Дни мародёров

— Какого черта он наехал? — отдуваясь, спросил Джеймс, когда они выбежали в коридор, и, убедившись, что никто за ними не идет, перешли на шаг.

— Да хрень полная, — проворчал Сириус, лихо запрыгивая на подоконник. — Доебался со своими подсолнухами, решил, что я таскаю их Марлин, — он подергал древнюю, как трусы Филча, оконную раму, открыл её, насквозь мокрую из-за дождя, и достал сигареты.

Мимо проплыл Почти Безголовый Ник и с учтивым чавканьем приподнял голову. Джеймс кивнул ему, взлохматил башку и пристроился рядом с Бродягой.

— Какими еще подсолнухами? — он вытянул у него одну сигарету.

— Да неважно, хрень полная, — уверенно повторил Сириус, нахмурился, помолчал немного и сказал, уже спокойнее: — Я после уроков подойду к Эванс, идет?

Джеймс дернул плечом.

— Да забудь, Эванс не злопамятная, она уже забыла, и вообще, она понимает, почему ты на людей кидаешься. И все понимают.

Сириус нахмурился еще больше.

— Я не готов к воспитательной беседе, пап, — протянул он и щелкнул зажигалкой.

— Да? Ну и иди нахуй, — отрывисто сказал Джеймс, проедая его глазами. — Иди в сортир и вздрочни, только потом закрывай свою долбаную кровать на ночь чарами, понял?

Они помолчали, дуясь, как тринадцатилетние девочки и вытягивая жизни из сигарет.

— Я…

— Слушай, Бродяга, это уже нездорово, — вскинулся Джеймс. — Присунь уже какой-нибудь девчонке, а то я не готов проснуться в одно прекрасное утро и увидеть, как ты трахаешь Полную Даму, или миссис Норрис!

— Я был у Роуз неделю назад, — нехотя сказал Сириус, и голос его звучал невнятно из-за сигареты, а потом он осторожно взглянул на Джеймса и разозлился.

— Что ты пялишься, я не смог, ясно? — громко сказал Сириус, выдыхая на каждом слове по облачку, а потом яростно затянулся. — Хотел, но не смог. Но я, мать твою, пытался, ясно?

Джеймс был здорово удивлен, и еще его, кажется, порывало заржать, но этого он бы сам себе не простил.

— Да ладно? Вообще не смог? Бля, мне, что, отсесть? — он красноречиво оторвал от подоконника задницу, делая вид, что собирается уйти.

— Нет, Сохатый, я почти не смог, еще немного — и смог бы, — язвительно сказал Сириус, кажется, из последних сил сдерживаясь, чтобы не врезать Джеймсу по очкам. — Не стоит, как тебе еще, блять, объяснить?

Джеймс сел на место и погрузился в скорбное молчание.

— Пришлось поделать ей и съебаться, пока она не начала спрашивать, — Сириус дергал ногой и снова выглядел так же паршиво, как за завтраком, как вчера, и вообще всю эту неделю. — Я уже три склянки, ну знаешь, того зелья выхлебал, и ни хрена. А сейчас я чуть не сшиб её, и у меня гребаный столб в штанах. Эта сучка точно меня чем-то опоила, говорю тебе, — процедил он и затянулся так, что даже у Джеймса в горле защипало.

— Ну так и что? Она, конечно, могла тебя опоить, но… бля, Бродяга, трахайся с ней, в чем проблема? Не обязательно… ну знаешь, делать уроки вместе, или проводить вместе Рождество. Когда это было проблемой? Просто трахай её время от времени, а потом тебя отпустит и все будет нормально. Или ты перед Мальсибером зассал? — Джеймс криво ухмыльнулся. Сириус юмор не оценил и спрыгнул с подоконника.

— Завали, Сохатый, я к ней больше не притронусь, — отрезал он, расплющивая сигарету о подоконник. — И еще, надо антидот поискать. На всякий случай.

