Дни мародёров

Ремус хмыкнул.

— Вот поэтому я и не хотел возвращаться сюда, Лили. Я не человек, я животное. Я волк, я обрастаю мехом, бегаю на четырех лапах, охочусь, кусаюсь. Животное можно держать как питомца, жалеть его, играться с ним и искренне верить, что это — настоящая дружба.

— Я верю, — тихо сказала Лили после паузы. — В то, что ты — мой друг. И всегда им был. И мне все равно, что ты обрастаешь мехом и бегаешь на четырех лапах. У всех есть свои недостатки, — иронично заметила она.

Ремус усмехнулся.

— Я не хотел тебя обидеть, Лили. Просто я понял, что моя семья — там. И перестал себя обманывать.

— Семья может быть в нескольких местах. Моя семья — это и мои родители, и Хогвартс. Мои родители — маглы, а я — волшебница, мы разные, но мы все равно любим друг друга.

— Твои родители не шарахаются от тебя, Лили. Ты для них не опасна.

— Сестра шарахается. Она частенько повторяет, что я попаду в ад за своё колдовство.

— А ты? — невольно заинтересовался Ремус.

— А я подкладываю ей ложки в кровать и по ночам превращаю их в мышей, — Лили пожала плечами, посмотрела на Ремуса и они рассмеялись.

Джеймс оглянулся, но теперь не только он обратил на них внимание. Группка слизеринских парней, сбившаяся у окна какое-то время просто неприятно поглядывала на Ремуса, а затем от них откололось несколько человек и направилось прямо к их парте.

— Смотрите-ка, Эванс и Люпин, — нараспев произнес Мальсибер. Он шел впереди остальных, небрежно сунув руки в карманы. Как только он заговорил, в классе сразу стало тише. — Нечасто увидишь такое, — он оглянулся на своих дружков и окинул Ремуса и Лили гадким взглядом. — Грязнокровка и ОБОРОТЕНЬ за одной партой.

В классе стало абсолютно тихо.

Ремус сидел, белее мела и боялся пошевелиться.

А затем раздался оглушительный грохот — это Джеймс вдруг отпихнул свой стул, попер прямо на Мальсибера и подошел так близко, что почти влез на носки его блестящих дерби.

— Забери свои слова, ты понял? — процедил он и сжал челюсти так, что на скулах вздулись желваки. — Ты понял меня, урод?

— У-тю-тю-тю-тю-тю, Поттер, — просюсюкал Мальсибер, неприятно вытянув букву «о» в фамилии Джеймса. Внезапного наступления он ни капельки не испугался и стоял очень прямо. Можно было подумать, будто они собрались поцеловаться. Ну или искусать друг другу лицо. — Какие именно слова? Про грязнокровку? — он склонил голову на одну сторону. — Или оборотня?

— Такими обвинениями не бросаются, Мальсибер, — подал голос Хо Янь — приземистый, круглолицый парень из Когтеврана, гений Травологии и чистокровный волшебник. Мальсибер прищурился, делая вид, что заинтересован. — Люпин не оборотень. Мы все его знаем. Семь лет знаем.

— Ты говоришь не оборотень, а я говорю — да, оборотень, — он бросил взгляд на Ремуса (Лили крепко держала его за руку и чувствовала, как его трясет). — Мой старик работает в Министерстве, вы же знаете. Так вот неделю назад он выяснил, что некий Ремус Джон Люпин.. знаете такого?..был уличен в составе банды оборотня по имени Фенрир Сивый и схвачен при попытке напасть на г...магловский город в горах.

Хлоя Гринграсс ахнула и её тупость каким-то образом отравила всех, кто ещё мог думать — все начали переглядываться, кто-то даже переступил с места на место, словно хотел оказаться ещё дальше от Ремуса.

— Отец сказал, что Дамблдор за него заступился и попросил вернуть его в школу. Нормально, да?

