До новых снов с тобой...

– Что ты творишь? – Клаус грубо схватил шатенку за руку, но та тут же выдернула ее.

– Не прикасайся! Никто не смеет прикасаться ко мне. Вы забыли кто я?! Я – Дрина! Меня запрещено трогать и подчинять. Мною можно восхищаться лишь издалека!

Елена оттолкнула его и побежала к выходу. Клаус попытался ее остановить, но та расплакалась, закатила истерику и, в конечном счете, убежала.

Елена пришла на пляж, где когда-то была София с табором. Здесь Елена чувствовала себя спокойно. Девушка села поодаль и устремила взор уставших глаз на линию горизонта, на то, что никогда нельзя будет настичь. Счастье – линия горизонта, и сколько бы отчаянно девушка к ней не бежала, к ней не приблизиться.

Ноги омывали волны, горячий песок под пальцами словно говорил, что все тленно в этом мире, даже чувства. Гилберт легла на спину и закрыла глаза. Вечернее солнце согревало тело, крики чаек успокаивали, пение цыганских девушек создавало иллюзию дома, а шум прибоя убаюкивал. Девушка перевернулась на бок и закрыла глаза. Здесь, на песке, под вечерним небом Елена немного успокоилась. София, стоявшая позади, покачала головой и отошла в сторону. Она дала какое-то указание маленькому мальчишке, и тот запросто вытащил телефон из сумки Елены, которая продолжала смотреть вдаль и молчать.

Спустя некоторое время старая цыганка увидела приближающегося человека. Елена рассказала ей свою историю, и София, которая и вызвала Деймона, быстрым шагом направилась к человеку, который послужил причиной сумасшествия юной Дрины. Сальваторе был обеспокоен и взволнован.

– Это я звонила, – в голосе явный акцент, но за время общения с Еленой, Деймон уже привык к этому наречию.

– Где она?

София обернулась, и Сальваторе увидел девушку, освещаемую лучами заходящего солнца. Она лежала на песке, напоминая грациозную кошку, которая решила отдохнуть после охоты. Деймон было ринулся к ней, но София остановила его.

– Она больна. У моей дочери было то же самое. Это депрессия.

Сальваторе нахмурился, напоминая человека, которому сказали, что Земля плоская.

– Что за хрень? У меня была депрессия, и я знаю ее признаки…

– Тебе хотелось думать, что у тебя депрессия, – перебила София, останавливая мужчину. – Сексуальная возбудимость, эмоциональные перепады, галлюцинации, отстраненность и чувство одиночества. У нее есть все это есть…

Деймон вспомнил, что в ту ночь она чего-то испугалась, хотя перед этим практически забылась. Мужчина почувствовал тревогу и боль. Его девочка не должна сойти с ума, не должна погибнуть. Ее любовь, и правда, убийственна. Чувства завели ее отчаянную душу в тупик, сердце разорвалось. И лучший способ защититься – сойти с ума. Сальваторе не верил, но понимал, что София не врет.

– Что мне делать?

– Мы верны своему слову, – строго промолвила женщина с неизменным акцентом. – Она разрывается меж двух огней. Между чувством долга и ее великой любви к тебе.

– Что мне делать? – более грубо и громко, отчеканивая каждое слово, процедил Деймон.

– Не дать ей почувствовать одиночество. Ты должен либо уйти навсегда, либо остаться в ее жизни навсегда. Выбор сделай сейчас и немедленно.

Она лежала такая одинокая, красивая и измученная, что первый вариант Деймон мигом отбросил. Мужчина ринулся к ней, с единственной мыслью: ей плохо без него, и он должен быть рядом. Сальваторе сел тихо рядом, а Елена продолжала смотреть на море, не реагируя на подошедшего. Деймон приподнял ее, заставляя посмотреть на себя. Шатенка была уставшей и измученной, но она прижалась к Сальваторе.

– Ты всегда за меня боролся… У меня нет дома… Больше нет.

