Дни мародёров

Полянка, которую искал Ремус, находилась в самом сердце Запретного леса, на дне колодца пышной, многовековой зелени. Деревья, в каждом из которых мог бы поместиться небольшой коттедж, спускались к этой полянке вниз, по крутым склонам высохшего озера, закручиваясь исполинской спиралью и закрывая своими пышными кронами небо. Кроны переплетались, срастаясь в зеленый покров и только в одном месте они не соприкасались буйными головами в этот просвет, словно в окошко проникал солнечный свет, падая с большой высоты прямо на заветную поляну.

И сейчас, когда ночной небосвод выдавливал из солнца весь его сок, и эти деревья, и самый лес, и всё вокруг полыхало оттенками червонного золота, словно рука самого царя Мидаса пропустила лес сквозь пальцы и заперла в сумерки как в сундук. А мрамор четырех гробниц, белый, как чистейший морской жемчуг, горел в этой золотой темени таким ослепительным пламенем, что начинали слезиться глаза.

— Добрались... — выдохнул Ремус, хлопнув Сириуса по спине и они бегом спустились по склону вниз, хватаясь за протянутые к ним ветки молоденьких яблонь.

Оказавшись внизу, Ремус ненадолго замер. Взглянув в лица четырех великих волшебников он слегка оробел, словно то, на что он решался, было преступлением... но он смело обошел гробницы и приблизился к раскидистому орешнику, который рос между могилами Годрика и Кандиды. Выбрав самую толстую и крепкую ветку, Ремус вытащил палочку.

— Что ты собираешься делать с этой хренью? — спросил Сириус, когда они сделали небольшой привал. Ремус привалил тяжелую двухметровую ветку к одному из деревьев, так что оно загудело и на землю просыпалась труха.

— Подарю... профессору Грей, — он вытер со лба пот и привалился плечом к этому же дереву.

— Уверен, она будет в восторге.

— Я сделаю из этого лук, — усмехнулся Ремус. — Я сломал её собственный, ну и...

Сириус фыркнул.

— Лунатик, это не моё дело, но зачем тебе это надо? Грей, конечно, классная и всё такое, но... черт возьми, в этой школе полным-полно красивых, веселых девчонок, а ты выбрал училку?

— Я просто решил оставить их тебе, — они переглянулись и засмеялись. — К тому же, мне нужна именно она, а не эти девчонки... да и я им не нужен.

— Рем, ты просто сам не понимаешь, какой козырь тебе достался.

— О да, когти, клыки и безумие, — Ремус снова забросил на плечо свою ношу. — Потрясающий козырь!

— Старик, да девчонки с ума сходят от всей этой чертовщины. Возьми Мирона Вогтейла, чувак был долбаным вампиром и все ведьмочки готовы были сломать свои палочки, чтобы только он их трахнул. И если правильно подать свою пушистую проблему, рыбки сами будут вешаться к тебе на крючок.

— И что потом? Я буду прятаться от каждой так, как это делаешь ты?

Ответить Сириус не успел — ночь вдруг взорвалась ослепительным светом.

Они едва-едва успели броситься на землю, чтобы избежать заклятия, как лес вокруг превратился в людей и они бесшуными зелеными и серыми тенями бросились к двум скорчившимся на земле мальчишкам, схватили их за шиворот, силой поставили на ноги и поволокли прочь.

Кулак охотника забарабанил в деревянную дверь так, что она затряслась и загудела.

— Открывай! — рявкнул он и встряхнул Ремуса, когда тот попытался вырваться.

Охотники, вооруженные зажженными палочками, притащили их к хижине Хагрида.

На улице уже совсем стемнело, воздух дрожал сверчковыми пересудами, а огненный свет их палочек казался Ремусу светом факелов. Дернув плечом, которое уже онемело в капкане железных пальцев, он оглянулся на Сириуса.

Охотник и выкрутил ему руку за спину. Глаза Бродяги за упавшими на лицо волосами, наливались злым блеском, как два наточенных лезвия, а у его конвоира под глазом темнел кровоподтек.

Охотник снова постучал.

— Открывай, Хагрид!

В хижине раздался кашель. Затем — шаги, а потом заспанный лохматый Хагрид в чудовищной бобровой пижаме открыл им дверь.

— Ремус? Сириус? — он оторопело уставился на открывшуюся ему картину и пошире распахнул дверь. — Что это вы так поздно...

— Эти двое утверждают, что вы поручили им выгулять собаку, — ледяным голосом произнес один из охотников. — Ночью, в Запретном лесу. Собака пропала, а вот эти пытались сбе... — договорить охотник не успел, потому что Сириус вдруг всадил ему локоть в живот и попытался вырваться. Завязалась потасовка — охотник, державший Ремуса, выпустил его и они вдвоем с напарником скрутили буйного парня.

— ...а собаку мы так и не нашли! — яростно пропыхтел он. — Ну что вы скажите? Знаете этих двоих, да?!

Ремус взмолился про себя, чтобы великан поскорее сообразил, что к чему. Хагрид смотрел на них, приоткрыв рот, сверчки смеялись, Сириус грязно ругался сквозь зубы...

— А... — наконец изрек Хагрид. — Ну конечно знаю, чего уж... я ж и говорю...чего это вы...так поздно-то? Клык вон... вернулся давно, спит, тупая скотина, а вы-то... спасибо, что привели их, господа охотники, э-э...я уж сам хотел...идти-то... — великан взглянул на свою пижаму и кашлянул, пригладив мех на груди.

Охотники от удивления выпустили Сириуса.

Оказавшись на свободе, Бродяга яростно дернул руками, возвращая на место одежду и чуть было снова не бросился в атаку, но тут уже рука Хагрида легла ему на плечо и Бродяга чуть не рухнул оземь.

— Я уж сам прослежу, чтобы они в школу вернулись, а коль виноват — сам их отведу, — прогудел великан, покровительственно кладя руку и Ремусу на плечи. — Доброй ночи! — и с этими словами он захлопнул дверь перед носом у остолбеневших охотников.

— Устроили вы, как всегда, негодники...и не сидится вам в школе по ночам, вечно вас на приключения тянет... — ворчал Хагрид, наливая в чашки древесно-красный чай.

— Какого черта в лесу до сих пор торчат охотники? Оборотни ведь давно ушли! — ворчал Сириус, рассеяно почесывая детеныша гиппогрифа, который просто расквасился у него в руках и довольно клекотал, щуря глаза.

— Так они их и ищут, Сириус! — Хагрид плюхнулся на стул, напротив мальчиков и навалился на стол. — Целыми днями рыщут, пытаются найти тропки, которыми эти-то к нам в лес приходят. Это, вишь, опасно, так к нам любые темные маги прийти-то могут...