Дни мародёров

Ремус и сам удивился, откуда в его голосе вдруг взялось столько силы. Обычно он не разговаривал так с теми, кто старше него. Но сейчас он почему-то не испытывал ни малейшего страха, наоборот, его охватила злость, ведь именно сейчас, когда он переборол столько волнения и страха, добираясь сюда, между ним и Валери вдруг встал этот двухметровый лукотрус.

Охотника же его слова взяли за живое — похоже он в самом деле понимал, что Валери может рассердиться. Он хмыкнул, бросил на Ремуса прищуренный взгляд, а потом вдруг поднес ко рту руку, сложенную рупором и издал странный, курлыкающий звук.

Ремус подумал — как это глупо — звать её так, когда она «на другом конце леса», но тут внезапно совсем рядом раздался треск — Ремус порывисто обернулся и увидел, как Валери стремительно идет к ним. Как и все, она была одета в шерстяную мантию, на глазах меняющую цвет из серого в зеленый. На ногах у неё были все те же, грубые охотничьи сапоги, лицо её, не то специально, не то случайно было измазано грязью, волосы, которые она на уроках носила туго собранными в пучок, растрепались — в них запуталась паутина. Только глаза, которые всегда как— будто видели Ремуса насквозь, горели на её лицо остро и пронзительно.

— Какого черта, Дирборн, я просила не отвлекать меня по пустякам! — голос у неё был сорванный и сиплый. Похоже она простыла. Она подошла ближе и Ремус почувствовал, что пахнет от неё примерно так же, как и от её напарника, только это не отвратило его, а наоборот — у него по спине вдруг побежали какие-то нездоровые, горячие мурашки. — По какому поводу все бросили поиск? И где, мать его, носит твоего паршивого дружка, где этот вшивый Макнейер?! Какого хера он уволок с собой карту леса, я же приказывала, я приказывала всегда оставлять её в лаге... — она заметила Ремуса и осеклась. Пауза. Сердце пропустило удар. — Люпин?! — она миновала своих коллег и подошла к Ремусу. — Ты что здесь забыл?

Какая-то часть сознания Ремуса, отвечающая за рациональность и хранящая в себе все заготовленные слова, вдруг сузилась до точки и он не смог вспомнить ровным счетом ничего.

Поэтому следующее он произнес, совершенно не думая:

— Вас...

Дирборн и остальные оглушительно заржали.

— Тихо! — коротко приказала Валери, коснувшись подбородком своего плеча. Ресницы её взлетели, взгляд хищно впился в деревья. — Все по своим маршрутам! И найдите мне Макнейера! Меня хорошо слышно?!

— Да, мэм, — обронил Дирборн, неприятно выделив последнее слово, после чего охотники разошлись, тем же таинственным образом растворяясь среди растительности.

Они остались наедине.

Повисла такая тишина, что можно было услышать, как темнота опускается на деревья.

— Ну и что ты хотел? — её голос стал чуть мягче, но звучал всё так же резко. Ремус невольно почувствовал себя одним из её подчиненных.

Ремус снова попытался воззвать к своим заготовкам, но они вдруг показались ему необычайно глупыми и детскими. Он не знал, что сказать, а Валери смотрела на него и он прямо чувствовал, слышал, как ускользает её терпение. Поэтому он просто поднял свой сверток и сорвал с него ткань.

— Это вам, — и он протянул ей лук.

Валери подняла брови, взглянув на оружие... а потом чуть закатила глаза и глубоко вздохнула, переступив с места на место.

— Так... Люпин, послушай меня внимательно: у меня нет времени на эти глупости. Забирай это и иди в школу, у тебя будут неприятности.

— Хорошо, я сейчас уйду, — Ремус не опускал руку, глядя Валери прямо в глаза и не отпуская её раздраженного взгляда. — Но я сделал его для вас. И пришел сюда, чтобы отдать его вам.

Валери зачесала все волосы назад, явно пытаясь придумать, как бы его быстрее отослать. Ремус увидел, что её ладонь, узкая, изящная, перевязана грубой, окровавленной тряпкой.

Это была мелочь, но его словно подбросило.

— Если хотите — выбросьте его. Но вам действительно нужно оружие, — мягко сказал он, опуская руку.

— Послушай, Люпин... — она облизала губы, глядя себе под ноги. — Я ценю твою заботу, но... мой лук не был просто оружием. Он был особенностью, ценностью, памятью, он был важен для меня... и ни один другой его не заменит. Понимаешь? Поэтому...

— Этот лук тоже особенный, — запротестовал Ремус. — Я вырезал его из лощины, растущей над могилой Годрика Гриффиндора...

Глаза Валери, и без того большие, стали просто огромными.

— ...и я знаю, что вы не учились в Хогвартсе. И хотя то, что я хочу вам предложить — пустяк, но...если вы захотите, у вас всегда будет частица этой школы — даже большая, чем у нас всех.

— Откуда ты узнал? — вдруг быстро спросила она.

Ремус растерялся.

— Что?..

— Откуда ты узнал про могилу и про мой лук? — она подошла ближе.

— О чем вы?

— Не притворяйся, Люпин, кто тебе рассказал?

— Никто мне не рассказывал, — ох, как же он не любил врать. — Я думал об этом, давно, ещё когда сломал ваш лук, я хотел его починить, но не смог, а потом, в полнолуние случайно наткнулся на кладбище основателей...и подумал, что это будет неплохо, если сила и храбрость Годрика Гриффиндора окажутся в вашем оружии... а про то, что вы не учились в Хогвартсе все знают...ведь вас нет в списках выпускников...

Валери подошла ещё ближе, глядя на него во все глаза.

— Ты сказал...в ночь полнолуния?!

Черт.

— Ты был на территории школы, в то время как я приказала тебе поехать домой?! — её голос так сильно задрожал от злости, что стал похож на рычание. И подошла она так близко, что Ремус мог разглядеть все веснушки у неё на лице, однако сам непроизвольно сделал шаг назад. — Опять?!

— Да, но...

— Да ты совсем страх потерял, Люпин?! — все больше распалялась она.

И тут её злость странным образом перешла к него. Он шагнул к ней.

— Да нет, наоборот, профессор! Я боюсь, я чертовски боюсь! Потому что уже однажды сломал ногу своему отцу, когда остался дома в полнолуние и не хочу сделать это ещё раз! Мне очень жаль, что я нарушил ваш приказ, но если бы мне понадобилось сделать это ещё раз — я сделал бы это, не раздумывая, даже если я вылечу из школы, или меня подстрелят — лучше так, чем видеть, как мой собственный отец мучается по моей же вине!

Повисла звенящая тишина.

Валери просто смотрела на него, чуть откинув назад голову и сузив глаза.

— Извините, — пробормотал Ремус, отводя взгляд. — Я... мне не следовало вам говорить. Видимо, действительно не нужно было всего этого делать. Я... просто оставлю его здесь, а вы делайте с ним, что хотите. Можете выкинуть, можете сжечь, он — ваш, — Ремус наклонился, чтобы положить лук на землю и уйти, но Валери неожиданно остановила его.

— Постой. Дай сюда.

Почувствовав робкий трепет надежды, Ремус протянул ей оружие.

— Это орех? — она схватилась за кожаную рукоятку посередине, крепко сжала её, оглядывая лук, потом схватилась руками за плечи лука и чуть согнула его, проверяя гибкость.