До последнего вымпела

Наверное, о последнем стоит остановиться подробнее:

Первое, что встречало спускающегося в нутро подводного корабля - неистребимый запах бензина. Именно неистребимый: никуда от него не денешься на подводной лодке - это просто часть её 'конструкции'.

Далее: слишком мало кубических метров пространства внутри лодки, и слишком много устройств и механизмов нужно там разместить. Для экипажа просто не остаётся места. То есть, почти не остаётся. А уж для его удобств - вообще.

Тем более, что строились субмарины тогда практически для береговой обороны - сколько-нибудь дальние плавания для них не планировались. А значит: потерпят моряки некоторые неудобства. Такого понятия как 'каюта', вообще не существовало - даже командир ютился просто за шторкой, отгораживающей часть центрального поста. Кубрика для команды не имелось тем более - спали в случае чего просто на брошенных на палубу тряпках вблизи минного аппарата.

Камбуз?
– Ещё чего! Пару дней можно и на сухомятке посидеть. Были лишь самовар и электрическая плитка, питавшиеся от аккумуляторов. И то по минимуму - готовить горячую пищу вообще не предполагалось, только разогреть взятое с собой. А вообще... Лучше просто потерпеть до порта - не в ресторан пришли. Тем более...

'Самонужнейшего' помещения на любом, самом задрипанном корабле или судне, тоже не имелось - гальюна. И не надо презрительно кривиться, уважаемый читатель. Двое-трое суток без этого самого пробовали обходиться? А хоть одни?

А тут его нет. Вообще. Так что если прижмёт - будь любезен, поднимайся на палубу и делай там свои дела прямо в море. Только за леер при этом держись покрепче, а то слетишь в волны запросто - судёнышко под ногами ой как раскачивать может... А уж если большая нужда припёрла - так этот банальный процесс превращается просто в акробатический номер...

Поэтому и старались в море и перед выходом 'блюсти себя' в отношении питания. Кстати, некоторые продукты питания подводникам вообще не рекомендовалось употреблять: чёрный хлеб, цельное молоко, любые бобовые, капусту во всех видах...

С собой брали консервы. Мясные. Никаких овощей: из растительной пищи - только белые сухари. Ну и чай, конечно - куда же без него русскому человеку?

А с остальным - потерпят.

То есть на подлодках, впервые за всё время существования российского флота, моряки не имели возможности ЖИТЬ - только РАБОТАТЬ.

Поэтому, по прибытии во Владивосток, Рожественский, как моряк моряка, прекрасно понял капитана второго ранга Беклемишева, которого назначили командовать отрядом подплава Тихого океана, и выделил для проживания и повседневной службы подводников транспорт 'Алеут'.

То есть в порту, экипажи 'Дельфина', 'Касатки' и 'Сома' жили не хуже других. Кое в чём даже лучше - жалование у пионеров подводного дела, всё-таки здорово превосходило таковое у их коллег.

'Сом' находился в море уже вторые сутки - прошли миль на семьдесят к зюйду от Владивостока и там заняли позицию. То есть лодка ходила приблизительно по заданной параллели туда-сюда по паре часов в каждую сторону и осматривали горизонт. Где-то значительно восточнее этим же занималась 'Касатка'.

Командир субмарины, лейтенант Владимир Владимирович Трубецкой, уже слегка одурел от недосыпа, но пока держался. В общей сложности, с момента выхода из порта, удалось урвать на сон часа четыре. Но состояние пока было терпимым. Ещё денёк поболтаться на этой широте вполне получится, а потом можно и возвращаться. Хорошо ещё, что погода 'благоприятствует' - особого волнения нет. А то совсем тоскливо было бы 'стойко переносить все тяготы и лишения...' - кораблик маленький и в надводном положении валяют его серьёзные волны - будь здоров!

Хоть для моряка и вполне привычно видеть долгое время 'горизонт со всех сторон', но всё равно утомляет. Сигнальщиков-наблюдателей сменяли каждые два часа. Иногда даже сам командир выполнял их обязанности. Вот и сейчас именно лейтенант обозревал морские просторы, возвышаясь над рубкой 'Сома'.

– Эй, Сурин! Организуй-ка мне кофе!
– крикнул Трубецкой в низы.
– И передай Черняеву, чтобы через четверть часа был готов меня сменить.

– Не извольте беспокоиться, вашбродь!
– донёсся в ответ голос кондуктора.
– Сделаем в лучшем виде. Галету к кофе не желаете?

– Не надо. Сахара два кусочка и всё...

Ого! Кажется 'кофепитие' отменяется - с юга по горизонту мазнуло дымком...

– Отставить кофе! Два румба влево! Ход семь узлов!

В бинокль офицер разглядел, что дымов уже как минимум три... А вот и ещё...

Объяснений только два: либо возвращается Вирен с эскадрой, либо пожаловали незваные гости.

О выходе русской эскадры из Владивостока штаб Того узнал уже на следующий день - всё-таки шпионаж у японцев находился на очень высоком уровне. Для своего времени, конечно. Командующий Соединённым флотом решил не упускать подобную возможность если и не нанести русским серьёзный ущерб, то хотя бы обозначить активность Японии в войне на море.

Отряд адмирала Симамуры, включающий броненосные крейсера 'Идзумо', 'Ивате' и 'Токива', мог совершенно безнаказанно ходить по Японскому морю где угодно - он значительно превосходил в скорости русские броненосцы, а тех нескольких быстрых крейсеров, что имелись у противника, не приходилось опасаться, ибо они серьёзно уступали японским в вооружении и бронировании.

Даже относительно слабые крейсера адмирала Уриу могли действовать достаточно спокойно под таким прикрытием.

Контр-адмирал Симамура Хаяо не имел конкретной задачи. То есть изначальной целью являлся обстрел Владивостокского порта, но сам командующий подчеркнул, что это совсем не непременное условие похода - совершенно излишне упорно перестреливаться с береговыми батареями или лезть на минные поля, если представится другая возможность навредить гайдзинам. Будь то уничтожение транспортов, ремонтируемых кораблей, вышедших на испытания или даже просто демонстрация своих сил в непосредственной близости от вражеского порта. Любое подобное действие приносило стране Ямато дополнительные политические и экономические дивиденды.

Так что риска практически никакого, а вероятность получить немалые выгоды в этой войне весьма высока. Тем более, что до зимы и вмерзания русской эскадры в лёд осталось не так уж и много времени. Несколько портовых ледоколов, конечно, сумеют обеспечить периодические выходы кораблей из Владивостока, но это несерьёзно: сколько-нибудь значительно повлиять на перевозки в армию на континенте или в Японию это не сможет. И тогда - всё в руках генералов.

Шесть крейсеров уверенно раздвигали таранами волны. Им некого здесь опасаться. Их некому остановить...

– Самый полный вперёд! Быть готовыми к погружению!
– Трубецкой не просто нервничал, его, образно говоря, колотило.

Уже были видны пять больших кораблей, кажется, рисовался и шестой. Почти наверняка - неприятель: два из них однотрубные с одинаковыми силуэтами. У русских с одной трубой ходил только 'Нахимов' и хоть у кого-то могло свалить вторую трубу в бою, но сделать его вообще точной копией старичка-крейсера никак бы не удалось. Это явно 'Нанива' и 'Такачихо'.