Дни яблок

— Внутри яблок — предсказания, — прохрипел я и откашлялся. — Надо вскрыть… раскрыть, ну, напополам, это легко — они просто склеены, а там бумажка, в фольге. Вытаскивать из воды нужно без рук. Зубами…

— Принесите мне чьи-то зубы, — изрёк Рома, — и я всё достану! И яблочко, и бумажку, и фольгу эту — потом всё жевать, наверное, а я наелся…

— Ты опошляешь момент, — заметила Гамелина. — Действительно, кто первый?

— Я вас посчитаю, — заботливо сказала Бут. — И раз, и два, и три — врири, рири, ри…

Листики взвились к потолку и выписали с десяток неистовых фигур, вода в тазу пошла рябью, тоненько, будто кто-то тронул зеркало — с той стороны.

Первое яблоко доставал Валик, он наглотался воды, выронил добычу, чуть не перевернул таз, закашлялся и попросился полежать, чтобы высушить джемпер.

Состоялся консилиум и переполох, Линник отправили в ванную за полотенцем. Бут принесла бальзам «Звёздочка» и раскрыла эти врата духа рядом с мирным хищником, кошка тут же сделала маленькие злые глаза и ускакала прочь.

— Всё это случилось с тобой потому, — заявила серьёзная Аня, — что ты хихикал.

— Ну, конечно, — буркнул строптивый Валик, — надо было плакать.

В четыре руки Гамелина и Бут разоблачили брыкающегося Черне-гу по пояс и отправили шмотки сохнуть.

— Есть у тебя водка, Даник? — спросила Настя, разглядывая Валика всесторонне. — Его надо растереть…

— В пыль! — заявила Линник и набросила полотенце Чернеге на голову. По неприкрытым частям Валика было видно, как тот застеснялся — до пунцового покраснения.

Из безопасного махрового кокона слышно было, как Валик разгрыз яблоко, пошуршал фольгой, затем бумажкой… И прочел

Соломина-яромина,

Прела, грела.

Улетела.

Кашук, Машук,

Буркун,

Выйди вон,

Колдун…

— Не понял, — оторопело произнёс Чернега и сдёрнул полотенце, — а где предсказание? Я ни про каких Катуков не спрашивал. Чиё это яблоко?

В ответ Бут сунула ему «Звёздочку» под нос.

Вторым охотился Ганжа.

Скользкий фрукт он выловил быстро, несильно окунаясь в воду и почти не забрызгавшись.

— Ни одного пузыря, — отметила зоркая Шароян. — Ты что, не дышал?

— Забыл, как… — ответил Рома.

Он помял яблоко, надавил, стиснул сильнее — брызнул сок, плод распался и явил куколку из фольги. Публика затаила дыхание.

Ачерепа чума-чум.

Бумафера ферабум.

Падан, ладан, атабас,

Сукман, дукман, клакс,

— растерянно прочёл Рома. — И… и где тут за моё будущее?

Жестокий ветер ноября над домом ответил свистом и шорохом, шторы на окне всколыхнулись.

— Атмосфера, — удивился Ганжа. — Стереоэффект… Ты устроил?

Бут ныряла бестрепетно. Расстегнула две пуговички и растянула ворот блузы — оголила шею, как на плаху. Не побоялась испортить начёс. И от души набрызгала, гоняясь за красным яблоком…

Аудитория воспряла. Ганжа выскочил из кресла, Чернега отлип от стола, Лида колотила в бубен и помогала себе голосом.

— Аська! — орала Линник. — Левее! Левее бери! Теперь прямо! Да не толкай его носом! От жеж рыба-дельфин!

Наконец Насте удалось ухватить зубами вёрткий, мокрый плод, она «вынырнула», встала с колен, утёрлась крошечным платочком, делано пофыркала. Откашлялась. Разделила яблоко, развернула куколку, вчиталась, удивлённо вскинула потемневшую от воды бровь и прочла вслух.

Игдики, цигдики, де,

Абель, фабель, дурмане,

Ики, тики, граматики,

Оц, клад, зоц.

— Не поняла, — удивлённо сказала Бут, — при чём тут Зоц? Дикое предсказание какое-то, Даник, у тебя. А в воде интересно было…

— Давай я тебя отожму, Аська, — нежно проворковала Линничка и отложила бубен. — Тут, вот. Сзади…

— Что там, что? Что? — забеспокоилась Бут.

— Спина, — хором сказали Чернега и Линник. Валик покраснел окончательно и скрылся в тёмном углу, вытолкав хищника за диван.

— Я, — заявила Лида надменно, — считаю, что нам нужно чем-то повязывать волосы. И халат!

— Это кому это «вам»? — поинтересовался я. — У меня есть шлем, пластмассовый, и резиновая шапочка.

— Тащи, — обречённо сказала Линник, — хоть не зальёт уши.

Я нашёл, обтёр от пыли и торжественно принёс шлем — такой весь красный, остроконечный… невероятно древнерусский, из пластмассового набора «Витязь».

— Себе такое надень, — оскорбилась Линник, — на тыковку…

— Не налазит, я пробовал уже, — мрачно ответил я. — Так ты как? Плывёшь?

— У меня, — капризно заметила Лида, — потекут ресницы ведь. Думаешь, сколько надо рисовать глаз?

— Смотря чей, если хомяка, то чепуха — просто точка, — моментально ответил я.

— А говорил, всё знаешь… — обронила Линник загадочно и встала перед тазом на колени, картинно завела руки за спину, фыркнула и принялась ловить яблоко. Поначалу осторожно, с закрытыми глазами, а затем вошла в раж — рыскала в тазу по уши, булькала и смеялась откусила фрукту, прожевала, закашлялась, наглоталась воды. Неясно, каким образом, всё же ухватила плод и моментально вскочила на ноги.

— Очень холодная вода, просто ледяная, — пропищала Лила, капая в таз чёрным. — Скорее полотенце!

— Сию минутку, — отозвалась с придыханием Бут и передала Линник полотенечко. — Бежу на цырлах!

Лида торжественно промокнула лицо, явив отпечатки туши, тёмные и нерукотворные. Развернула выловленное послание, прокашлялась и прочла торжественно и несколько пискляво.

Якало, тыкало, мыкало, выкало,

Хтокало, шокало, кликало, цыкало.

Твоё тебе выпало,

Кидли, шаркидли, клюк…

За окном что-то громыхнуло — низко, угрожающе и сердито, будто что-то просыпалось и злостилось: давнее, древнее, ярое: прислано — позабыто, тут и крест.