Дни мародёров

Тело исступленно требовало его там, именно там, сию секунду. Горячее пульсирующее солнце, скользнуло из груди вниз и теперь жарко билось в одной-единственной точке, словно кровь в открытой ране. От каждого прикосновения в эту рану током било и растекалось по звенящим нервам мучительное, болезненное, сладкое...

Сириус целовал её, глубоко и горячо, а потом ещё раз засосал и вдруг долгим поцелуем скользнул по телу Роксаны вниз, по бесстыдно торчащим соскам, по вздрагивающему животу, вниз и вниз.

Красивый, молодой человеческий зверь. Зверю не бывает стыдно.

Блестящими большими глазами Роксана проследила за тем, как её зверь переместился вниз, как легко, почти невесомо раздвинул её бедра и как засосал её прямо там.

Это было последнее, что она видела, потому что затем её опрокинуло шквалом такого удовольствия, что она совершенно перестала осознавать происходящее. Она извивалась, сопротивлялась, выгибалась и не знала, куда ей деться, шептала что-то, ругалась, стонала. Это удовольствие было сродни острой боли — его невозможно было терпеть. Хотелось кричать! И она кричала, снова чувствуя себя как тогда, ранним утром в спальне мальчиков Гриффиндора — как будто нечто огромное и дикое несется на неё из мрака, ослепительное, страшное, смертельное, словно разогнавшийся поезд.

— Ты сладкая... ты знаешь, какая ты сладкая, м-м? — бормотал Блэк, вылизывая её. Роксана почти не слышала его — кусала губы, выгибалась, жмурилась и когтила его руки, когда становилось слишком. Но все-таки она слышала, и его слова жутко возбуждали. Наверняка, он об этом знал. — Черт возьми, Рокс, какая ты сладкая... м-м... — он слегка задыхался. — Ты хочешь меня, Рокс? Хочешь?

Роксана всхлипнула и он тихо засмеялся, вскинув на неё взгляд.

— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

Роксана вцепилась в его волосы.

Он помучал её еще немного — может пару минут, а может один век одной небольшой Вселенной.

Когда у неё уже не осталось сил вырываться — только стонать и плавиться, Блэк вдруг сбавил обороты, взглянул на неё и лизнул в последний раз — нежно и сладко.

И Роксана кончила. Удовольствие конвульсиями пронеслось по телу, вскидывая его, а затем прибило её к полу — обессиленную и слабую. Несколько мгновений она лежала с закрытыми глазами и пересохшими губами, обмякшая, задохнувшаяся, но Блэк не дал ей толком опомниться.

Когда она приоткрыла глаза, он уже стоял перед ней на коленях, смотрел на неё бешеными глазами, и рывками расстегивал ремень. Роксана царапнула его бедро, потом другой рукой попыталась цапнуть за пояс, но не дотянулась, а в следующий миг он уже сам навалился сверху.

Ещё совсем немного возни и вдруг плывущее от желания сознание Роксаны разорвало в клочья от слепой и страшной боли.

Как будто в ее открытую рану вогнали раскаленный добела каминный штырь для дров.

Так подло.

Роксана вскрикнула и окаменела, не в силах заставить себя снова вздохнуть, а Блэк, явно ничего не замечая, уткнулся лицом в ее шею, содрогаясь всем телом и задыхаясь так, словно только что преодолел высочайший барьер. Руки, на которые он опирался, сжались в кулаки, вырывая из ковра мех, костяшки пальцев побелели.

Он поднял голову, снова уткнувшись в нее лбом. Волосы спадали ему на лицо, веки были плотно зажмурены, а зубы оскалены, словно ему было нестерпимо больно.

А потом на Роксану взглянули совершенно невменяемые, пьяные от удовольствия глаза.

И он сорвался.

Глаза запекло от слез.

— Блять, Блэк! Мне больно! — только и смогла выдавить она, крепко зажмурившись и стиснув зубы. Дышать было тяжело.

Блэк до этого не мог сказать ничего, только выдыхал и отчаянно стонал, не то ругаясь, не то повторяя ее имя, не поймешь. Но сейчас он попытался сфокусировать взгляд на ней и выдавил:

— Сейчас... станет легче... о, Рокс, черт... о черт... ох бля-ять...

И точно.

Ещё пара секунд подлой пытки и боль неожиданно стала тише. Роксана смогла снова вздохнуть и недоуменно заморгала — к ожогу из боли как будто приложили компресс. Боль и удовольствие слились в одно и это было... приятно.

Сириус подобрался на колени, сжал ее талию обеими руками и полностью взял процесс в свои руки. Время от времени он откидывал голову и жмурился, скаля зубы.

А потом снова прижался к ней, упираясь локтями в ковер, зарываясь в Роксану лицом и исступленно толкаясь вперед. Пот скатывался по его спине и рукам. Роксана запустила пальцы в его волосы, когда он припал к её шее — волосы были жаркими и влажными. От него пахло чем-то ледяным и острым, а сам он был горячим...

— Да, о да-а, о черт, — сквозь его частое дыхание то и дело прорывались стоны и рычание, самое настоящее, звериное. — Посмотри, что ты сделала со мной, а? — сдавленно проговорил он, двигаясь все яростнее и быстрее. — Превратила меня в гребаное животное, — он тихо, хрипло засмеялся. А у Роксаны от этих слов и звука его смеха внутри что-то ёкнуло. Он, что, мысли её читает? Сириус снова закрыл глаза, зарываясь в неё лицом. — О черт... о да... да-а-а....

Несколько торопливых, исступленных толчков — и Блэк кончил, издав особенное громкое и уже абсолютно не человеческое рычание. Роксана напряглась, ощутив, как внутри разлилось тепло, но сейчас ей было наплевать, на все, на все наплевать...

Блэк расслабился и опустился на неё, все еще задыхаясь и легонько содрогаясь.

Роксане все ещё казалось, что она чувствует это движение внутри. Во рту страшно пересохло. Она сглотнула и облизала губы, повернула голову, коснувшись носом его носа.

Сириус открыл глаза и раскаленная сталь обожгла её: “Моя”.

Он поцеловал её. Роксана провела ладонью по его влажной шее и почувствовала, как яростно бьется на ней жилка. Они поцеловались еще раз, а потом Блэк слез с неё и перекатился на ковер рядом, глубоко, довольно вздохнув, а Роксана прикрыла глаза и дрожащей рукой вытерла лоб.

Сириус проснулся с рассветом.

Ему было чертовски хорошо.

Мышцы приятно потягивало, тело стискивала большой мягкой лапой приятная усталость — как-будто он переплыл море и теперь нежился в пенном прибое.

Он зевнул, потянулся и устроился поудобнее, намереваясь снова провалиться в негу, но тут почувствовал под собой какое-то шевеление и открыл глаза.

Роксана крепко спала, разметавшись по подушкам. Одна её рука лежала у головы, другая соскользнула с головы Сириуса, когда он проснулся. Волосы упали ей на лицо, губы были приоткрыты. Она дышала глубоко и спокойно и её обнаженная грудь мерно поднималась и опускалась во сне...

Сириус привстал, озадаченно оглядывая всклокоченную постель.