До ее смерти осталось сто дней

***

Гермиона вышагивала по комнате, нервно комкая написанное письмо. После разговора в библиотеке она не сдержалась, написала Гарри. И сейчас на белоснежном листке черными чернилами было рассказано обо всем, что в свое время она скрыла, посчитав, что справится одна: и о метке Драко, и о случае с Фенриром, и о сборах Пожирателей в Мэноре, и об убийстве неизвестной волшебницы. Впервые она не подбирала слова, и теперь каждая буква казалась пропитанной ядом, болью и кровью. Теперь, когда правда была написана, Гермиона чувствовала себя свободнее, как будто переложила часть груза на чужие плечи. И Грейнджер знала, что Гарри ее не подведет, он что-то придумает, он поможет ей вернуться в Хогвартс. Сейчас Гермионе казалось, что лучше умереть в знакомых стенах, в окружении близких людей, чем жить здесь, теряя саму себя.

От бесцельного хождения из угла в угол Гермиону отвлекло появление эльфа. Он тихой тенью скользил по комнате, стирая невидимую пыль с мебели, и пряча взгляд. Вначале Грейнджер еще пыталась разговаривать с эльфами, но потом поняла, что это абсолютно бесполезно, поэтому сейчас лишь отошла к окну, чтобы не смущать несчастное существо. Она села на подоконник, подтянув колени к животу, и сосредоточилась на наблюдении за серыми потеками на стекле. Никогда еще ожидание совы из школы не тянулось для нее так мучительно. Письмо жгло руки, не было нужды перечитывать кривые строки, чтобы припомнить, что именно там написано.

“У Малфоя есть метка. Конечно, есть. Знаешь, Гарри, я просто наивная дурочка, ты был прав. Он действительно такой же, как и его отец. Нам необходимо сообщить профессору Дамблдору. Необходимо что-то делать, нельзя ждать, Гарри, нельзя”.

Гермиона зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Утром она не могла и предположить, что именно сегодня ее терпение закончится. Но как же иначе? Неужели Малфои и правда думали, что она никому не скажет о том, что здесь происходит, лишь для того, чтобы сохранить собственную жизнь? Она не такая, как они. Она поступит правильно и расскажет обо всем. О метке Драко в том числе. И это не предательство, конечно же, не предательство. Он никто для Гермионы, просто школьный враг. Просто чужой человек, и простить ему смерти невинных лишь за то, что он несколько раз спасал ее жизнь, Грейнджер не могла. По сути, она ведь об этом не просила, Драко сам выполнял приказ Люциуса.

– Грейнджер, ты плачешь?

Гермиона испуганно дернулась, широко распахнув глаза. И когда Драко успел войти? И куда делся эльф? Малфой стоял близко, сейчас он казался еще более бледным, чем прежде. Больно кольнула мысль, что, возможно, он и сам не рад быть в числе прихвостней Волдеморта, но Грейнджер раздраженно стиснула зубы. Это нелепо, выбор есть всегда.

– Тебя не учили стучать?
– прошипела она, неловко стирая несколько мокрых дорожек со щек. Письмо в руке казалось горячим, как свидетельство ее предательства, поэтому Гермиона поспешила сложить его вдвое.

– Любовная переписка с Уизли?
– равнодушно спросил Драко, проследив за действиями девушки.

– Не твое дело, Малфой. Почему пришел? Твой отец предупредил меня, что я должна сидеть в комнате.

– И?

– Что “и”?
– недоуменно переспросила Гермиона и, встав с подоконника, подошла к письменному столу. Она положила письмо и сверху, для верности, уложила учебники. Держать его не было больше никаких сил.

– Ты не договорила, Грейнджер: и я буду сидеть в комнате, как мне и велели, - Драко пристально наблюдал за передвижениями Гермионы. Она казалась нервной и какой-то испуганной. Это можно было понять, но что-то все-таки настораживало Драко. Еще не хватало, чтобы она вляпалась в передрягу из-за своих идеалистических представлений о справедливости.

– Конечно, - Гермиона посмотрела на Малфоя. Одно короткое мгновение - и потом она отвела взгляд, делая вид, что очень заинтересовалась резьбой на ножках стола.

– Конечно? Грейнджер, что происходит? Ты неумело пытаешься мне врать. Что ты придумала?

