До последнего вымпела

Квартирка выглядела очень уютно - и сама Ольга белоручкой не была, и приходящая кухарка кроме приготовления обеда, обращала внимание и на порядок в доме. Василий не смог сообразить сразу, что именно изменилось, но вид помещения приняли значительно более обжитой. Да, честно говоря, он не особо и смотрел по сторонам, что было немедленно замечено супругой:

– Вась! Ты что не видишь изменений? Я так старалась...

– Не вижу и видеть не хочу, - улыбнулся Соймонов привлекая жену к себе, - во всяком случае, пока. Сейчас я намерен смотреть только на тебя, и не только смотреть...

– Ничего себе, какое животное у меня муж, - промурлыкала Ольга, сплетая руки на шее Василия и прижимаясь к нему...

Ни на какой чай к соседям Соймоновы этим вечером, разумеется, не пошли - нашлось более интересное занятие...

Успокоились молодые люди, только доведя друг друга до полного изнеможения, и уснули сильно за полночь.

На следующий день отправились гулять по улицам - благо, что погода благоприятствовала, денёк был солнечный и тёплый. Василию, несмотря на середину октября, не пришлось даже надевать плащ.

И он, и Ольга, во время прогулки, казалось, хвастались перед прохожими 'своей половинкой' и оба получали большое удовольствие, когда видели восхищённые или слегка завистливые взгляды встречных, вызванные как красотой и изяществом Ольги так и орденами Василия.

Пообедали в ресторане 'Золотой Рог', с удовольствием пообедали. Лейтенант на броненосце, и Ольга дома, питались вполне себе полноценно. Готовили и офицерский кок 'Пересвета', и кухарка во Владивостоке достаточно вкусно, но всё-таки ресторанной 'парадности' в блюдах не было, а иногда хотелось заказать именно то блюдо, которое хочется именно сейчас, и чтобы выглядело оно именно как произведение искусства, а не набор просто приготовленных (хоть и хорошо приготовленных) продуктов.

Ну разве подадут на корабле знаменитый 'Майонез': варёное куриное филе с желе из бульона, раковые шейки и кусочки отварного телячьего языка по краям, горка из варёного картофеля с корнишонами и кусочками крутого яйца посередине...

А суп из белых грибов? А 'Пожарские котлеты' со сложным овощным гарниром? А десерт 'Фруктовый фейерверк'?

– Кажется, благоверный решил раскормить меня до состояния бочки, чтобы другие мужчины не заглядывались, - Ольга с улыбкой посмотрела на мужа, - до дома, кажется, тебе придётся меня нести. Ты способен, а, Вась?

– Честно?
– Нет, - рассмеялся в ответ Соймонов, - но можем взять извозчика. Согласна?

– Нетушки! Пешочком пойдём - надо растрясти зарождающийся жирок. Нам ведь ещё сегодня к Гусевым на чай - мне Саша сегодня ещё раз подтвердила приглашение. Неудобно.

– Надо - сходим. Хотя соседи наши могли бы понять...

– Между прочим, мой грозный муж и повелитель, тоже мог бы понять, - прервала Василия Ольга, - что его жене иногда хочется показываться хоть в каком-нибудь обществе вместе со своим законным супругом.

– Но ведь мы же сейчас...
– слегка обалдел от такой 'атаки' Соймонов.

– Мы сейчас среди совершенно незнакомых людей... Так! А ну-ка быстро прекрати дуться!

Васенька, я тебе очень благодарна за этот 'выход в люди'. Но, надеюсь, что ты сможешь понять, что мне хочется, чтобы ты хотя бы соседям нанёс пусть и 'полуофициальный' визит.

– Да сходим, сходим, - лейтенант даже слегка опешил от такой неожиданной 'атаки', - чего ты так завелась-то?

– Да потому что ты думаешь только о себе, - Соймонова стала 'заводиться' и всё её существо выказывало нешуточную обиду, даже слёзы показались.

– Я тут одна два месяца: дом-госпиталь день за днём. Гусевы хоть иногда меня в гости приглашали, и тут, когда ты вдруг появился, я не могу придти к ним с тобой, а не одна, как обычно!

– Да почему не можешь-то?
– Василий находился в состоянии полного обалдения - никогда Ольга не была такой раздражительной и агрессивной.- Сходим к ним в гости сегодня. Успокойся только!

– Одолжение мне делаешь? А сам догадаться не мог?

– Да не делаю я тебе одолжения, Оль, просто думал, что тебе будет приятнее, если я всё своё свободное время тебе посвящу. Оленька, Олюшка, ну всё будет так, как ты хочешь. Успокойся только.

– Папа к вам с эскадрой Небогатова плывёт, - неожиданно переменила тему лейтенантша.

– Идёт, - машинально подправил жену Василий.
– Чтооо? Михаил Николаевич на Третьей Эскадре?

– Да, он при штабе адмирала Небогатова.

– Флаг-капитаном?

– Васенька, ну не знаю я. Пойдём?

– Пойдём, конечно, - Соймонов бросил на блюдце червонец и подал руку жене.

– Твой отец, - продолжил лейтенант уже на улице, - капитан первого ранга, значит, может быть либо командиром корабля, либо флаг-капитаном. Откуда он тебе писал?

– Из Порт-Саида. Письмо пришло неделю назад.

– Значит они уже в Индийском океане, а может даже прошли Малаккский пролив...
– размышлял вслух Василий.

– Господин лейтенант, - опять надулась Ольга, - а моё общество не мешает вам рассуждать о судьбах войны?

– Оль, ну что ты в самом деле? Такая новость, тем более касающаяся моего тестя всё-таки. И твоего отца. Ты себя хорошо чувствуешь?

По поводу последнего вопроса Соймонову пришлось очень пожалеть. Моментально. И выслушать много нелестного в свой адрес. С большим трудом удалось убедить супругу, что он не считает её психически нездоровой, и что он 'брякнул' не подумав.

– А почему только один орден? Я хочу, чтобы ты все надел!

– Оленька, да ведь мы вроде по-соседски чаёвничать собираемся, правда?

– И что?

– Ну, по-домашнему то есть. Я бы и Георгия не нацепил, если бы статут не требовал: 'Носить не снимая'. Ну что ты из меня хвастуна делаешь, честное слово...

– В самом деле нельзя?
– засомневалась Ольга.

– Неудобно, поверь.

– А ради меня?

Василий с ужасом поймал себя на мысли, что ему хочется поскорее вернуться на 'Пересвет'. Нет, он очень любил свою Оленьку, но её совершенно непредсказуемые перепады настроения уже здорово, мягко говоря, утомили офицера.

С трудом удалось убедить жену, что соседка и так уже видела его со всем 'иконостасом', а капитан и по одному белому крестику поймёт, что муж Ольги 'геройский' моряк.

Гусев оказался мужчиной 'монументальным' - почти на полторы головы выше Василия и сложён соответственно - просто Илью Муромца с него писать.

Крест действительно произвёл на него впечатление и сразу после знакомства, капитан поинтересовался:

– За Цусиму?

– Да нет - за прорыв из Артура, - слегка порозовел лейтенант.