Дни мародёров

Он все говорил и говорил, Роксана слушала его, но не слышала. В её голове снова и снова повторялись его слова о том, что слизеринцев убили мракоборцы.

Мракоборцы.

Мракоборцы.

Гребанные мракборцы! Её не объявили в розыск, её не хотят посадить в Азкабан, её не ловят и не ищут по всей стране! Их убили мракоборцы! Мерлин, она свободна! Она может прямо сейчас собраться и уйти, и никто её не схватит!

— …но Александр Мальсибер не верит, что его сына убили мракоборцы, он думает, что это сделал кто-то из своих. Я не знаю, почему. Северус говорит, он ищет меня. Мы — единственные выжившие члены Клуба, но у Северуса есть алиби, в ту ночь он поздно засиделся в библиотеке, и его видели мадам Пинс и завхоз, а я… у меня есть алиби, но я не могу его раскрыть.

— Почему?

— Не могу. Случится беда, — Регулус поднял на неё глаза. Сейчас он казался невероятно несчастным. — Мне не нужно было уходить, — прошептал он, качая головой. — Я сам навлек на себя подозрения своим побегом, и теперь из-за меня могут пострадать мои близкие, они ведь даже не знают, где я, и я не могу сказать из-за Мальсибера. Северус говорит, он и родственники убитых ищут меня по всей стране. А еще этот вонючий тип. Я уверен, она работает на них. Он преследовал меня целую неделю, чуть не поймал, когда я случайно выбрался на улицу без маскировки. Вот я и бежал сюда. Это место не существует ни на одной карте, ни в одном обнаружителе или проявителе. Его как будто не существует. Я потерял счет времени, мне казалось, экзамены в Хогвартсе уже закончились, и я увижу здесь… — он осекся, осознав, что сболтнул лишнего. А потом вдруг нахмурился. — Кстати, ты так и не сказала, что сама здесь делаешь? — он выпрямил спину, в его взгляде скользнуло что-то надменное. — Ты же обручена с Генри, ты должна быть… в трауре, — он вытер губы салфеткой.

Роксана пропустила его вопрос мимо ушей. Она смотрела куда-то в сторону и улыбалась все лучезарнее, прямо как ребенок, которому пообещали мороженное.

Регулус растерялся, хотел было спросить еще раз, но что-то удержало его, должно быть её взгляд, чем-то напомнивший ему взгляд одной из кузин.

Он быстро подчистил тарелку и уже собрался уйти, как вдруг Роксана очнулась, посмотрела на него и спросила:

— Почему ты ушел из замка?

Регулус сглотнул.

— Это неважно, — он резко отодвинул стул, встал и пошел к двери.

— Мальсибер все равно тебя найдет, — Роксана вскочила и побежала следом. — Ты не сможешь бежать вечно.

— Видимо, придется, — Регулус взбежал по ступенькам в холл.

Роксана его догнала.

— Почему ты ушел из замка?

— Я не могу сказать, — Регулус все пытался уйти, обойти, отвернуться.

— И что ты, в таком случае, планируешь делать, идиот? — Роксана толкнула его в плечо, и Регулус обернулся. На лице у него появилось такое выражение, что Роксану захлестнуло чувство вины — как будто она ударила ребенка. — Если он тебя достанет? Думаешь, он даст тебе оправдаться? Он просто прикончит тебя, как муху, — Роксана щелкнула пальцами у него перед носом.

— Я что-нибудь придумаю, — с достоинством ответил Регулус, удержав её руку. — Уеду еще дальше. А потом обращусь к Темному Лорду и…

— На кой черт ты нужен Темному Лорду? С какой стати он будет тебя спасать? У тебя нет связей, нет всего того, что есть у Александра, выбирая между вами, он никогда не выберет тебя, если только… — Роксана вдруг кое-что вспомнила. — …если только против Мальсибера не встанут все остальные. Если только они не узнают его секрет…

— Секрет? — прошептал Регулус, округлив свои щенячьи глаза.

— Я скажу его тебе, если ты скажешь свой, — быстро сказала Роксана, прищурившись. — Что ты скрываешь, Блэк? Я не смогу тебе помочь, если не буду знать.

Регулус помолчал секунду, а потом коротко смежил веки.

«Дорогая Марлин!

Снова я пишу Вам — безо всякой надежды на ответ.

К этому ужасному событию в лесу я не имел отношения. Я бы никогда не причинил Вам боль, и не позволил это сделать кому бы то ни было. Я пытался остановить Мальсибера, но не успел. В том, что Вы погрузились в этот сон виноват я и только я.

Не прошу у Вас прощения за это, потому что я его не заслуживаю. Но, все же, извините меня за неудобства, которые я причинял Вам своими письмами. Простите меня за мою дерзость, за то, что я ходил за Вами всюду и даже ждал от Вас ответа. Вы — самое лучшее, чистое и светлое, что только встречалось на моем пути. Любовь к Вам — дар, рядом с которым меркнет и теряет смысл дар самого волшебства. Теперь я многое понимаю. Но слишком поздно. Я хотел сделать Вас самой счастливой в мире, но вместо этого подверг чудовищной опасности. Мальсибер узнал обо всем, и поэтому Вы оказались той ночью в лесу. Если бы не я, этого бы никогда не случилось.

