До захода солнца

Мои женские части покрылись рябью. Он улыбнулся, как будто знал это.

Вероятно, так оно и было.

Я закатила глаза. Он расхохотался.

Затем проводил меня к моей семье, чтобы я могла стать саркастичной, стервозной и несносной.

* * *

Я шлепала босиком по коридору, когда услышала их.

«Очень скоро» Люсьена не последовало, потому что во время десерта появилась Стефани. И Люсьен, Эйвери и Стефани ушли после ужина за закрытые двери в его кабинет.

Пока они там что-то замышляли, я немного посидела и поговорила с мамой и тетушками.

Поскольку Люсьен был занят в кабинете, а настольный компьютер находился в кабинете, мне пришлось пойти к ноутбуку наверху, чтобы поискать в интернете, где может остановиться моя семья. Люсьен был не прав насчет «очень скоро», но он был прав в том, что моя мама и тетушки не ответили ему взаимностью, когда он им сообщил, что они должны найти себе место для ночлега. Не было произнесено ни единого слова, кроме того, что тетя Миллисент попросила: «Кто-нибудь передайте картошку, пожалуйста?»

К счастью, Озеро Дракона было живописным городком, так что здесь было множество шикарных отелей «постель и завтрак». К сожалению, большинство из них были заняты.

Мне повезло в седьмой раз, когда я нашла большой гостевой дом «постель и завтрак», бронь, которого отменили в последний момент.

Я забронировала и направилась к удобной гостиной на кухне, где были все (серьезно, этот дом был таким огромным, а мы пользовались только четырьмя комнатами, это была такая чертовая трата денег), когда я невольно услышала разговор.

— Вторая половинка? — странным сдавленным голосом, взволнованным и одновременно испуганным, произнесла моя мать.

Услышав ее слова, я остановилась как вкопанная. Подумала, что они говорят о Люсьене и Катрине, у меня было такое чувство, что мне вонзили нож в живот.

Я не забыла о Катрине, просто не позволяла себе думать о ней. Люсьен ушел от нее, это было ясно. Что было неясно, так это то, что я чувствовала по этому поводу, что он так легко смог оставить свою жену, с которой прожил пятьдесят лет, решив продолжить с другой женщиной, а именно со мной.

— Что же еще это может быть? — Вопросом на вопрос ответила тетя Надя моей маме.

— Нет такого понятия, как вторая половинка. Это чушь из любовного романа, — провозгласила тетя Кейт.

— Мне тоже кажется это подозрительным, — согласилась тетя Миллисент.

— Ну, а мне не кажется это подозрительным. Она пометила его, а только Люсьен может клеймить кого-то. Она может разговаривать с ним мысленно. Такого никогда не было, по крайней мере, среди смертных. И ей снится Приговор, — сказала тетя Надя.

Приговор? Что это такое, черт возьми?

Я отодвинулась к стене, чтобы меня было совсем не видно, и решила дослушать все до конца, раз они говорили не о Катрине, а обо мне.

Я была второй половинкой, предназначенной для Люсьена.

Я читала любовные романы, множество, и второй половинкой, предназначенной судьбой, в этих романах называли союзы между бессмертными или смертными и бессмертными.

Идея заключалась в том, что на всей земле во все времена существовало одно существо, которое принадлежало бессмертному. Она была предназначена для него (обычно это был он), хотя она была создана для него.

И из всех миллионов и миллиардов существ на планете за всю свою вековую жизнь он должен был ее найти. На протяжении всех своих столетий, а иногда и тысячелетий он должен был найти свою единственную настоящую любовь, свою пару — вторую половину и связать себя с ней.

Конечно, он всегда ее находил… в книгах и фильмах. А когда находил у них обычно было много горячего секса. Хотя, как они доходили до секса, когда все остальное время ссорились, или произошло какое-то огромное недоразумение, или им пришлось бороться с каким-то серьезным злом, или он сделал ей что-то плохое, за что она его возненавидела, я никогда не узнаю. И все же всегда заканчивалось все одинаково, у них все получалось.

В конце концов она успокаивала его дикую душу, он находил какой-нибудь способ сделать ее бессмертной, если она уже не была таковой, и они жили долго и счастливо целую вечность.

Тетя Кейт была права. Чушь собачья.

— Что ты думаешь, Эйвери? — спросила моя мама, и мой взгляд упал на дверь кабинета, которая, как я запоздало заметила, была открыта, и внутри никого не было.

Где Люсьен?

— Думаю, что со всем моим уважением откажусь от участия в этом разговоре, — пробормотал Эйвери.

— Да ладно тебе, Эйвери. Ты должен нам сказать, — настаивала тетя Надя. — Смертные не обладают такими способностями, как ты. У Лии даже не было этих способностей, пока она не встретила Люсьена.

— Да, но сны ей снились еще с детства, — указала на очевидное тетя Миллисент.

— Хорошо, сны снились, — согласилась тетя Надя. — Но остальное? Это безумие! Для меня это звучит однозначно пара.

— Ты можешь себе представить? Моя Лия, вторая половинка Великого Люсьена. Она уже знаменита, но она станет легендой. — Голос мамы звучал восторженно.

Я уже знаменита?!

У меня не было времени размышлять о своей знаменитости, потому что я прислушалась к тете Кейт.

— Надеюсь, ты шутишь, Лидия. Молю Бога, что ты шутишь, — прошептала тетя Кейт, но ее шепот звучал испуганно и рассерженно.

— Кэти... — начала тетя Надя.

— Ты хочешь пожелать своей дочери, чтобы она была легендой? — прошипела тетя Кейт.

Наступила тишина.

Тогда мама ответила:

— Кейт, я просто хочу видеть Лию счастливой.

— Ради чего? Нескольких лет? Пока они не возьмутся за дело, не выследят их, не подвергнут пыткам и не вынесут Приговор?

— Кейт... — мягко сказал Эйвери.

— Нет, Эйвери, нет, — оборвала его тетя Кейт. — Если такая глупая вещь, как пара существует, и, если Лия — вторая половинка Люсьена, я надеюсь, что она этого не поймет. И особенно надеюсь, что он не объявит ее своей парой. Великий Люсьен ни за что ее не осудит, если она откажется. Ни за что. И Лия такая упрямая, что тоже не стала бы его осуждать. Его бы сожгли, и пока он горел, он и все остальные, и мы, в том числе, смотрели бы, как она качается на виселице.