— Нюниуса попроси, — осклабился Джеймс. — Потому что если ты сунешься с этим к Эванс…

Сириус усмехнулся в ответ и качнул головой, снимаясь с места и одновременно засовывая руку в карман.

— Всё, валим. Не хочу Филчу попасться.

Джеймс зафыркал от смеха, и все еще нес сигарету ко рту, когда на его лице вдруг проступило смятение.

— Бродяга, а сегодня среда, или четверг?

— Четверг, — бросил Сириус, не поворачиваясь.

— Твою мать! — Джеймс спешно затушил сигарету, снимаясь с места похлеще скакового гиппогрифа. — Сегодня же Травология с утра, окно у нас по средам! Стебль нас жопой в пень с огурцами засунет, бежим!

Когда они пробегали по пустым коридорам мимо запертых классов, их шаги казались особенно громкими, но было поздно думать о том, что будет, если их застукает Макгонагалл, или Филч. В холле был уже почти совсем пусто — если не считать небольшой группки слизеринцев, идущих со стороны кухонь. В другой ситуации Джеймс постарался бы просто побольнее задеть кого-нибудь из сальноволосых засранцев плечом, и дело с концом, но сейчас он замедлил. Уоррингтон прятал в сумку выстиранную форму для квиддича, Мальсибер посмеивался над чем-то, Регулус шел последним и сворачивал свою форму в рулон.

— Какого черта? — Джеймс остановился, встав у слизеринцев на пути. Те тоже остановились и моментально набычились. Сириус оббежал их быстрым взглядом и задиристо приподнял голову.

— Тебе чего, Поттер? — лениво растягивая слова, спросил Мальсибер, когда увидел преграду. Хотя Джеймс не сомневался, что слизеринцы заметили их сразу, или даже раньше, и специально выбрали такой маршрут.

— На хрена тебе форма, Мальсибер? — спросил Джеймс, угрожающе надвигаясь на него. — Дамблдор отменил матч из-за траура!

— Ну, Дамблдор, может и отменил, — Мальсибер не смог сдержать самодовольной улыбки. — Но профессор Слизнорт согласился со мной, что в такое… — тут его губы издевательски дрогнули. Ноздри Джеймса раздулись. — …непростое время, нам всем нужно как-то развеяться, отвлечься от дурных мыслей. Он поговорил с Дамблдором и уговорил его возобновить расписание матчей. Не знаю, почему он передумал, — Мальсибер сузил глаза. — Должно быть, понял, что никого в этой школе не волнует смерть очередной паршивой...

Договорить он не успел, потому что в этот момент бурлящее с самого утра нетерпение Сириуса вырвалось наружу отличнейшим заклинанием, и оно хлестнуло Мальсибера по лицу. Тот шарахнулся назад, машинально отступая и держась за щеку и нос.

— Посмотрим, как ты будешь летать без глаз, — прошипел белый как мел Сириус, снова вскидывая палочку.

Завязалась драка. Слизеринцев было больше, поэтому неудивительно, что они очень быстро оттеснили Джеймса и Сириуса, заставив их сначала сбежать по главной лестнице в холл, а затем — разделиться.

— Мы тут разговаривали между собой о смерти этой вашей Мэри, — со смехом задирался щуплый хвостатый Руквуд, скаля зубы, и довольно неплохо отбивая атаки Джеймса. — Хотели пойти поссать на эту вашу чахлую клумбу возле гостиной.

Слизеринцы заржали. Джеймс с ходу выпалил очередное заклинание, Руквуд пригнулся, и чары угодили в гигантские песочные часы на стене.

Все дерущиеся обмерли и обернулись как один, глядя на исполинские, сверкающие драгоценными камнями чаши. Пару секунд ничего не происходило, и у Джеймса отлегло от сердца, как вдруг на гриффиндорских часах появилась трещина, затем — на когтевранских. То ли дело было в разгулявшихся нервах, но всем вдруг почудилась, что часы мелко дрожат. А в следующий миг все четыре чаши лопнули с оглушительным звоном, выплеснув на пол радужный водопад самоцветов.