Добыча хищника

– Не уверен, что стоит оставить тебя в живых.

Этот голос оглушил его.

Было уже достаточно темно, чтобы удивляться такой мелочи, как появление чужака. Но все-таки Суров полагал предстать перед ним иначе. По меньшей мере, сильным, несокрушимым и сияющим. А сейчас он валяется на дороге, словно кусок дерьма.

– Давай, на хрен, перезапишем этот момент, – слегка безумно рассмеялся он.

Не думая торопиться, он лениво приподнялся на локте и посмотрел на собеседника. Втянув воздух носом, он попытался уловить хоть что-то. Но…

Ничего.

Тай ничего не испытывал. Совершенно.

Но зато он, как и обычно, был стильно одет, будто все чужаки выпрыгивают на грешную землю из модного дома Джанни Версаче.

– Я знал, что ты гребанный бездушный сукин сын, – произнес Суров, поднимаясь, – но чтобы настолько?

Впервые он не мог в достаточной степени презирать этого недоноска.

Размяв шею, он немного расстегнул молнию куртки, чтобы одежда не сковывала его движений.

Чужак облокотился бедром на капот, скрещивая на груди руки.

На вид он довольно молод, но вот взгляд… Эти глаза повидали немало. И они совершенно непроницаемы.

– Знаешь, – произнес Суров, надвигаясь. – Если ты сдохнешь, она будет плакать недолго. Эта девочка рано или поздно станет моей и забудет такого ублюдка, как ты.

Эти слова ничуть не задели чужака.

Даже оторопь берет, какого хрена он настолько спокоен?

– Всерьез думаешь меня убить? – на губах этого пришельца расцвела усмешка. – Решил, что у тебя хватит сил? В тебе лишь крупица от меня.

Суров застыл напротив него так близко, что в груди вспыхнуло нечто, похожее на нетерпение.

– Вот почему ты здесь. Почувствовал?

Взгляд этого существа был слишком безразличен, чтобы Константин смог оценить, насколько тот огорчен мыслью, что люди использовали кровь Эли против него. И не просто использовали, а добились успеха.

Чужак оттолкнулся от капота, скидывая пальто.

И больше Константин не ждал.

Удар вышел таким, как надо. Если честно, то это был превосходный удар. Вот только было бы лучше, если бы этот удар был его ударом, а не тем, что срубил его в секунду, разбив лицо до самых костей.

И, тем не менее, Суров сумел подняться. Он почти ничего не видел, и едва втягивал воздух разбитыми губами. Впервые он осознал, что значит фраза «умыться кровью».

Регенерация делала свое дело – его лицо постепенно восстанавливалось.

Нужно признать, он просто недооценил своего врага и слишком понадеялся на волшебную вакцину Севастьянова.

– Ты притащился сюда, чтобы она этого не увидела? – просипел Суров. – Как бы Эля не разочаровалась, видя, какое ты до сих пор чудовище…

Кажется, чужак находил излишним разговоры.

Но в этот раз Константин был готов – его стопы поехали по земле, когда, блокируя удары, он попал под натиск соперника.

Для полноты эффекта Суров достал пистолет и выпусти в тело соперника всю обойму. Конечно, он понимал, что это бесполезно, но нарастающая ярость искала выход. Он желал крушить и карать – до последнего вздоха.

– Ну как тебе? – издевательски бросил он. – Нравится?

Не похоже, чтобы нравилось.

Уже через пару мгновений Суров понял, что пропустил слишком много ударов и, израненный, наконец, рухнул на колени.

– Ты так ничему и не научился? – чужак медленно закружил вокруг него. – Ты снова выбираешь смерть?

– Если я и сдохну, то только вслед за тобой…

– Обожаю эту человеческую самонадеянность.

Константин заулыбался окровавленными губами:

– Ты ни хрена не чувствуешь, ублюдок. Ни ко мне, ни к людям. Ни к ней. Зачем она тебе? Разве у нее есть будущее рядом с таким, как ты?

– А рядом с таким, как ты? – чужак вздернул голову Сурова за волосы: – Ты все еще жив только из-за нее. Ты был создан для того, чтобы защищать и беречь, но облажался.

Эти слова произвели на Константина должное впечатление. Он прошипел настойчиво:

– Для чего она тебе?

– Она – мои рамки и границы. Но, вместе с тем, она – целый мир. Мой мир.

Глаза Константина широко распахнулись. Он просто не мог поверить.

– Ты любишь ее? – выдохнул он, снедаемый внутренними противоречиями. – Ты, черт побери, влюбился.

Чужак усмехнулся.

– Ты слишком тупой, чтобы понять. Любовь – всего лишь слово, которым ты прикрываешь свое желание обладать ей. Она для меня – сама суть жизни. Она – все. Время, проведенное с ней, стоило такого исхода.

– Какой сентиментальный пришелец… Какого исхода, черт побери?

– Подумай немного, идиот.

– Погоди… блядь… – борясь за каждую порцию кислорода, прерывисто прохрипел Константин, – почему не прикончишь меня?

– Меня волнует только ее жизнь. Я хочу, чтобы она жила.

– Какой романтик… – из горла Сурова выбилась кровь и струйками потекла по подбородку.

– Рад, что ты оценил, – чужак с наслаждением примостил свой ботинок на его горло. – Скажи еще что-нибудь настолько же веселое.

Дергая кадыком в тщетной попытке дышать, Суров выпалил:

– Засунь свое благородство в свою инопланетную задницу, уебок! Весело?

Кажется, шутка чужаку понравилась, потому что давление на гортань он ослабил.

– Я повеселюсь, когда ты трезво взглянешь на то, что осталось от твоего мира. Еще пара дней и ваша популяция никогда не восстановится. Вы понесли катастрофические потери, и я говорю не только о численности. Но я дам тебе шанс. Ты хотел этот шанс, верно? Пара сотен лет – этого тебе будет достаточно?

Суров повел зрачками в сторону этого урода, не веря собственным ушам. Неужели чужак говорит о возможности выжить?

Константин хотел ответить, но чужак резко надавил на его горло.

– Не торопись, обдумай, – процедил он, взирая на дрожащего от адской боли подполковника, – такие решения не стоит принимать сгоряча.

Суров вдруг осознал – чужак может снова и снова калечить его, пока не вобьет в его голову какую-то истину.

– Ты посягнул на то, что тебе не принадлежит, – произнес он, поглядывая на Константина бездушными глазами, – но теперь в тебе должно быть больше понимания. Между нами есть связь. Я знаю о тебе все. И ты мне не сильно нравишься.