Дни мародёров
Шрифт:
Сириус ожидал, что обитатели особняка встретят его неприветливо, но не думал, что его с порога попытаются убить.
Едва он вошел в холл, из дверей гостиной широким шагом вышел Люциус. Следом за ним бежала Нарцисса и домовой эльф, попискивающий от страха, бормочущий какие-то извинения.
На Люциуса было страшно смотреть. Он как будто постарел лес на десять, глаза его заплыли воспаленной, красной кожей, лицо заросло щетиной, волосы, всегда такие ухоженные и красивые, свисали сосульками. От него воняло перегаром.
— ТЫ! — взревел он и выхватил палочку. Сириус сработал
– загремел он и швырнул бюстик в Сириуса. Тот едва успел уклониться. — После всего… после того, как…
— Люциус, прошу тебя! — взмолилась Нарцисса, схватив его за руку.
— Уйди! — рявкнул он, вырвав руку. — Это он её убил! — Люциус указал на Сириуса трясущимся пальцем. У Сириуса от этих слов все внутри перевернулось и кровь тут же хлынула в голову. — Из-за него она умерла, и теперь он является сюда, как к себе домой! — Люциус выдохнул, его глаза налились кровью, он явно был не в себе. — Я тебя убью, — прошептал он, и вдруг сорвался с места.
Нарцисса завизжала, между ними завязалась драка, причем драка безо всяких палочек. Они просто вцепились друг другу в глотки.
— Я ЕЁ УБИЛ?! — Сириус схватил его за отвороты мантии и сунулся к его вонючему лицу. Люциус порозовел от напряжения, пытаясь отцепить от своего горла её руки. — Я?! ТЫ И ТВОЯ ПРОКЛЯТАЯ СЕМЕЙКА ТОЛЬКО И ДЕЛАЛИ, ЧТО ПЫТАЛИСЬ ЕЁ ПРИКОНЧИТЬ!
— Ах ты ублюдок… — просипел Люциус.
Словом, они еще долго давились ядом, обвиняя друг друга размахивая руками, пока с лестницы не донеслось громовое «ХВАТИТ!» и Сириуса не отшвырнуло назад к стене.
Абраксас стоял на ступеньках, у него за спиной маячила белая, перепуганная Нарцисса.
— Хватит, я сказал, — убийственно-тихо повторил он, переводя взгляд с сына на Сириуса, и обратно. Лицо его было мертвенно-бледным, почти серым. Глаза почернели еще больше, теперь он казался совсем старым…
— Зачем ты явился, Блэк?
В воцарившейся тишине (гробовой тишине) голос Абраксаса Малфоя звучал, как голос Плутона. Хотя, чему удивляться. Этот особняк стал одним большим склепом, все пропиталось горечью, каждая статуя и картина, каждая лилия в вазах.
— Я приехал не к вам, — прорычал Сириус, бесстрашно глядя в те самые черные глаза. — Я приехал к ней. И если понадобится надрать зад и вам, сэр, чтобы увидеть её, клянусь, я это сделаю.
Люциус сделал странное движение, но Абраксас вскинул руку, и тот отступил.
— Следуй за мной.
Абраксас привел его на семейное кладбище Малфоев, распологающееся в лесу, неподалеку от дома. В центре, в окружении памятников возвышался гигантский старинный склеп, такой пышный и пафосный, словно в нем не хоронили людей, а как минимум короновали.
Абраксас открыл тяжелую скрипучую дверь и провел его вниз. Там, подсвеченные тусклым светом газовых ламп стояли на полках урны с прахом Малфоев всех возрастов. Черные с белыми буквами — для мужчин, белые с черными — для женщин.
Возле одной из них Абраксас остановился, и Сириус с бешено колотящимся сердцем подошел ближе.
На
белой урне было написано «Роксана Эдвин Малфой». И дата: «1961-1978».Он тяжело сглотнул.
— Эй, Блэк... — она вдруг повернулась к нему и рубашка невесомо стекла с её худеньких плеч. — Я красивая?
Сириус удивленно пыхнул и обежал её, голую, взглядом. Задержал взгляд на торчащих бледно-розовых сосках, потом взглянул на черную лапу внизу живота.
— Да, — просто сказал он и струсил пепел на тумбочку.
— У меня короткие ноги, — она снова повернулась к нему и посмотрела на ноги, прижав к груди волосы, чтобы не мешали. — И пятки, и пальцы такие странные... ты бы хотел, чтобы я носила каблуки? — Роксана склонила голову набок. — Или платья? Ты бы хотел?
Он закрыл глаза.
Ничего этого больше нет. Ни её ног, ни рук, ни плечей, ни длинных, пахнущих вишней волос. Разве оно было? Разве были ямочки внизу спины, разве его ладони касались горячей мягкой груди, скользили по округлым изгибам? Разве были пухлые горячие губы и пальцы, которые он, бывало, кусал?
Ничего. Ничего больше нет…
— Нам немногое удалось найти, — сказал Абраксас, словно подслушав его мысли. Голос Малфоя звучал надломленно, но иронично, как будто он пытался подшутить над своим горем и сделать его не таким тяжелым. И заодно ранить, уколоть Сириуса напоследок. — Половина моей дочери точно навсегда останется похоронена под Блэквудом.
Сириус ничего не сказал.
— Я знаю, что там произошло, — ледяным тоном произнес Абраксас. — И Люциус тоже знает. Но ему слишком трудно принять тот факт, что Роксана сама навлекла на себя погибель. Куда проще винить кого-то. Тебя. Беллатрису Лестрейндж. Магловское газовое освещение. Бочки с ромом. Моя дочь совершила безумный поступок, в одиночку отправившись за Беллатрисой в подземелья. Но это было её решение и её выбор. Никто в этом не виноват, ни ты, ни он. Это был несчастный случай. Смирись с этим, и отпусти её, Блэк, иначе это будет преследовать тебя до конца жизни.
Сириус молчал так долго, что Абраксас решил уйти. Но когда он отвернулся, Сириус прохрипел, едва слышно, не отводя отяжелевшего и словно сонного взгляда от высеченных на урне букв.
— Ты должен был убить Александра. Почему… ты этого... не сделал?
Абраксас остановился, но не обернулся. Огоньки в газовых лампах шевельнулись.
— Я боялся за свою семью, — сказал он, оглянулся и посмотрел на Сириуса. — Когда-нибудь, возможно, ты это поймешь.
— Она и была моей семьей, — отозвался Сириус.
Абраксас Малфой помолчал еще пару секунд, просто глядя на Сириуса, а потом неторопливо развернулся и пошел прочь.
И больше Сириус его никогда не видел.
Сначала он думал, что просто хочет с ней попрощаться. Но теперь, стоя в этой замогильной, тесной темноте, понял, что ни за что не оставит Роксану здесь. Даже после смерти её семья нашла способ втиснуть её в семейную хронику и запереть в великолепном склепе.
А если так — то хрен им.
Сириус положил ладони на круглые и холодные бока урны и осторожно приподнял её над полкой. Урна оказалась довольно тяжелой, даже несмотря на размер.