До новых снов с тобой...
Шрифт:
Он коснулся ее лица, и девушка замерла. Это касание, как покалывание тока, как реанимация… Девушка положила свою руку поверх его руки. Дикая боль, напоминающая резкий удар ножа в спину! Дикая боль, – а затем освобождение. Гилберт берет руку мужчину и целует, закрывая глаза. Ее слезы остаются на его ладони.
– Это ты меня прости… Я не должен был так с тобой поступать.
Девушка сжимает его руку и целует. Она закрывает глаза, а это касание сводит их обоих с ума. Деймон понимает, что чувства в ее сердце еще тлеют, что они еще не погасли… Или ему просто так кажется.
Деймон убирает руку, и девушка, открывая глаза, словно выходит из коматозного состояния. Она устремляет безумный взгляд на мужчину, который избит и истерзан из-за каких-то ублюдков. Елена вытирает слезы и касается лица мужчины.
– Елена, послушай, – он садится рядом и берет ее руки в свои. Елена, словно послушный ребенок, переводит взгляд на мужчину и внимательно смотрит, – ты… не злись за вчерашнее и вообще… Я отказался от финансирования кино, в котором ты собираешься сниматься. Я нашел вам другого продюсера. Так будет лучше… Я вижу, что ты любишь его, и я не хочу заново рушить твою жизнь… Просто, – он подсел ближе. Елена стала дышать чаще, то ли от волнения, то ли от страха за Деймона, – хотел встретиться и повел себя как мудак и своло…
– Я скучала, – произнесла она и, придавшись к мужчине, крепко обняла его.
– Я тоже скучал, Елена… По началу ломало очень сильно.
– А потом?
– Возненавидел тебя… Я так хотел сделать тебе больно, так хотел, чтобы ты прочувствовала тоже, что и я… Прости.
– И ты меня, – девушка поцеловала его в щеку и снова прижалась к нему, как тогда, когда Клаус избил ее.
Наверное, сила проявляется в умении прощать, в умении, – невзирая на прошлое, – вот так сесть, выговориться, извиниться и извинить. И их совместное общение способствовало не только переживанию проблем совместно, но и духовному росту. Прежняя желчь испарилась, яд был уничтожен противоядием, вакциной, а разговор после тех обстоятельств, взаимное прощение и умение выслушать друг друга уничтожило камень на душе.
Деймон взял ее руку и, обняв крепко, тихо произнес:
– Помнишь, ты вверила мне свою независимость?
– Да. Она до сих пор в твоих руках, – без колебаний ответила она.
– Тогда ответь мне честно: он больше не бил тебя?
– Нет… Нет. Я весь мир с ним увидела, – Елена выпрямилась и, опустив взгляд, произнесла: – Я люблю его и он любит меня…
– Я знаю. Поэтому он и сделал это… Я бы сам так же поступил.
Гилберт медленно отстранилась и устремила взор на мужчину. Она начинала понимать, кто и зачем избил Сальваторе. Больше было некому. Девушка не верила, но знала, что Деймон не лжет. Шатенка выдернула свою руку из руки мужчины и медленно поднялась. Она зарылась руками в волосы, стараясь сфокусировать свои мысли. И картинка восстанавливалась, а туманное становилось ясным. Цыганка обернулась и устремила взор испуганных глаз на уставшего Деймона.
– Ты хочешь сказать, что это…
Он усмехнулся и, взяв пачку сигарет с полки, извлек сигарету. Зажигалка. Вдох. Дым наполняет легкие, вытесняя любовь и боль.
Сальваторе ничего не ответил. Он продолжил курить, изучая свою дочь взглядом.