Поэтому я ухожу. Поэтому, и потому, что я трус, ведь больше всего на свете я боюсь увидеть в Вашем взгляде ненависть. Простите меня. Я ухожу из замка, из Вашей жизни, и больше никогда Вас не потревожу.

Единственное, о чем я осмелюсь Вас попросить — это принять от меня этот скромный подарок. По легенде, «Слезы вейлы» когда-то были ожерельем матери Мерлина. После её смерти Мерлин роздал по камню каждому благородному волшебному семейству, как завет бережно хранить свою любовь и передавать её будущим детям. Прошу, не сочтите это за грубость, или пошлый намек. Я хотел бы искупить свою вину перед Вами, за ту страшную ночь в лесу. Этот камень — самая большая ценность моей семьи, её сердце, моё сердце, и теперь оно навеки Ваше, как доказательство моей бесконечной преданности и любви.

Р.А.Б.»

Раскрытая записка лежала между ними на диване. Оставленная и недопитая бутылка огневиски призывно горела янтарем в свете камина, но никто не обращал на неё внимания. Сириус сидел, навалившись локтями на колени, и вертел в руках сверкающий, точно капля горной воды камень на блестящей цепочке. Марлин сидела в углу дивана, поджав ноги и обняв руками подушки.

Её история текла и завивалась спиралями в воздухе гостиной, смешиваясь с ароматом кофе из её кружки.

— Это началось полгода назад, когда я получила самое первое письмо, — негромко говорила она. Анонимное объяснение в лювби, подписанное тремя заглавными буквами: Р.А.Б….

— Тогда я увидел её на вечеринке по случаю Хэллоуина, — Регулус смотрел в пол. Они с Роксаной сидели в холодной, неуютной гостиной, камин едва-едва теплел, на ледяном кофейном столике стояли две чашки. В руке Регулуса дымилась сигарета, но он не курил. — Конечно же, я знал, кто она. Всегда знал, — он помолчал. — Марлин Маккиннон. Девушка Сириуса. Магла, которая разрушила нашу семью, — он медленно провел ладонью по смоляным волосам, зачесывая их назад. — Я часто виде лих вместе, видел её, но… тогда это произошло так внезапно. Я увидел её и неожиданно понял: я её люблю, — его глаза расширились. — Люблю её и ничего не могу с этим поделать. Возможно, я полюбил её еще раньше. Когда видел её вместе с моим братом, все время следил за нею в коридорах, пытался понять, что в ней было такого, что заставило Сириуса уйти от нас. Тот вечер все перевернул. Момент, вспышка — и ты больше не принадлежишь себе, как будто кто-то ударил тебя чарами Империус! Все, о чем я мог думать — как бы еще раз увидеть её, еще раз… и увидел же. Я попал в больничное крыло, и она была там. Мерлин, она ведь даже не подозревала, что я сделал, — прошептал он. — А ведь я попал в крыло тогда, потому что убил такую же, как она. Я убил грязнокровку, Малфой, — Регулус принялся рывками расстегивать манжет. Роксана вся похолодела, когда из— под рукава его рубашки показалась Черная Метка. От её натуральности (в этом году многие слизеринцы рисовали её себе чернилами), по спине побежали мурашки. — В том, что происходило весь этот год с этими маглорожденными виноват я, — он сжал руку в кулак и встряхнул ею. — Я! — он раздул ноздри. — Я играл в карты на жизни, охотился на её друзей, а она сидела там, прикладывала к моему лбу компресс и успокаивала, думала, что у меня жар из-за гриппа, или еще чего, а ведь он был у меня из-за Метки! — он выдохнул. — Пока она успокаивала меня, Метка проступала у меня на руке. Я убил маглу, а на следующий день у меня уже обозначилась Метка, — он помолчал. — Тогда я написал Марлин Маккиннон первое письмо.

— В начале этот R.A.B очень сильно меня пугал, — Марлин нервничала. — Согласись, довольно странно, когда какой-то незнакомец снова и снова признается тебе в любви, без конца пишет письма, или записки. Это, конечно, приятно, но, — она зябко поджала плечи. — Сразу кажется, что за этими письмами прячется какой-нибудь псих, или маньяк. Я показала эти письма Фабиану, но его они смешили, он думал, что это кто-то из младшекурсников сходит с ума, кто еще стал бы писать так…так — тут Марлин запнулась, явно не зная, как подобрать замену словам Фабиана. — Я даже хотела обратиться за помощью к Макгонагалл, а потом случайно увидела, как Регулус кладет записку с инициалами в мою сумку. Тогда-то и поняла. Р.А.Б.! Это же было так просто. Правда, я не успела ничего ему сказать. Он увидел меня и… сбежал. А потом… потом убили папу. Я уехала в Лондон к бабушке. И там получила еще одно письмо. Но, на этот раз оно было другим… — Марлин вздохнула. — Совсем другим.