Дочь адмирала

— Не шути со мной, Джексон. Я не очень хорошо понимаю шутки.

Он поцеловал ее в нос и пошел бриться. Она сидела за столом, пила кофе и искоса поглядывала па него.

— Надо будет принести тебе новые лезвия, — сказал он. — Это совсем затупилось.

Как приятно, думала она, когда вместе с тобой завтракает мужчина. Она смотрела, как напрягаются мышцы его руки, когда он водит по щеке бритвой. Славно! Он мурлыкал мотив вальса из «Цыганского барона».

Внезапно Джексон обернулся.

— Послушай-ка, — сказал он и запел низким голосом:

Я твой янки-капитан, Ты российская звезда Буду век любить тебя И расставшись навсегда.

Он подождал, как она отреагирует. Он был уверен, что она расхохочется.

— Ну как?

Ее лицо погрустнело.

— Это ты сам сочинил, Джексон?

Джек кивнул:

— Я же говорил тебе, что не очень силен по части поэзии.

— Очень славно, — сказала она и отвернулась, пытаясь скрыть бежавшие по щекам слезы.

Джек подошел к ней:

— В чем дело? Я-то думал, что рассмешу тебя.

Зоя покачала головой:

— Прости меня, может, я не понимаю.

Он сел рядом. У него на лице еще оставались следы мыльной пены.

— Не понимаешь чего?

— Последних слов. Выходит, ты уезжаешь?

Джек обнял ее.

— Ты же знаешь, я никогда не уеду без тебя, Зоечка.

— Но ты сказал: «Расставшись навсегда».

Джек вытер с ее щек слезы и приподнял подбородок, чтобы заставить ее посмотреть ему в глаза.

— Мне нужна была рифма к слову «звезда», только и всего. Я хотел сказать, что всегда буду любить тебя.

— Придумай другую рифму, Джексон.

Он подумал немного:

— Хорошо, тебе нравится эта больше? «Буду век любить тебя, но с сигарой — никогда».

Она улыбнулась:

— Гораздо больше.

Джек поцеловал ее.

— Глупышка.

Он вернулся в ванную смыть с лица мыльную пену. Умывшись, он снова запел тот же вальс, но уже по-новому.

— Отныне это наша песня, Зоя. Разве не трогательная?

— Мне нравится, — ответила она.

Когда он сел за стол, собираясь пить кофе, Зоя сказала:

— Джексон, скажи мне правду. Что с нами будет?

— Ты о чем?

— Ведь когда кончится война, ты уедешь.

Мгновение поколебавшись, он ответил:

— Начнем с того, что она еще не кончилась.

— Но вот-вот кончится, — сказала Зоя.

Джек взял ее руку, лежавшую на столе:

— Да, с Германией. Но еще остается Япония. Моя страна находится в состоянии войны с Японией. Твоей стране тоже предстоит в нее вступить.

— А потом? Пожалуйста, ответь, Джексон.

Он покачал головой:

— Дорогая, пока не знаю.

Зоя кивнула, глаза ее снова наполнились слезами.

— Ты уедешь. И забудешь меня.

— Нет, я вовсе не то хотел сказать. Я просто хотел сказать, что еще не знаю, как все будет, потому что пока еще не думал об этом. Мы ведь с тобой тоже еще ни о чем не говорили.

— А ты хочешь говорить? Скажи мне правду, Джексон.

Он подошел к ней, заставил встать и обнял.

— Конечно, я буду говорить об этом. Я не хочу терять тебя, Зоя. Больше всего меня беспокоит не то, как нам быть вместе, эту проблему мы как-нибудь решим, а моя любовь к тебе. Я не очень уверен, что любовь — моя стихия. У меня за спиной два неудачных брака, и это путает меня. Я люблю тебя сильнее, чем какую-либо другую женщину в своей жизни, и я не хочу причинить тебе боль.

Зоя прижалась головой к его груди.

— Ты не можешь причинить мне боль. Только если покинешь меня.

Он поцеловал ее в макушку.

— Я не покину тебя.

Они простояли не шелохнувшись несколько минут. Потом он высвободился из ее рук.

— Разве только чтобы пойти на работу.

Она смотрела, как он надевает китель и пальто.

— Ты вернешься вечером?

— Да, но только после ужина. Придется появиться в посольстве и принять участие в какой-то формальной церемонии. Я приду между семью и девятью и буду в форме, поэтому мы никуда не пойдем, останемся дома.

Зоя проводила его до двери:

— Ужин приготовить?

Он поцеловал ее:

— Перехвачу что-нибудь там.

Вечером он вернулся, сияя довольной улыбкой.

— У меня для тебя сюрприз. Не только ты воруешь еду на приемах. — И, вытащив из кармана пальто завернутый в салфетку пакет, вывалил перед ней набор разных закусок.

Рассмеявшись, Зоя захлопала в ладоши. Потом попробовала один из крошечных сандвичей и скривилась:

— Что это?

Джек откусил кусочек.

— Наверно, это начиненная чем-то консервированная ветчина. Может, пикулями.

— А что это такое — пик... — Она не могла выговорить слово.

Он объяснил. Зоя поглядела на сандвич.

— И это вы едите у себя в Америке?

— Только на приемах. Да и то не на всех.

Зоя с явным неудовольствием доела сандвич.

— Ну что ж, придется привыкать.

Они заговорили о планах на будущее.

— Понимаешь, — сказал Джек, — когда падет Германия, мне, наверно, придется на какое-то время покинуть тебя. Остается война в Японии, и я надеюсь, что меня направят туда. Как-никак я все еще служу во флоте.

Зоя кивнула.

— И еще надо получить развод. С этим не будет никаких проблем. Мы еще раньше обсуждали этот вопрос с Хелен и пришли к полному согласию. Развод состоится сразу после моего возвращения домой, и тогда мы сможем пожениться.

У нее на глаза навернулись слезы.

— Что случилось? Что я не так сказал? — недоумевал Джек.

Зоя улыбнулась сквозь слезы.

— Ничего не случилось. Просто ты еще ни разу прежде не говорил о женитьбе.

Джек поцеловал ее.

— Вот видишь, Зоечка, я же говорил тебе, что любовь — не моя стихия. Конечно, я хочу жениться на тебе. Ты пойдешь за меня замуж?

Зоя коснулась его щеки.

— О да, Джексон.

Она пошла на кухню и вернулась с бутылкой вина, которую он принес в тот первый вечер, когда пришел к ней на обед. Бутылка была еще не совсем пуста. Они чокнулись и выпили. Вино оказалось уже с кислинкой. Выпили молча, но Зоя подумала это плохой знак.

— Джексон, — сказала она, — если ты поедешь в Японию, ты ведь можешь уже не вернуться в Москву.

— Тогда ты приедешь ко мне в Штаты.

Зоя улыбнулась про себя. Ну до чего ж он наивный, этот ее американец.