Дни мародёров

— О какой такой колонии вы говорите? — спрашивал он, в ужасе тараща свои черные глаза, когда они вчетвером сидели за круглым столом и уминали пирожки с яблоками. — Не знаю я никакой колонии...какая-такая...пауки что-ль? Ты сказал ак...ак...?

— Да ладно тебе, Хагрид, — улыбнулся Бродяга, почесывая за ушами Клыка. Щенок так расквасился у него на руках, что обслюнявил Блэку всю куртку и, кажется, готов был описаться от счастья. Надо сказать, по какой-то необъяснимой причине животные очень любили Сириуса. Например, кот Лили частенько пробирался в их спальню и спал на Бродяге, за что каждое утро принимал ледяную ванну. — Мы знаем, что ты таскаешь им кроликов каждые выходные.

Хагрид прямо подскочил.

— Откуда? — он схватился за вафельное полотенце в цветочек и принялся мять его в гигантских руках. — То есть... каких-таких кроликов?

— Видели, — твердо сказал Джеймс. — Слушай, Хагрид, мы просто хотим посмотреть, понимаешь? Ничего такого. Акромантулы все-таки, не шишуги! Нам интересно. И потом, мы же не собираемся отрывать им лапы и поджаривать их на костре. Честное слово.

Хагрид насупился. Похоже, не поверил.

— И мы не будем кормить их драконьим перцем, — добавил Сириус. — Кстати, если хочешь, мы возместим тебе тех саламандр!

— Нет! — Хагрид затряс косматой головой, исподтишка и по-очереди бросая на них осторожные взгляды. — Нет. Мракоборцы вишь, по лесу шныряют с вечера, да и поздно уже...так что... нет...н-нет. И не просите.

— Ты же знаешь, мы можем быть незаметными! И потом, мы правда никому не скажем, — Сириус перемигнулся с ним, потом с Ремусом. — Так же мы никому не скажем, что ты хранил у себя яйцо химеры в прошлом году.

— ...да и про твои эксперименты с мантикорами мы тоже не слышали, — подхватил Джеймс.

— ...и про то, что ты проиграл в карты школьную каре...

— Вы мне это бросьте, негодники! — Хагрид стукнул кулаком по столу так, что чашки дружно подпрыгнули. — Шантажировать меня вздумали? Аль забыли, кто вас спрятал, когда вы, болваны... — он взмахнул рукой, изображая их первое, экспериментальное превращение в животных.
– ...обернулись прям во дворе? Вот позору было бы!

— Конечно, старик, ты нас здорово выручил, — вкрадчиво молвил Джеймс. — Ты же наш самый большой друг! Ты всегда нас защищаешь! Мы знаем, что ты нас очень любишь.

— Вот ещё! Нужны вы мне больно! — Хагрид надулся и порозовел от удовольствия.

— Нам как никогда нужна твоя помощь.

— Буквально вопрос жизни и смерти, — Джеймс поправил очки указательным пальцем.

— Да и мы не сделаем им больно! — заверил его Ремус.

— Разве что самую малость, — вкрадчиво добавил Сириус, но так, что кроме Клыка его никто не услышал.

Хагрид раздумывал наверное целую минуту.

— Нет, — он снова затряс головой. — Даже не упрашивайте. Нет.

— Пья-а-а-аный Роджер, старый толстый гоблин!..

Увёз-мой-ром-в-своем-котле в далекий мрачный...Дублин!...пха-ха-ха...ик...

Хагрид шел, шатаясь из стороны в сторону, так что фонарь в его руке бешено раскачивался и время от времени ударялся о стволы деревьев. Колючие заросли шиповника и молодые деревца сминались под могучей, но нетвердой поступью, словно сорная трава, а Джеймсу, Ремусу и Сириусу оставалось только бежать следом и не отставать.

— Отличная идея, Сохатый. Зачем ты вылил в его чай и вторую бутылку? Теперь он перебудит весь замок или сюда сбегутся мракоборцы со всей территории, — взволнованно говорил Ремус, на ходу перепрыгивая через корни, так что слова булькали в нем, словно пузырьки в котле.

— Я думаю, они уже привыкли, — отмахнулся Джеймс и увернулся от ветки, которая срикошетила от куртки Хагрида.

Тот обернулся.

— Где вы там, парни?! Ну-ка за мно-ой! И-ик! Я вам покажу, у меня тут недавно такие гиппогрифи...фя...ики народились, у-у-у!

— Нет, Хагрид, ты говорил...говорил про пауков! — напомнил Ремус.

— Пауки что-ли? — Хагрид резко развернулся и чуть не контузил фонарем Сириуса, который в последний момент успел превратиться в собаку. — Па-а-айдем к паукам! А потом я вам покажу мантикору, вон что! — и он начал ломиться в совершенно противоположную сторону.

Хвала Мерлину, Хагрид отключился до того, как возникла возможность лично познакомиться с каждым паучком в его ручной колонии. Великан устал и сел прикорнуть у одного из деревьев, а они оградили его защитными чарами и пошли дальше. Очень скоро храп крупными камнями покатился им вслед по ледяному ночному воздуху.

— Блеск! — проворчал Сириус, пока Ремус работал над «паутиной» — одной из тех хитроумных ловушек, которым учила их Валери. — Я просто мечтал провести свою единственную свободную ночь в лесу, в компании пьяного Хагрида и его зверушек, — он чихнул. — Напомните мне откупорить ещё одну бутылку виски, когда мы вернемся в замок. Я отпраздную, черт возьми.

— Не скули, Бродяга, это же не ты будешь изображать ужин, — Джеймс потер ладони. — Учтите, если меня сожрут из-за вас, я буду являться к вам по ночам и греметь це-це....пчхи!..пями... — он ещё раз потер руки, сцепил их в замок и подышал внутрь. — У-у-у, дичь, — он попрыгал на месте и растер себя руками. — Ну, кто заказывал мороженого оленя?

— До этого не дойдет, — уверенно заявил Ремус, поддев пальцем последнюю нитку чар. — Если всё правильно — он даже близко не успеет к тебе подойти. Ловушка его удержит. Всё, пора.

Джеймс горестно вздохнул и, не выдохнув до конца, обернулся оленем и с небывалой для обычного себя грацией, скакнул на место приманки.

— Прости, друг, — Сириус коротко резанул его по задней ноге своим перочинным ножом. Джеймс дрогнул всем телом и отшатнулся, но Бродяга уже спрятал нож за пазуху и вместе с Ремусом переместился в кустарник.

Всё затихло.

Где-то в отдалении выводил рулады великан, оставленный на попечение белок и лукотрусов.

Судя по тому, что говорил Хагрид (точнее, пытался говорить), колония располагалась метрах в двадцати отсюда. Едва ли был хотя бы единственный шанс, что паучки не соблазнятся свежей олениной. Пару раз где-то ломалась ветка. В ночной, абсолютной тишине этот звук был похож на выстрел и каждый раз Джеймс испуганно шарахался в сторону, а они с Сириусом выхватывали палочки.

Время шло, а никто не торопился бросаться на аппетитную добычу. Джеймс настороженно прядал ушами и то и дело оборачивался по кругу, готовый в любой момент рвануть прочь, один раз даже храбро опустил голову и сделал вид, что пасется. Но, видимо, местная трава была не очень вкусной, потому что он снова принялся топтаться.

— Это бессмысленно, — тоскливо протянул Бродяга после третьей ложной тревоги. — Может акромантулы не едят оленей?

— А что они тогда е...е....

Ремус оглушительно чихнул и их палочки, которую он все ещё держал в руке, вырвался сноп красных искр.