— Интересно, а откуда твой отец узнал об этом? — звонко спросила Лили, вставая из-за стола. — От Министра? Или от самого Сивого? Или, может быть сразу от Ты-Знаешь-Кого?

— Следи за языком, Эванс! — прошипел Мальсибер, сжимая кулаки. Джеймс шевельнулся, но Лили — нет, она стояла очень прямо, скрестив на груди руки и с вызовом глядя на Мальсибера. — Не смей обвинять моего...

— А то что? — губы Лили тронула легкая улыбка. — Меня выгонят из школы, как того первокурсника после случая в мужском туалете Слизерина? Его выгнали, потому что твой отец наплел с три короба у Дамблдора в кабинете. А раз он соврал тогда, значит врет и сейчас. Ремус — не оборотень. И моё слово вернее, в отличие от твоего отца, я никогда не лгу.

— Лили, не надо, — тихо произнес Ремус.

Мальсибер приблизился к Лили, сверкая холодными, темными глазами.

— Ты себе стала много позволять, Эванс, — проговорил он. Лили иронически выгнула бровь. — Или ты думаешь, раз тебя ебет наш доблестный капитан, тебе теперь можно открывать рот в адрес всех чистокровных?

Джеймса сорвало с места, но он был так зол, что промазал и его чары взорвали крышку парты. Все разом ожило, все закричали, пуффендуйки, сидящие за партой с визгами бросились в стороны, а слизеринцы вдруг удивительно слаженно скрутили Джеймса, Сириуса и близнецов Пруэтт. Словно только этого и ждали. А затем Нотт обезоружил его, просто вырвав палочку из руки.

Такая подлость всколыхнула класс.

Завязалась потасовка, замелькали руки, головы, шеи, разноцветные галстуки, сверкнули чьи-то чары.

— Прекратите, сейчас придут преподаватели! — до хрипоты кричала Мэри.

— Я тебе голову оторву! — орал Джеймс, извиваясь в захвате. Нотт и Уоррингтон скручивали ему руки, но даже вдвоем держали с трудом. — Ты, труп, Мальсибер!

Мальсибер хохотнул.

— Что-то не похоже, Поттер, — он дернул палочкой.

Джеймс замычал — на лице у него вспух рубец. Лили бросилась к палочке, брошенной на парте, но Мальсибер оказался проворнее.

— А что, Эванс? — он покрутил её палочку в руке. — Не надоело раздвигать ноги перед этим позером? Хочешь тебя поимеет другой чистокровный волшебник? — он вдруг шагнул к ней, протянув руку к её лицу. — Ты ведь наверное от этого тащи...

Звон пощечины, которую Лили влепила Мальсиберу подействовал на класс, как выстрел.

Даже Джеймс перестал вырываться.

Всё просто застыло.

Лили смотрела на Мальсибера, её глаза полыхали, на щеках от злости выступили розовые пятна.

Мальсибер закрывал щеку холеной белой рукой с фамильным перстнем и смотрел на Лили с такой смесью неверия, ужаса и ненависти, словно она не пощечину ему дала, а пнула под зад в присутствии Волан-де-Морта.

— Ты меня ударила?..

Он медленно убрал руку. Лицо у него было как у человека, готового совершить убийство.

— Ты... паршивая грязнокровка!, — выплюнул он и замахнулся в ответ.

Джеймс взвился, с хрустом выдирая рукав мантии из захвата Уоррингтона, Сириус крикнул что-то, но тут Ремус, который до этого сидел и смотрел на свои подрагивающие руки, в мгновение ока вскочил с места, оттолкнул Лили и перехватил удар Мальсибера, да так, что чуть не отбил себе ладонь, а ему — не сломал запястье.

Кто-то из слизеринок взвизгнул.

На лице у самого Ремуса на долю секунды отразилось ошеломление, словно он сам от себя такого не ожидал. Он взглянул Мальсиберу в лицо и вдруг увидел на его месте другое — с острыми чертами, ледяными желтоватыми глазами и шрамом, пересекающим один из них.