Добронега

– Куда же?

Даже Болеслав, как ни был занят своими мыслями, улыбнулся – вместе с Эржбетой. Он встал и пошел будить Святополка и собираться в путь.

– В Константинополь, – объяснила Эржбета. – Продавать хартии.

Глаза Марии раскрылись очень широко. Она отвернулась, посмотрела широко открытыми глазами на окно, и сказала с чувством, —

– Пес его еть!

Встреча назначена, подумала Мария, холодея. Назначена скоро. И если после всего, что я успела пообещать и даже выполнить, я явлюсь на эту встречу не только без хартий, но даже без амулета, меня примут за самозванку. Самозванцев Неустрашимые уничтожают без снисхождения. Исключений не бывает.

Вот стоит Эржбета и смотрит на меня, и думает о том же самом. Даже не думает – смотрит на меня, будто я уже не в счет. Меня уже нет. Возьми себя в руки, сказала она себе.

– Ты теряешь время, княжна, – напомнила Эржбета.

– А что можно сделать?

– Можно послать меня в погоню.

Мария повернулась к Эржбете. Очень синие глаза смотрели на нее совершенно спокойно, губы сжаты. Безупречный овал лица. Русые волосы в лучах утреннего солнца кажутся рыжими. А может, они на самом деле рыжие? Высокая, тонкая, гибкая, решительная Эржбета. Ни разу не подвела. И как-то страшно. Что-то есть в этой женщине зловещее, безжалостное, холодное. Не душа, не рассудок, не сердце – что-то… Рука не дрогнет. И зарежет, и отравит кого хочешь. Вот ее Неустрашимые и наймут – меня зарезать. А этот бык польский стареющий все о дуре Предславе думает. А Васс предатель. А от Святополка никакого толку. Вот ведь соратники у меня, подумала Мария.

– Это верно, – согласилась она. – В погоню, это да, это разумно. Сколько тебе нужно сопровождающих?

– Мне не нужны сопровождающие.

– Не дури.

– Я бы не отказалась, но увы, княжна, людей, на которых можно было бы положиться, в нашем распоряжении нет.

Властители не любят, когда им такое говорят – такие заявления ставят под сомнение правомочность их методов. Но Мария уже не была властителем, не так ли.

– Кличко? – сказала Мария полувопросительно.

– Дурак и подлец, – резюмировала Эржбета. – За медяшки продаст.

– Пчелка?

– Всегда ищет, где выгодней.

– Горясер?

– Нерасторопный, медлительный, и слишком всегда на виду из-за этого.

– Но ехать одной – безумие.

– Я не вижу другого выхода.

Мария лихорадочно думала. Эржбета ждала, холодно на нее глядя.

– Вот что, – сказала Мария. – Меня скорее всего запрут в тереме. В Киеве.

– Да.

– Я постараюсь выйти.

– Да.

– Но дело может затянуться.

– И это верно.

– Сейчас я напишу письмо одному человеку. Путь в Константинополь не краток, и ты этого аспида догонишь. А не догонишь – тоже не беда, найдешь его в Константинополе. Я хочу ехать с тобой.

Так оно вернее, думала она, переполняясь надеждой.

– Не успеем. Васс скачет быстро.

– Это так. Но есть кое-что, о чем он не знает.

– О чем же?

– Хартии он собирается продать Базилю, не так ли?

– Только ему, лично в руки.

– Базиля нет в Константинополе.

– Так.

– Базиль у болгар. Возвратится дней через десять только.

– Откуда тебе это известно?

– Владимиру докладывал гонец. А потом доложили мне. Так что время есть. Два дня. Если через два дня я не выйду, ты поедешь… ты отнесешь мое письмо человеку, верному мне. И он поедет с тобой. Доверяй ему во всем.

– Кто же это?

Мария схватила чистую хартию и стала быстро на ней писать. Эржбета недоверчиво ждала.

