Дни мародёров
Шрифт:
— Люциус Малфой приехал прямо туда и забрал её тело. Мы… мы все его видели, — Ремус переглянулся с Джеймсом. Ту часть, где Люциус Малфой, стоял на коленях на пепелище, среди обгорелых камней и обломков, и завывал, как раненый зверь, они решили опустить.
Сириус молчал и даже не шевелился. Просто сидел, как будто замороженный чарами и невидяще пялился в пустоту.
— Как? — прохрипел он наконец, не меняя ни позы, ни выражения.
Друзья переглянулись.
— Когда ты… ну… в общем, отключился, она побежала за Беллатрисой, — сказал Джеймс. — Мы даже не поняли, как это вышло, она
Руки с багряными следами веревок сами собой сжались в кулаки. Ему отчего стало очень тесно дышать, словно он каким-то обрзом тоже перенесся в задымленное подземелье и, также, как и Роксана, не мог вдохнуть. Сириус хотел бы зарыдать, но не мог, глаза жгло сухим огнем.
— В общем, огонь разошелся и добрался до новых погребов. Газовые провода. Залежи огневиски. Взрыв был такой мощный, что половина дома сразу…
Джеймс осекся и нервно взглянул на Сириуса. Тот издал какой-то странный звук, не то хрип, не то всхлип. Его плечи странно подергивались, но голова была опущена, и по его лицу было непонятно, что происходит.
Джеймс непонимающе оглянулся на Ремуса, как вдруг в палате, словно гром среди ясного неба раздался оглушительный жуткий хохот — такой, какого они еще от него не слышали. Сириус захлебывался им, закатывался и никак не мог остановиться. Смех распирал его, словно из тела Бродяги наружу рвалось какое-то жуткое чудовище.
— Господи, что здесь… — Лили заглянула в палату, все оглянулись, и в этот момент Сириус вдруг порывисто вскочил с койки, схватил лампу на прикроватный тумбочке и шарахнул ею об стену. Лили взвизгнула, лампа взорвалась, Мародеры вскочили на ноги, но было уже поздно. Сириус перевернул тумбочку, смел со стола какую-то коробку с зельями. Все звенело, рушилось, билось под его руками, он словно обезумел. Мародеры пытались его остановить, но тщетно.
В конце концов он выбился из сил (все-таки он был еще очень слаб после пережитого), забился в какой-то угол и сполз по нему на пол. Его смех перешел в рыдание, и когда оно взяло вверх — Сириус сдался. Издал душераздирающий животный крик и вцепился руками в волосы.
— Что у вас здесь происходит? — сурово крикнул санитар, подбежав к двери. Лили и Мародеры как раз успели выскочить — Джеймс вытолкал всех и запер дверь изнутри.
— Ничего, — быстро ответила Лили. — Он еще спит, я заглянула проверить.
— Он только что орал так, словно ему кишки вынимают! — санитар вынул палочку и попытался отодвинуть Лили в сторону, но тут Ремус вдруг выхватил палочку и в следующую секунду мрачное лицо санитара разгладилось.
— У нас все в порядке, сэр, вам показалось, — убедительно сказал Ремус, внимательно глядя ему в глаза. — Никто не кричал, а всем, кто слышал крик вы скажете, что это был укушенный оборотнем.
Когда санитар, почесывая в затылке, послушно ушел, Ремус облегченно вздохнул, переглянулся с Лили, красноречиво подняв брови и плечи.
— Спасибо, — одними губами сказала Лили. — Мы
никому не скажем.Ремус кивнул и спрятал палочку.
Джеймс медленно приблизился к Бродяге, переступая через осколки, и опустился на корточки напротив. Сириус глухо завывал и раскачивался взад— вперед, вцепившись себе в волосы так, что костяшки побелели.
Джеймс молча, но довольно крепко пожал его плечо, а затем коротко притянул к себе, и Сириус ударился лбом о его плечо.
— Её нет… — его голос казался чужим. — Её нет, Сохатый.
— Я знаю, — глухо отозвался Джеймс. — Её нет...
Рычание, похожее на рев тигра заполнило палату.
Девушка, похожая на мальчика-подростка пересекает Большой зал в толпе остальных иностранцев и бросает на Сириуса короткий, но любопытный взгляд.
Разъяренная фурия швыряет в него колбу с зельем в подземельях.
Перепуганное лицо смотрит на него с земли. Он только что спас её от клыков оборотня. Она жива, а он, покачнувшись, не удерживает равновесие на своих четырех лапах и заваливается набок.
«Сириус! Это… это ты?»
Роксана в длинном черном платье стоит в комнате, полной мехов, и оборачивается. Пьет с ним огневиски из одной бутылки, сидя в его куртке на замерзшем мотоцикле.
Роксана в растянутой футболке и с короткими, растрепанными волосами стоит посреди Блэквуда.
«Эй, Рокс!»
Она оборачивается.
«Я надеюсь, ты вернешься»
Роксана улыбается и закусывает губу, лежа на ковре в гостиной Слизерина и покачивая коленкой. Роксана злится. Роксана смеется. Роксана плачет.
Больше ничего этого не будет.
Она больше не будет смеяться. Или злиться.
Её нет.
Нет.
Нет…
— Я знаю, старик, — сипло произнес Джеймс, мерно покачивая умирающего друга и глядя перед собой пустыми глазами. Он вдруг вспомнил могилы своих родителей. Мэри. Тинкер Бэлл. И всех остальных, кого они потеряли за этот год. Это злило его. Злило так, как еще ничего в этом мире не злило. Он поднял руку и несколько раз с силой похлопал Сириуса по спине. — Я знаю....
— Наверное, зря мы ему сказали? — Питер в коридоре нервно переступал с ноги на ногу.
— Нет, Хвостик. Джеймс все сделал правильно, — мрачно сказала Лили. Лучше он узнает все от вас, от него, чем из… газет, — с этими словами она брезгливо бросила на ближайшее кресло газетку с отвратительной эпитафией Риты Скитер, где Роксана Малфой расписывалась как настоящий породистый пудель. Журналистка превратила её в бестолковую куклу, которая была прекрасной дочерью, любящей сестрой, примером для подражания для многих юных волшебников, и верно ушла в мир иной вслед за своим женихом, потому что «любовь выше политики».
— Он очнулся?
Все оглянулись. Марлин пробежала по коридору и, запыхавшись, остановилась прямо перед ними. Она выглядела такой же невыспавшейся и уставшей, как и все. Последние два дня были очень трудными. Все боялись, что Сириус, перенесший столько пыток, ранений и шоковую терапию вампирской кровью, просто не очнется.
— Я отправила письмо Макгонагалл, она сказала, что мы все должны быть в её кабинете до ужина. К нему уже можно? — она нетерпеливо шагнула к двери, но её рука замерла в воздухе.