Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник)

И это тот же братик, который вечно задирал меня на балах. Братик, постоянно только и думающий о том, как бы устроить мне какую пакость. Братик, люто, до подкорки ненавидящий сестрёнку.

Но – помоги.

Не я послушалась – моё тело. Я думала ещё, поверить ли этому взгляду – единственному проблеску братишкиной души за годы и годы.

Тело не раздумывало: я очнуться не успела, а уже шагнула в клубок водяниц, настаивающих на ещё одном кубке, ну маленьком, ну ничего страшного же… Зато – навеки вместе.

Брат не хотел «вместе». Брат жаждал вырваться. И я стянула еле заметные на мне перчатки и ударила по извивающемуся клубку – тяжело это, без касания, без хоть сколько-нибудь маленького контакта. Тяжело – но я справилась.

Девицы, противно визжа, подались назад, проклиная меня, на чём свет стоит. Ну а я потащила мгновенно потерявшего сознания братишку к тропе.

Боги, я помогаю… Этому… Ничтожеству?!

Не верю!!!

Но я тащила его – и девицы туманом таяли у нас за спиной, крича что-то про жабры и «вместе – навек».

Тогда в голове впервые мелькнула мыслишка: «А не ошибалась ли я насчёт брата – всё это время?».

Ну, нет. Конечно, нет.

***

– Ох, утречко уже! – потянувшись, вздохнул старичок, скидывая карты. – Поздненько, домой пора. Ну, бывай, молодец!

Айлинсфиль потянулся, вернул лесовичку карты – тут же превратившиеся в сухие листья.

– Счастливого пути, дедушка.

Потянулась, забавно зевая, собачка. Вильнула хвостом, лизнула носик. Телохранитель перевёл взгляд на место у костра, где только что сидел старичок, но ничего, кроме сгустка тумана не разглядел.

– Я. Тебя. Уволю, - раздалось из-за спины.

Айлинсфиль рывком обернулся.

– Дай только вернуться, - прошипела Илия, - сначала уволю, потом казню.

«Сердечко-то не проснулось», - послышался Айлинсфилю голос старичка. Сам юноша только пожал плечами, с удивлением рассматривая лежащего рядом с принцессой Слейрса. Илия в объяснения пускаться не спешила, так что Айлинсфиль решил на время считать, что так оно и надо. Ну перенёсся принц из одного конца леса в другой – так с кем не бывает?

***

Братишка с утра чертыхался от любого звука – особенно от издаваемого мной. Какое… истинное наслаждение лицезреть Его Высочество в таком состоянии! Уже за одно это спасла бы. Особенно понравилось, как он, по-прежнему вздрагивая, тихонько дёрнул меня за рукав во время утреннего сбора, указывая в сторону – отойдём, мол?

Ну, отойдём.

– Это… ты была?

И взгляд. Живой. Без ненависти. Изумлённый, но не злой.

Так бы и смотрела…

Вместо этого я буркнула в ответ:

– Ну, я.

Брат почему-то вздрогнул и схватил меня за руку – я дёрнулась, и он тут же отпустил.

И шепнул, тихонько, словно сам себе не верил:

– Спасибо.

Мда, нагие грудастые девицы, оказывается, страшная сила. На раз перевоспитывают и вежливым словам учат.

Я хмыкнула и пошла прочь, к Аю и его собачке.

Спиной чувствуя изумлённый взгляд брата.

Прелесть!

***

День снова прошёл без приключений. Тропинка вилась и вилась, словно путеводная нить. Никаких ответвлений, развилок, указателей. Айлинсфилю это совсем не нравилось. Здесь что – одна тропа на весь лес? Или в эту часть просто никто не заходит? Если так – почему?

А с закатом не пришлось даже искать место для ночлега. Башня – одно слово: развалины – соткалась, словно из воздуха. Айлинсфилю она не понравилась просто до дрожи, но принцесса капризным тоном заявила, что «мы спим здесь, а в твоих услугах никто не нуждается». И гордо прошествовала к дыре, оставшейся от дверного проёма.

Пришлось идти следом, поминутно ожидая худшего.

Зря, в принципе. Развалины, как развалины. Не должно их тут быть, просто – вот и всё.

Айлинсфиль решил оставаться начеку – раз уж у принцессы временное помешательство, а её «сладкоречивый» братишка отчего-то даже не перечит.

Что, конечно, тоже странно.

***

– А-а-а-а!

– Да в… и на… вас всех! Спать хочу! – заорала я, не открывая глаз.

– А-а-а-а! Муа-ха-ха!

– Слейрс! Да заткнёшься ты уже или нет! – выдохнула я, уверенная, что балагурит братишка.

Только почему-то женским голосом.

– А-а-а-ау-у-у-у-у!

– Ну я тебе сейчас устрою!!

Слейрс, кстати, спал. Ай – тоже. Как это им в таком шуме удаётся – не знаю. Хотя… у меня тоже глаза слипаются.

А звуки, похоже, издаёт та прозрачная девица с могильным выражением лица и цепями.

– А-а-а-а! – завопила она что есть мочи.

– Да замолчишь ты или нет?! – рявкнула я, не в силах сдерживаться. – Достала уже! Я спать хочу! Спать, понимаешь?!

Девица не понимала. Она бряцала цепями, нагло просвечивала и дышала холодом. И всё возле меня.

Ну и, конечно, вопила:

– Муа-ха-ха!

Всё. Моё терпение кончилось.

– Я тебе сейчас покажу «муа-ха-ха»!

Девица впечатлилась и отплыла к выходу из залы, где мы заночевали – единственного помещения, где крыша ещё не обвалилась.

Вдохновлённая успехом, я рванула за ней, не замечая, что стены вокруг странно светятся, да и башня изнутри кажется новенькой и совсем не напоминает убогую развалюху…

Девица испарилась в каком-то странном помещении с весьма интересной акустикой: со всех сторон, многократно увеличиваемые эхом доносились крики, вопли и стоны. Словно рядом располагалась комната пыток.

Я огляделась и только сейчас сообразила: со стенами что-то неладно. Да, они сверкали, да они… просто были… но ещё – отсутствовала дверь. Совсем. Окна, впрочем, тоже.

Я оказалась в каменном мешке, в котором мерцают стены и это, кстати, единственный источник освещения.

– Ай, - дрожащим голосом невесть зачем позвала я. – Ай? Слейрс?

Рядом гулко захохотали.

– Хватит!

Смех повторился, но уже со всех сторон.

А перед глазами возникла та самая девица – близко, так, чтобы я смогла её рассмотреть.

Моя покойная матушка. С кровавым кульком пелёнок в руках.

Я закричала.

***

Айлинсфиль проснулся, словно от удара – подскочил, огляделся.