Ее домом была та ферма, где она и испытала грани нежной и убийственной любви. И сейчас ей так хотелось в родную обитель, чтобы снова почувствовать себя нужной, чтобы любить без запретов и дилемм, которые разрывают душу в клочья. Елена смотрела на волны, которые безмолвно говорили, что где-то там, за линией горизонта, есть тихая обитель, где нет противоречий, боли и запретов, где можно отдохнуть, смеяться и любить. Она так давно не смеялась! Искренне, радостно, заливисто! Она перестала смеяться, улыбаться, а теперь еще и любить не может. Деймон всего этого лишил ее.

Шатенка отстранилась и посмотрела на мужчину, а в ее взгляде появляется страх. Сальваторе прищурился. Девушка отдалилась.

– Я тебя ненавижу, – промолвила она, поднимаясь. – Когда ты снова появился – все опять рухнуло! Ты лишил меня возможности быть счастливой! Лишил возможности любить Клауса.

Мужчина поднялся следом, но решил, что подходить пока нельзя. Елена глядело зло. Бедная девочка! Она запуталась в себе и сейчас просто сдалась. Однажды мы все устаем и сдаемся. Однажды мы все погибаем. Так произошло и с ней. Этой птичке много раз обрезали крылья, топтали и уничтожали. Она возрождалась! Но не в этот раз. Сердце отчаянно хочет любить, а разум выработал психологическую защиту. В совокупности это сдало сбой, – и девушка впала в депрессию. Но Деймон просто обязан спасти ее от самой себя, от этого сумасшествия. И он будет рядом, если вместе нельзя.

– Ты определись.

– Я люблю его!

Деймон покачал головой и сделал шаг вперед. Девушка отошла и вытянула перед собой руку, словно защищаясь от любви.

– Вспомни: ты всю свою жизнь любила меня, – он говорит тихо и спокойно.

– Нет, – на ее глазах появились слезы, а Елена вытянула вторую руку, словно выстраивая невидимую защиту. Пролетела чайка над головой, но ее тень на песке сделалась большой. Шатенка пригнулась, а потом закрыла голову руками, будто защищаясь от истребителя. – Его! Его я любила…

– Ты лишь хочешь полюбить его, Елена.

– А твоя Кэролайн? – девушка снова вытянула руки вперед. – Ты же люби…

– Я люблю тебя… И я устал бегать от тебя, от нас, от правды. Ты – единственная женщина, которую я любил, люблю и буду любить, – мужчина подошел и, взяв ее руки, положил себе на плечи. Он прижал девушку к себе, держа ее так крепко и сильно, чтобы она почувствовала, что ей больше никуда не выбраться, никуда не убежать. – Куда не беги, все повторяется снова и снова…

Бедная цыганка смотрела на него, а по ее щекам текли слезы… Слезы освобождения. Забыв себя, она обняла его и прижалась к нему. Два силуэта на фоне моря выглядели безупречно. София улыбнулась и вернулась к табору.

Девушка плакала и обнимала мужчину. Он был родной душой, он был ее иной частью, которая счас вернулась. Елена слышала, как из бара доносился такой спокойной голос Кристины Агилеры, которая умоляла спасти ее от ее самой. Деймон медленно задвигался и Елена подалась. Они просто кружились, обнимая друг друга очень сильно, а Агилера пела, убаюкивая и успокаивая. Ее голос напоминал голос матери, такой же тихий, мелодичный и успокаивающий. Елена просто молчала, вдыхала родной запах. Потом она остановилась, отстранилась и взглянула в его глаза. Деймон аккуратно вытер ее слезы и снова крепко сжал ее талию.

– Ты купишь мне собаку? – прошептала она. – Купишь? Купи, пожалуйста.

– Куплю.

Елена приблизилась к его лицу и поцеловала в щеку. Ее мокрое личико… Ее руки, сжимающие его плечи… Ее тихий голос. Она ребенок и в свои двадцать семь сумела устать от жизни. Теперь ему надо суметь вновь научить ее смеяться и улыбаться, как однажды она его научила.

Елена взглянула назад. Возле костра танцевали красивые, стройные девушки, а София сидела в стороне и улыбалась, смотря на молодежь.