До рассвета

Кол сощурился, покосился на Инжи. Никакого лишнего движения не сделал, только рука напряглась.

– Повремени, соколик, - сказал Парочка.
– Имею к тебе предложение. Делайте, что хотите, но оставьте малютку Джи и кого-то из ее предков. Да меня не троньте, понятное дело.

– Имеешь чем заплатить?

Парочка вытянул руку так, чтобы сполз рукав, и показал Колу свое запястье. Там белел жженый шрам в виде буквы W. У Кола расширились зрачки.

– Это же пожизненная!..

– Ага, - пожал плечами Инжи.

– Так ты не часовщик?

– Отчасти часовщик.

Вдруг Кол осознал, что Инжи еще не стар. Седина да размеренная речь добавляют десяток лет видимости, но движения точны, выверены, в пальцах ни следа дрожи.

– Сам подумай, - сказал Парочка, подкрутив ус, - хочешь ссоры или нет. Взвесь, прикинь хорошенько. Я не тороплю.

Кол взвесил.

– Решено: ты с нами. Про остальных в трактире подумаем.

* * *

Доча, берегись странных мест, - сказал бы Инжи Прайс, если б было кому. А главное: сразу примечай, в чем именно странность. Заметишь нужное -- свою шею спасешь.

Хозяева трактира не любили гостей -- вот что странно. Ни один фонарь не заманивал путников, цепной пес злобно лаял у ворот. Трактир напоминал форт: хмурый двухэтажный сруб за высоким частоколом, окна забраны решетками, еще и закрыты ставнями. Однако, противореча всему остальному, ворота были распахнуты. Фургон вкатил во двор и встал посередине. Слева -- конюшня и колодец, справа -- сарай с поленницей, за спиной - ворота и пес, что никак не уймется. Впереди -- крыльцо, на которое сразу, без стука вышел куцый мужичонка в здоровенном тулупе. Сказал доброжелательно:

– Здравия вам!..

Поднял фонарь, осветил путников, и добавил тоном ниже:

– Вы кто такие? Зачем явились?

Путники высыпали из фургона. По разномастной их внешности было ясно и кто, и зачем.

– Добрый хозяин, стоит ли спрашивать, коль сам видишь ответ?
– обратился Парочка к куцему.
– Мы -- несчастные беженцы в поисках ночлега.

– Нету ночлега, нет!
– замахал руками хозяин.
– Все места заняты!

– Боюсь проявить невежливость, но все же усомнюсь в твоих словах. На дворе свежий нетронутый снег, фургонов нет, кроме нашего, в окнах не светится. Как же ты разместил полный трактир постояльцев, ничем не выдав их присутствия?

– Не в-ваше дело!
– куцый аж начал заикаться от раздражения.
– Есть места или нету -- все равно трактир закрыт!

– Но ворота-то были открыты, вот мы и въехали в них. А развернуть фургон назад -- это ж целая история. Не позволишь ли нам, добрый хозяин, в порядке исключения заночевать в твоем закрытом трактире?

– Н-не позволю! Уезжайте!

Кол с дружками поднялся на крыльцо и приобнял куцего жестом, одинаково развязным и угрожающим.

– Проводи-ка нас в дом, милок. Там в тепле и побеседуем.

Хозяин попытался возразить, но без толку. Кол просто пихнул его в раскрытые двери, следом вошли дружки, а за ними и Парочка.

Сени были просторны и добротны -- прям не сени, а господская прихожая. Большие окна в решетках, лосиная голова с шапками на рогах, разлапистые медные вешалки, на одной из которых -- громадный тулуп, брат того, что на куцем. Слева дубовая дверь -- судя по запаху сырости, ведущая в подвал. Вход дальше в трактир сделан в виде резной арки и занавешен шторой, под нею пляшут заманчивые отсветы камина.

– Уютно у тебя, - отметил Кол.
– А сам жмешься, гостей на морозе держишь. Ай-ай-ай, нехорошо!

Штора отдернулась, выпустив в сени человека. Лицом он напоминал первого, был выше ростом, но какой-то невзрачный, плюгавый.

– Что происходит, господа?

Дружок Джон подступил к нему с неприятным оскалом:

– Это мы тебя спрашиваем: что происходит? Честным путникам не дают заночевать! У тебя там над воротами написано: "Трактир Джек Баклер". Что ж ты людей обманываешь, сволочь?

– Никакого обмана. Это и есть трактир "Джек Баклер", а мы -- братья Баклеры, хозяева. И нам, хозяевам, виднее, открыт трактир или закрыт. Сейчас он закрыт! Извольте покинуть помещение!

– Ладно, ладно, поедем, - Кол примирительно развел ладони.
– Только мы продрогли в пути, а лошаденки выбились из сил. Кликни кухарку, чтобы сделала чаю, позови конюха, пускай даст хворосту лошадкам. Мы согреемся, они поедят, тогда и поедем дальше. Много времени не займем, монету заплатим -- все чин по чину...

Если перед тобой стоят три мордоворота, - посоветовал бы Инжи дочуре, - ни за что не говори слов вроде таких:

– Нет тут ни конюха, ни кухарки! Трактир закрыт, черт возьми! Мы одни с братом!

Дружок Джон врезал плюгавому кулаком, и тот свалился, запутавшись в шторе. Куцый закричал и дернулся, но Кол поймал его за шкирку и приставил к пузу тесак.

– Давай, показывай жилище.

Следующий час в трактире было шумно. Кол с дружками обшаривали дом. Братьев Баклеров водили за собой. Кол распахивал двери каждой комнаты и требовал: "А ну, тычьте пальцем". Куцый попытался вывернуться и убежать -- его избили. Плюгавый делал вид, что не понимает. Его тоже избили, затем у него глазах перевернули и растрощили топорами всю мебель в комнате. Откуда-то выпала агатка, забытая прежними гостями. Джон ткнул ею в нос плюгавому Баклеру: "Вот". Схватил плюгавого за ухо, переволок в следующее помещение: "Ткни пальцем". После трех разгромленных комнат и трех кругов побоев хозяин трактира смирился. "Там, в шухляде... И в щели за шкафом... И..."

Все найденные ценности стаскивались вниз, в каминный зал. Кол с дружками не брезговали ничем. Столовые приборы, часы, канделябры, кубки, монетки любого достоинства сваливались в груду возле камина. Путники растерянно смотрели, не веря глазам. Мэтт и Рина попытались вмешаться:

– Кол, Джон, прекратите! Что вы делаете?.. Так нельзя!

Второй дружок Кола показал им топор. Инжи придержал молодых за плечи:

– Не встревайте, ребята. Пускай парни пограбят немного, душу отведут. Они ведь тоже, как вы, - дезертиры. Ничего, поди, хорошего не видели от самого начала войны. А тут хоть какая-то радость.

– Нельзя так!
– возмутилась Рина.
– Это же разбой, преступление! Мы должны их остановить!

Кто-кто, а Инжи Прайс не собирался ничего останавливать. Во-первых, с божьей помощью Кол насытится добычей из трактира и не позарится на самих беженцев. Во-вторых, чем больше свершится разгрома, тем скорее дезертиры захотят покинуть трактир. Это тоже на руку: кому-кому, а Инжи Прайсу никак нельзя засиживаться на месте.

– Спокойнее, милые мои, - увещевал Парочка молодоженов.
– Считайте, что это бескорыстная помощь Альмеры вашему родному Южному Пути. Путевцы пострадали от войны, альмерцы -- нет. Так отчего же не взять чуток альмерских денег и не переложить в путевские карманы?