивала палочкой — бутылочка лака и кисточка порхали вокруг её пальцев на ногах. Мэри все ещё была в ванной. Из-за закрытой двери раздавался шум воды.

— Фрэнк приглашает меня к себе на Рождество, — сообщила Алиса одновременно и ей и Марлин. — К его... к его маме. Блеск.

Марлин засмеялась.

— Алиса, я уверена, миссис Долгопупс всё же лучше, чем миссис Пруэтт. Ты представляешь, этим летом я гостила у них и случайно разбила её вазу...

Лили отвернулась.

К горлу вдруг подкатил ком.

Мама.

Она готова была сейчас отдать всё, что угодно за один разговор с ней. За один взгляд. За одно прикосновение.

Никогда прежде она не чувствовала себя такой одинокой. И от этого одиночества ломило пальцы...

«— С ними же все будет в порядке?

— Конечно, будет...»

Она прерывисто вздохнула, схватила расческу и принялась беспощадно чесать волосы.

В ту ночь они спали вместе в Выручай-комнате.

— Лили, а ты написала сочинение для Флитвика?

Лили вздрогнула, услышав её обращение, поспешно отвернулась и прижала руку к носу.

— Лили... — вздохнула Алиса.

— Всё в порядке! — отрезала Лили, отчаянно вытирая глаза.

Вуд оглянулась на Марлин и присела к Лили на край постели, поджав одну ногу. Лицо её было белым от крема.

— Лили...ну может быть ты всё-таки поговоришь с ним? Ты весь день молчишь, я уже не могу это выносить! Лили, он... он просто был пьян, он не понимал, что говорит, ты бы видела, сколько он...

— Алиса... я умоляю... — Лили запрокинула голову, чувствуя новый прилив слез. — Прошу, пожалуйста, не надо о Джеймсе!

Вуд жалобно свела брови и сжала её ладони вместе.

— Лили, я понимаю, как тебе больно и обидно, но...

— Алиса, я не буду с ним говорить! Я... он меня предал, он унизил меня при всех! И потом наговорил... такое! Он бросил меня! Мы расстались, понимаешь? Нечего тут больше исправлять!

Она оборвала себя и прижала к носу пальцы.

— Мы расстались... — повторила она шепотом и шмыгнула носом. — Он сам этого захотел. Если для нго это так важно, значит Сев был прав, и Поттеру от меня нужна была только дырка.

— Нет, Лили, нет! — Алиса погладила её по голове, забралась целиком на постель. — Он столько лет за тобой ходит, он любит тебя, по-настоящему! Он просто испугался, его огорошили... но если бы он узнал, как всё было...

— Нет! — Лили так и подпрыгнула, стремительно обернулась на постели и схватила Алису за руки, глядя ей в глаза. — Алиса, ты должна пообещать мне, что не станешь ничего ему говорить! Ты же поклялась, что никогда и никому об этом не расскажешь! Ты клялась мне, помнишь?

— Конечно, я помню... не волнуйся, Лили. Я ничего ему не скажу. Просто...

Дверь, ведущая в ванную вдруг распахнулась и в спальню, в облаке пара вплыла Мэри, обмотанная полотенцем, с «чалмой» на голове. Бросив на Лили несколько высокомерный взгляд, она пришла к своей постели, придерживая полотенце на груди.

Почему-то именно в эту минуту, когда она была такой растрепанной, вдруг показалась Лили неоправданно красивой. Может потому что это он выбрал именно её?

— Просто мне обидно за тебя, Лили, — снова зашептала Алиса. — Он, конечно, виноват, но...

— Слушай, Марли, а можно я на выходные возьму твое голубое платье? — громко спросила Мэри, переодеваясь в пижаму. — Меня пригласили на свидание, а мне надеть нечего. Ты не против?

Марлин пробормотала что-то, а когда Мэри отошла к себе, посмотрела на Лили и скорчила мордашку, мол, да не обращай внимания!

Алиса положила письмо Фрэнка под подушку.

Девочки потушили свет.

Лили молча задернула полог, отвернулась в темноте к стене, укрылась и прижала к себе оленя.

Живоглот, мурлыкнув, запрыгнул на неё, потоптался немного, понюхал её и улегся теплым клубочком у неё на бедре.

И тогда Лили заплакала.

Сириус оказался прав.

Хагрид ужасно им обрадовался: бросился накрывать чай, похвастался подросшим Клювокрылом (гиппогриф чуть не откусил Джеймсу палец, когда тот назвал его плодом любви пони и куропатки), затопил свой небольшой камин, грохнул на стол блюдо с пирожками и даже не отругал их за ночной вояж по территории, но едва услышал про их желание навестить колонию пауков — страшно переполошился, разнервничался и даже попытался прикинуться дурачком.