Дни волка

Первыми сгорели станции - без единого выстрела. Линкоры, храбро, но глупо кинувшиеся вперед - задержали боевую десятку на семнадцать минут, успев выкинуть в эфир "Погибаем, но не сдаемся!"

Красиво. Только керране, никого и никогда, не брали в плен.

Москитник, за трое суток до этого, с помпой демонстрировавший новейшие приемы и мастерство своих пилотов - сгорел, едва успев выпустить десятую часть, от силы, своих истребителей - "игл".

А там, из пустоты подпространства, успела выскочить наша "Морская оса" и ее группа поддержки.

В космос выстрелило две тысячи истребителей и перехватчиков.

На обломки "Морской осы", через три с половиной часа боя, вернулся только я.

На наше счастье, командиры линкоров успели врезать глиссерам - оставив сбитые поля и воронки от попадания тяжелых торпед, иначе даже вся выучка "ос", не дала бы ни малейшего шанса.

От "Морской осы" осталась только кормовая надстройка, отстреленная еще в начале боя - сам корабль, сделав микропрыжок, материализовался внутри защитного пояса экранов "глиссеров", носом - во флагмане, а кормой - в судне поддержки и наведения.

Восемь тысяч человек в мгновение ока превратились в свет, аннигилировав и прихватив за собой кроме двух основных, еще два, "глиссера".

К этому времени, "осы" зажалили насмерть пятерку "крыльевых", потеряв при атаках более полутора тысяч экипажей.

Ну не рассчитаны "осы", даже наши модифицированные "иглы", для борьбы с этими гигантами, не рассчитаны!

Не было бы госпиталей, на орбите...

Керране дерутся молча.

В ИХ эфире только приказы.

НАШ эфир звенел.

Мы матерились, кто-то - молился, а кто-то - плакал.

Умирали все - одинаково.

– У Вас свободно?
– Еще одна красавица, с петлицами-змеями, вокруг буквы "пси" - армейские психологи, пожаловали.

– Пошла. Вон.
– Сегодня мне можно все.

Я провел в своей "игле", долгих пять суток, оседлав остатки "Морской осы". Пять суток, за которые, Никто не рискнул оторвать свои задницы и заняться поиском выживших и раненных!

Только позавчера, когда из провала выскочил первый линкор соединения, руководство станций рискнуло выйти из-под своей защиты.

Последний "глиссер" мы валили уже своими телами - тяжелые ракеты закончились, а наши коррект - аннигиляторы годились лишь на близких дистанциях...

– Лейтенант?!

– Пошла вон.
– Максимально спокойно, вновь отвечаю флотскому психологу.

Надеюсь, мое личное дело они уже изучили.

Рыжая капитан от психологии, покраснела от гнева и решила пойти на пролом.

Зря.

Через минуту Маме Камилле пришлось снова вызывать, правда, не медиков - техников, которые и сняли психушку с люстры, под потолком.

А что?! Там, между прочим, тоже было свободное место!

Пыльновато, конечно, только это проблема Мамы Камиллы, а не моя.

"Игла" шла на острие атаки, расчищая моим... Друзьям? Коллегам? Дорогу к последнему эмиттеру силового поля, сбив который мы оголяли броню в районе основного реактора...

От касательного удара болванкой по левой стороне истребителя, сбрившего крылышко, на котором торчало восемь пустых пилонов для ракет, "Иглу" закрутило и моя очередь ушла в молоко.

Хорошо, не совсем в молоко - бортовой искин, успел рассчитать траекторию и расстрелял турель, от которой я получил гостинец.

В следующее мгновение серебристая птичка "Иглы" коснулась защитного поля и лишилась второго крыла и части хвостового оперения - "Иглы" до сих пор делают многофункциональными, как для космоса, так и для атмосферы.

Пузырь силового поля, съев лишка массы, из фиолетового превратился в зеленый - самое удобное время, врезать, чтобы он лопнул.

Мой ведомый так и сделал.

Эмиттер взорвался, отфутболив меня на орудийную башню, медленно поворачивающуюся в сторону ближайшего объекта.

На этой башне я оставил свой маршевый двигатель - один пес, летать на нем я уже не мог, лишившись дюз, а расстрелять, сбивая наводку - мог запросто!

Видимо, снаряд уже бежал по стволу, когда двигатель, прилипший к металлу, наконец-то взорвался.

Ствол развернуло цикорием и мне ощутимо наподдало под брюхо, выкидывая в открытый космос.

Я с ужасом наблюдал за разворачивающейся в мою сторону турелью, чей выстрел должен был поставить точку в моей летной карьере.

Свезло.

Командир "глиссера", понимая, что "Иглы" его сделали - отдал приказ на самоликвидацию.

Я еще видел, как на месте реактора начал вырастать пузырь яркого света, жадно заглатывающего моих друзей - сослуживцев.

Оторванная башня прикрыла меня от испепеляющего взрыва.

В себя я пришел куском мяса, с вытекшим глазом, смятой правой стороной кокпита истребителя и в полной тишине.

На мои запросы, вопли - ничего!

На маневровых, за сутки, добрался до надстройки - "последней надежды", как ее называли на "Морской осе".

Полностью автоматизированная ремонтно-восстановительная станция, гостеприимно втянула меня в свое нутро - простреленное и искалеченное. Ни о каком ремонте можно было и не мечтать - внутри все превратилось в кучу перемешавшегося железа.

Ни атмосферы, ни связи, ни единой живой души.

Только одноразовый кокон выживания пилота, который и принял меня в свои теплые объятия, предупредив, что его ресурса хватит только на то, чтобы восстановить мне глаз, да ввести болеутоляющее...

– Еще водки?
– Мама Камилла, высокая, выше меня на целую голову, черноволосая и кареглазая тарийка, стояла рядом с моим столиком, с бутылкой в руках.
– Или, компании?

– Да, непьющий, я.
– Со вздохом признался я.
– И хочется. И помянуть - надо. А - не могу. Ты прости, Мама Камилла, за все... Пошел я, наверное... Зря я приперся, только народ тебе распугал.

– Распугал. Факт.
– Тарийка свинтила колпачок с горлышка бутылки и отхлебнула прямо из горла, как сок.
– Не знала бы Вас, землян - убила бы!

– Интересно, - пробормотал я себе под нос, по-русски, - почему каждый Ити считает, что он знает Землян?!

– Я - не каждый!
– Мама Камилла угостила меня легким подзатыльником, придержав свою руку, способную за один удар проломить стопку кирпичей, высотой мне по пояс.
– Впрочем, ты прав - каждый экстратерриториал действительно мнит себя знатоком Земли. На свою голову.