Дни мародёров
Шрифт:
Он приблизился к кровати Сириуса.
В том, как было смято покрывало, было что-то гадкое и пошлое.
Сириус думал, что все спят, когда водил сюда своих подружек. А Питер часто не мог заснуть по ночам и слышал, как скрипят пружины на соседней кровати, слышал, как двое дышат и стараются не стонать.
Сириус никогда не думает о других.
Питер осмотрел кровать.
На подушке он не нашел ни единого волоса, на простыне тоже и тогда его осенило — расческа! Как же он не подумал об этом сразу! Питер моментально нашел её в тумбочке и сердце его радостно заколотилось — среди зубцов всё-таки застряла парочка длинных темных волос.
Зелье вспенилось, окрасилось в темный, почти черный пурпур.
Питер метнулся к двери, резко запер её.
Вздохнул.
Прошелся по комнате взад— вперед, потирая руки и сражаясь с внезапно подступившим страхом. Он вдруг подумал — а вдруг с девушкой и правда что-нибудь случится? Это ведь будет на его, Питера совести!
Но, с другой стороны...
Нотт ведь пообещал, что они будут рядом.
А они, в отличие от Джеймса и Сириуса ещё ни разу его не обманывали.
Он посмотрел на стоящий на тумбочке пузырёк.
Неужели тебе никогда не хотелось сбить с него спесь?
И ещё ему всегда хотелось... хоть ненадолго, хоть на пару минут стать Сириусом Блэком.
Питер зажмурился, схватил пузырек и одним махом опрокинул в себя зелье.
Сначала ничего не произошло. А потом его живот скрутило и Питер испугался, что его вот-вот стошнит. Он упал на колени и весь его внутренний мир содрогнулся в мучительном позыве, но Питера не вырвало. В его теле вдруг поселился странный жар — он распространялся от желудка во все стороны, кожа кипела, как раскаленный воск, Питер закричал, скорчился на их стареньком коврике, пораженный внезапным раскаянием и схватился за лицо...
...из зеркала на него смотрели перепуганные серые глаза.
Никогда прежде он не видел на лице Сириуса такого выражения.
Питер, нет Сириус Блэк подошел ближе к своему отражению и ощупал лицо. У Сириуса оно было значительно уже и ещё у него пробивалась щетина, такая жесткая, о которой Питер не мог и мечтать. У него вместо щетины рос пучками какой-то жалкий пух над верхней губой.
Наверное такой же был у его отца.
И волосы у Сириуса были гуще. Как это ему удобно ходить с такой шевелюрой! Питер попробовал откинуть их назад — так, как это делает Сириус, но наверное махнул головой слишком резко, потому что волосы закрыли его лицо и попали в рот.
Собственная одежда стала вдруг велика размера на три — брюки приходилось придерживать за ремень.
Кончено, ведь ко многим своим достоинствам, Блэк ещё и худой.
Питер полез в его чемодан.
Блэк всегда умеет одеваться стильно, это все знают. У него было много классных вещей и он знает, что с чем надевать.
Но Питер предпочитал одеваться удобно — поэтому выбрал простой чёрный свитер с горлом и джинсы. Сириус надевал этот свитер на голое тело. Но мама Питера считала, что это неприлично и с детства приучила натягивать майку. А у Блэка майки не было.
Что же... мамы здесь нет!
Питер начал переодеваться, но процесс затянулся.
Во-первых, оказывается это так круто, когда у тебя нет живота. Такая легкость!
Питеру показалось, что он мог бы пробежать милю и совсем не устать.
Во-вторых, у него была куча шрамов. Вроде и небольших, но у Питера и таких не было.
Ого! А на спине какой!
Круто.
Кстати...
Помедлив и оглянувшись на дверь, он стащил трусы. То есть они сами упали вместе с брюками,
когда Питер разжал руки.Ну ничего себе!
Приступ зависти был похож на удар в живот.
Ему и мечтать не приходилось о таких размерах! Неужели и так бывает?
Он попрыгал, повертелся, потом подошел к зеркалу, рассматривая себя со всех сторон.
Вот оно значит как, когда у тебя большой?
Питер попробовал на вес и подумал, что было бы здорово... но потом его передернуло от отвращения, когда он осознал, что это не его тело! А тело Сириуса! И член Сириуса!
Передернувшись от гадливости, Питер бросился в уборную, чтобы вымыть руки, но перецепился через собственные спущенные брюки и повалился на свою кровать.
Когда с переодеваниями было покончено, он с третьей попытки, но всё же решился выйти из спальни.
В гостиной его ожидал сюрприз.
Девчонки.
Черт возьми! Они ещё никогда не смотрели на Питера так! Едва он показался на лестнице, едва спустился вниз, они все вцепились в него своими взглядами! Они как будто просили: ну заговори со мной! Ну посмотри на меня! Подойди ко мне, я здесь!
Он попал в рай!
Питер подумал, как было бы здорово броситься ко всем сразу и... вспомнил, что у него есть дело.
Он осмотрел людную гостиную.
Нужная девчонка сидела за одним столом с Лили и делала уроки под лампой.
Питер двинулся было к ним, но тут словно из-под земли перед ним выросла какая-то мелкая четверокурсница. Кажется её звали Джейн. Или Джинни. Или Джейми. В общем, как-то так.
— Привет, Сириус! Говорят, ты разбираешься в трансфигурации. Не поможешь мне с межвидовой трансфигурацией? Мне нужно превратить цесарку в морскую свинку.
Она так переживала, что у неё дрожал голос. Девчонка переживала, разговаривая с ним.
Питер ошалело уставился на неё. Веснушчатый нос, зеленые глаза, волосы какого-то неопределенно-светлого цвета.
Обыкновенная. Но симпатичная. А Сириус бы и не взглянул. Сириус выбирает особенных девушек, таких как Блэйк или Хлоя.
— Отвяжись, — вяло обронил он, пытаясь копировать манеру Сириуса и пошел в гостиную.
Девочка осталась позади — кажется разревелась. Разревелась, потому что блестящий и великолепный Сириус Блэк её отверг.
Нет, не Сириус.
Питер.
Он подошел к столу.
Лили мельком улыбнулась ему, а её соседка сначала осторожно стрельнула в сторону Питера взглядом, а потом подняла голову.
Он был готов к тому, что она прогонит его. Или посмотрит на него, как на пустое место.
Может всё дело было в лампе. Но когда девушка подняла голову, в её глазах как будто зажегся мягкий, едва заметный свет.
Он-то и придал Питеру сил.
Потому что никогда девчонки не смотрели на него так.
Ремус сидел в Визжащей хижине и готовился.
Непривычно и жутковато было сидеть там в одиночестве и тишине, один на один с ударами своего сердца, но и в этом он нашел положительные стороны. Пользуясь тем, что он один и не сможет никого ранить, Ремус позволил себе развалить парочку стульев, сломал стол и обломал столбики у кровати. Противоядие — противоядием, но сама трансформация была такой же болезненной, как и всегда. Одно было хорошо в его старых превращениях: в какой-то момент он просто отключался и все, а сейчас его сознание было заперто в этой боли и чудовищном осознании, что монстр, смирно сидящий в его теле весь месяц, наконец-то предъявил свои права и отнимает у него жилье.