– Через два дня, – сказала Мария, сворачивая хартию и перевязывая ее голубой лентой. – К вечеру. Пойдешь на Подол, в Жидове, в дом Авраама.

– Уж не к Явану ли? – насмешливо спросила Эржбета. – Это он и есть, Яван – надежный человек?

– Нет, – ответила Мария. – Надежный человек живет нынче в доме Авраама. Он не родственник им. Ты его знаешь.

– Знаю?

– Да. Ты даже хотела его убить. Две попытки сделала, пока я тебя не отговорила.

Эржбета побледнела.

– Это что же, шутка такая?

– Нет.

– Немыслимо.

– Ничего. Привыкнешь.

– Нет, я его не возьму.

– Возьмешь. Нам действительно не на кого больше положиться. А он парень верный. Да и свердом вертеть умеет. Я тебе рассказывала.

– Не велика наука.

– Эржбета, не серди меня.

Эржбета несколько раз прошла по комнате.

– Я согласилась, что не буду ему мстить. Теперь ты хочешь навязать его мне в сопровождающие. Что дальше? Может, мне сразу от него ребенка родить?

– На твое усмотрение.

– Если он поедет со мной, я за себя не ручаюсь.

– Слушай, Эржбета. Он поедет с тобой. Вы догоните Васса, или найдете его в Константинополе, что вернее. Вы отберете у него все, что нужно отобрать. Также было бы хорошо, если бы Васс не мог ничего передать императору устно. А то ведь Базиль ему, конечно же, не поверит, но донос запомнит. Вы вернетесь в Киев, или в Вышгород – решишь сама, судя по обстоятельствам. Хартии принесешь мне. После этого можешь делать с сопляком все, что хочешь.

– Ты предоставляешь его мне, и я могу…

– Я сказала – все, что хочешь.

После некоторого раздумья, Эржбета решилась.

– Хорошо. Пусть так и будет.

– А теперь иди и прячься, пока есть время. Если нас схватят, меня запрут в светелке, а вот тебя…

– Да. Этой опасности подвергаются все, кто тебе служит, Мария.

– И я это ценю, – сказала Мария с разоружающей искренностью.

Эржбета поклонилась и вышла.

Мария подошла к окну. По коже побежали мурашки. Она была готова, но все равно испугалась. Впрочем, страх никак не повлиял на ее решимость. А испугаться было легко. Чуть ли не вся поверхность Днепра на подходе к Вышгороду покрыта была ладьями. И чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, кто именно пожаловал в Вышгород и с какой целью, на мачтах трех передних ладей развевались стяги Косой Сотни.

Болеслав и Святополк сели в повозку. Десять конных ратников пристроились по обеим сторонам. Возница хлестнул лошадь, и в этот момент у повозки отвалилось колесо.

Глава семнадцатая. О нюансах эпистолярного жанра

День спустя Эржбета вернулась в Вышгород, наняв возницу с телегой в рыбацком поселке, располагавшемся в одиннадцати аржах выше по течению Днепра. День выдался теплый и солнечный. Зрелище было впечатляющее. Терем и пристройки сохранились, включая романскую башенку, служившую римско-немецким союзникам Марии часовней, зато мельница, дома, амбары и крог сгорели до тла. По пепелищу ходили с потерянным видом люди, тут и там раздавался плач. Где-то еще тлело и сыпалось, воздух пах едко и зловеще.

– Как хочешь, болярыня, а я дальше не поеду, – сказал возница. – Ни в Киев не поеду, ни здесь не останусь. У кого духу хватит на такое смотреть, болярыня…

Эржбета порылась в суме и протянула вознице кошель. Возница глянул в него и поразился.

– А… эта… – пробормотал он.

– Вылезай и иди домой. Это тебе за лошадь и телегу.

На то, что было в кошеле, можно было купить три лошади, а телеги, как известно, делаются бесплатно из старых брошенных ладей и кнеррир. Рыбак вылез и тут же быстро пошел обратно, почти побежал. Эржбета взяла вожжи и хлестнула лошадь.