– Ничего! Я буду в комнате, - Гермиона и сама не заметила, как сорвалась на крик. Все накопившееся внутри выливалось наружу, словно гной из вскрытого нарыва.
– Буду читать и делать вид, что ничего не знаю! Буду прятаться в надежде, что Волдеморт не вспомнит обо мне! Буду врать друзьям, скрывая, что твои руки по локоть в крови, Малфой!

– Уймись, Грейнджер!
– Драко несколькими размашистыми шагами преодолел разделяющее их расстояние и с силой встряхнул Гермиону, сжимая пальцы на дрожащих от рыданий плечах. Он впервые видел сдержанную и всегда собранную заучку в таком состоянии и боялся даже предположить, к чему может привести эта неожиданная истерика.

– Убери руки!
– Гермиона толкнула Драко в грудь, пытаясь отстраниться.
– Не трогай меня, слышишь? Зачем ты так со мной? Нравится играть, да? Так вот, в ответ на твой утренний вопрос: ничто не стоит этого, ничто не оправдывает. Это грязно и подло. Понимаешь ты это или нет? Я не предам людей, которых люблю из-за этого… этой… примитивной физиологической реакции, - окончание фразы Гермионы договаривала уже покраснев. Не стоило заводить сейчас речь о прошлой ночи или других схожих ситуациях. Не это сейчас было главным.

– Хорошо, я тебя не трогаю, - Драко примирительно поднял руки и отошел на несколько шагов.
– Немного успокоилась?
– спустя минуту поинтересовался он. Возможно, то, что Грейнджер выплеснула эмоции, было неплохо. Драко понимал, что в данной ситуации ей это необходимо.

– Да. Так что ты хотел?
– устало ответила Гермиона. Было стыдно за свой срыв. Никакой пользы он не принес, наоборот заставил ее чувствовать себя уязвимой.

– Твое слово. Я хочу, чтобы ты пообещала, что побудешь в комнате. Так нужно, Грейнджер.

– Ладно. Я даю слово, Малфой. А теперь уходи. Мне нужно учиться, - Гермиона отвернулась к стене. Через несколько секунд хлопнула входная дверь. Только после этого Грейнджер выдохнула и запустила пальцы в разметавшиеся волосы. В этот раз ложь далась ей совершенно легко. Помогала решимость и осознание, что она все делает правильно.

========== Часть 13 ==========

С Рождеством Христовым, мои дорогие!

Тишина угнетала. Было бы легче, если бы в доме раздавались хоть какие-то звуки. А так Гермионе казалось, что за ней кто-то наблюдает из-за темных углов, и каждый шаг по длинному коридору отдавался звоном в ушах. Хотя, возможно, Люциус наконец-то догадался наложить Заглушающие чары? Раньше в этом не было необходимости, но сейчас-то в его собственном доме жил враг. Гермиона хмыкнула, осознавая, что Малфой вряд ли рассматривал ее, школьницу, в качестве противника. Она, скорее, досадная обуза.

Подойдя к лестнице, Гермиона замерла. Что она вообще делала? Куда идти дальше? Как поступать? Толком она ничего не обдумала, просто решила, что не может упустить возможность и в этот раз. Ей необходимы были сведения, а риск в данном случае был оправдан. Кроме того, письмо она так и не отправила, решила, что разумнее сделать это завтра, дополнив его новыми сведениями. Она так и стояла наверху лестницы, когда заметила тень, проскользнувшую на первом этаже. Человек был в длинной мантии, лица Гермиона не видела, но несложно было догадаться, что это явно кто-то из Пожирателей. Когда силуэт бесшумно начал спускаться по лестнице, ведущей в подземелье, Грейнджер медленно последовала за ним.

Ступени, ведущие вниз, были погружены в кромешный мрак. Гермионе казалось, что она уже привыкла к темноте, но едва не свалившись кубарем вниз, поняла, что стоит быть внимательнее. Зажечь свет волшебной палочкой не было возможности, поэтому одной рукой она уперлась в стену. Пальцы сразу стали мокрыми, по камню стекала вода, а холод пробирал до костей. Гермиона медленно двигалась вперед, иногда останавливалась и прислушивалась, пытаясь определить, насколько далеко человек, которого она преследовала. В жилах плескался адреналин, поэтому Грейнджер даже не испытывала страха, лишь какую-то фатальную решимость. В мечтах она уже представляла, как поможет Ордену. Ведь это же правильно! Так и следует поступать в это сложное время, когда война негласно уже ведется.