Бедная цыганка! С самого детства ее душа была обречены на счастье. Лишиться зрения в возрасте семи лет… Ей надо было в семь повзрослеть, научиться видеть мир и суметь не сдаться. Ей надо было научиться быть спокойной и нормальной! Ее истинную цыганскую сущность не все принимали, так как считали что цыганки – воровки и обманщицы. Потом она влюбилась и была счастлива некоторое время. Стерпела предательство, стерпела розги по коже. Выжила. Снова выжила. Как кошка зализала раны, выходила себя и стала смотреть в будущее, невзирая на боль в прошлом. Деймон тоже изрядно компосировал ей мозги. Влюбленность. На избитой спине, покрытой рубцами и шрамами, вырастают крылья. Девушка дышит и дарит себя чувствам. Обман. Жестокая правда выбивает почву из-под ног. Ложь матери и необратимость действий. Разрыв отношений. Очередной шрам, очередной порез. Стерпела и в этот раз. Снова встреча, снова влюбленность… Противоречия, желания, срывы, боль, знакомство с Клаусом, ссоры с Деймоном – Елена снова стерпела, снова сумела пережить желание и необратимость. Поддавалась инстинктам, вверила независимость, вследствие которой и пострадала… Передоз Розали, ее убийство, истинная сущность матери и
Деймон под следствием. Но эту кошку снова ничто не сломило. Она не только сумела не пасть духом, но и поддержала тех, кто в этом нуждался. Поддержала и познала такую великую вещь, как прощение. Гнусное, отвратительное предательство Тайлера было прощено. А потом – Деймон… Очередная доза боли, как доза героина, уничтожила тело и лишила разума. Брак с нелюбимым. Не те руки, не те касания, не те поцелуи… Шесть лет ушло для того, чтобы научиться жить, любить и улыбаться. Сумела. И вот он снова возвращается в ее жизнь и снова новые порции боли… А теперь еще и муж напомнил о своих мафиозных мерах общения и наказания. И что? Она опять не сдается!Изабель вошла в мир криминала для того, чтобы выжить. Деймон долгое время страдал из-за депрессивного расстройства и не хотел жить. Но откуда в ней столько сил? Откуда в ней такое яркое желание жить и любить? Почему все эти внешние силы не сломили ее, а только закалили? Ее душа – израненная птица с подрезанными крыльями, стремительно пикирующая вниз. Но Елена жива! Ее пламенное сердце бьется и желает любить. А любовь бьет, хлещет розгами! И эта девушка живет. Ее бьют, она латает раны и идет вперед. Ее сбивают с ног, а она поднимается.
Деймон так долго смотрел на нее как на женщину… Он так сильно любил и желал эту особу, что не заметил того, что сейчас окончательно поразило его. Непоколебимая внутренняя сила, внутренняя мощь. Цыганская то сущность, или стойкость характера – Сальваторе не знал. Но он понимал лишь одно: его дочь – предмет его гордости. Его дочь не унаследовала дурных черт своих родителей. Она красива, сильна и мужественна.
Деймон хотел было сказать кое-что важное, но Гилберт опередила его.
– Прости. Пожалуйста, прости. Мне надо идти. Правда, мне очень нужно…
Она выбежала из комнаты. Деймон хотел было ее нагнать, но стоило ему встать, как головная боль тут же затуманила рассудок.
Елена столкнулась в дверях с Кэролайн, но даже не обратила внимания на Форбс. Шатенка села за руль и через несколько минут уже давила на газ, меняя передачу на более высокую.
Что ж, ссоры в браке неизбежны. Но это уже чересчур. В Елене кипят злость, ярость, обида. Девушка достает из-под сидения бутылку виски и делает несколько глотков. Плевать, если остановят копы.
«Ты меня избил однажды. Но его я не позволю».
Это была единственная мысль. А еще в мыслях рисовались картинки избиения. Елена на личном опыте знала, как жесток может быть ее муж. Девушка была уверена в том, что ее он не тронет. Но не была уверена насчет Деймона.
На работу было ехать поздно. Клаус не задерживается там так долго. Поэтому девушка мигом направилась к дому.
Свежий воздух. Несколько вдохов полной грудью. Несколько глотков спиртного. Елена отворяет дверь и вошла в квартиру. Она захлопнула дверь со всей дури, и этот звук разрезал тишину.
– Елена? Привет. Где ты была? – Клаус потянулся к губам девушки, но та грубо оттолкнула его и, разувшись, прошла в зал. – В чем дело?
– В чем дело? Ты серьезно? – девушка резко обернулась. В последний раз в ее взгляде было столько злобы во время избиения плетью. Мужчина почувствовал холод по спине и то, как страх лишает разума. Страх потерять ее. – Ты избил его! – цыганка толкнула мужчину в грудь. – Ты превратил его в отбивную!
Не стоило претворяться или лгать. Клаус понимал, что Елена умна, что ее нельзя обмануть. Это бессмысленно и глупо. Чувство вины? Нет. Страх потери? Да. Сожаление о содеянном? Нет.
– Да мои люди искалечили его не так, как он твою душу! – вспылил Клаус. – Его убить мало!
– Ты не смеешь, – сквозь зубы процедила шатенка. – Не смеешь прикасаться к нему, слышишь? То, что было между нами – это лишь наше дело!
– Ты была у него?
– Я хоть раз за эти шесть лет дала повод усомниться в себе? Я не изменяла тебе и не стану! А в моем народе дать слово – это не воздух и не вода. Я дала клятву, я ее и сдержу. А ты свою нарушил.
Мужчина испытал то чувство, которое возникает всегда в наших душах, когда мы понимаем, что причинили боль любимым людям и что сделали это по глупости. Извиняться так глупо, а молчать слишком жестоко. Клаус выдохнул и, подойдя, хотел коснуться Елены, но та лишь отмахнулась.