Дочь богини - сердце палача

Первым, что я заметила, оказавшись в своей комнате, была закрытая балконная дверь. Хотя я точно помнила, что оставляла её открытой. Может Рьяна закрыла?

Проверка показала, что нет, не она. Дверь была заперта и запечатана, как в комнате Дикастиаса. И да, за ней по-прежнему царила непроглядная мгла. Судья отрезал меня от всех миров и сфер. Он больше не верит мне, опасается, что я могу переметнуться к сёстрам. И тогда воплотится предсказание — мы перекроим мироздание под себя.

Я села на кровать, продолжая кутаться в чёрную простынь, которая здесь смотрелась чужеродно, и задумалась. А что, если Тэос прав? Что, если, объединившись с сёстрами, я стану другой, потеряю себя и превращусь в нечто ужасное?

Судя по тому, что я почувствовала, кода между нам установилась связь, сестрёнки у меня не особо миролюбивые. Кейра ещё не так плоха, а вот Дэйра буквально пропитана ненавистью ко всему вокруг. И хоть, почувствовав меня, как и я почувствовала её, Дэйра немного оттаяла, всё равно осталась обозлённой. Наверное, ей не так повезло, как мне. В её жизни не было кого-то, вроде тётушки Алви, поэтому сестра и ополчилась на весь мир… а теперь и на всё мироздание.

Но мне хотелось верить, что я смогу поделиться с ней своим теплом, смогу отогреть её очерствевшее сердце. Потому что, если у меня не получится… мне придётся остановить её. Нет, не убить, только помешать навредить. Если сумею. Ведь я ещё так мало знаю о своих силах и вообще обо всём божественном.

Хм, я богиня… Да, не такого мне желала тётушка. Как же мне сейчас не хватало её совета, её душевного тепла, заботы. А что, если мне наведаться домой? Я же теперь богиня, у меня должно получиться. Стоит только захотеть…

И, наверное, я слишком сильно захотела. Неосознанно пожелала этого так отчаянно, что вокруг меня вдруг всё закружилось, мелькая красными и сиреневыми искрами. Дыхание перехватило, в висках застучало, спальню начало заволакивать сизым туманом…

Дверь с треском распахнулась, в комнату ворвался Дикастиас.

— Стой! — выкрикнул он, протянув ко мне руку.

Поздно, я провалилась в небытие.

Думала, буду бесконечно падать неизвестно куда, но даже запаниковать не успела, как всё прекратилось. В небольшое окно пробивался тусклый свет, освещая до боли знакомую обстановку моей комнатки. Я дома…

Осторожно встала с узкой, заправленной стареньким покрывалом кровати, но не заметила табурет, споткнулась и с грохотом уронила его. Замерла, прислушиваясь. Вокруг стояла тишина. Сейчас тут, наверное, глубокая ночь. Завсегдатаи разошлись, таверна закрыта, Алви спит.

Вот и хорошо. Хотя бы оденусь. Страшно представить, что подумает обо мне тётушка, если застанет в таком виде — голую, кутающуюся в чёрную шёлковую простынь. Крадучись, чтобы как можно меньше скрипеть половицами, подошла к шкафу и очень медленно, приподнимая, открыла дверцу, зная, что вот уж она-то может так заскрипеть, что и в Блирисе услышат.

Моя одежда была на месте, тётя оставила всё как было, ждала меня…

Одевалась я быстро, наобум хватая первые попавшиеся вещи. И всё равно не успела. Осталось только платье застегнуть, когда дверь открылась и в комнату шагнула тётушка Алви, неся перед собой свечу.

— Лейрушка, это ты? — тихо спросила она, щурясь.

Я быстро запнула валяющуюся на полу простынь в шкаф, закрыла его, уже не заботясь о скрипе дверцы, и шагнула в круг света от свечи.

— Я, тётушка, — выдохнула, вглядываясь в родное, осунувшееся, казалось, за несколько дней постаревшее на годы лицо.

— Вернулась, — прошептала Алви и свеча в её руке задрожала.

Всё, больше я сдерживаться не могла. Слёзы покатились из глаз ручьями, я бросилась вперёд и крепко обняла тётушка. Свеча упала на пол, покатилась и затухла. А меня по спине начали поглаживать родные, тёплые, нежные руки.

«Мама» — мысленно прошептала я. Вслух сказать не решилась, не любит этого Алви.

— Ты дома, дочка, — погладив меня по растрёпанным волосам, тихо проговорила она.

Да, я дома. Надолго ли?..

— Идём, накормлю хоть, — отстранившись, потянула меня за руку тётушка.

— Как вы тут? — спросила я, покорно следуя за ней.

— Да уж, обхожусь, — вздохнула она. — Наняла двух подавальщиц. И мужики притихли, как ты пропала. Все переживают…

— Со мной всё хорошо, — проговорила я, но голос сорвался.

— Оно и видно, — проворчала Алви. — Я не жду, что ты вернёшься насовсем. Но хоть иногда навещай, не забывай тётку.

— Была б моя воля, — протянула я. — У меня же нет никого ближе и роднее.

— Ох, по живому режешь, Лейрушка, — посетовала тётя.

— Я тут ненадолго, наверняка, — прошептала я. — Заберут скоро.

— Да хот бы и так! Всё равно накормлю, — заявила Алви. — Твои любимые сырники у нас сейчас ежедневное блюдо. Даже матроны из Блириса приходят, чтобы их отведать. Всё ждут, что их дочерей тоже какой заморский маг присмотрит.

— Жуть какая, — поёжилась я.

— Я им о том же твержу, но всё без толку. Думают, раз мою Лейру заморский маг забрал, то и на их дочек тоже может кто-то позариться, — тихо посмеялась тётушка.

— Не надо это им, — покачала я головой, усаживаясь за стол на кухне. — Сказки всё это.

— Сказки не сказки, а ты тут, Лейрушка, — улыбнулась тётушка. — Как по волшебству появилась.

— Я тут ненадолго, — будто извиняясь, произнесла я. — Хотела бы остаться, да нельзя.

— Вот покушаешь, тогда и обсудим, — улыбнулась мне тётушка, выставляя на стол глиняный чугунок с сырниками. Когда она закрывала печь, я заметила лёгкие всполохи синего и зелёного тумана, вырывающиеся из неё.

«Дайте мне пару минут» — мысленно обратилась я к сестрам. «Дайте проститься».

И туман отступил. Тётушка Алви даже не заметила его.

Передо мной появилась большая тарелка с любимыми сырниками. Как же мне хотелось забыть обо всём и просто насладиться моментом. Но я буквально кожей ощущала, что за мной сейчас наблюдают мои сёстры. И они торопятся, боятся, что их настигнет Дикастиас.

Могу ли я притворяться той, кем была раньше, подвергая опасности близких? Нет! Не могу.

— Тётушка, прошу, не забывай обо мне, — схватила за руку Алви, подавшись вперёд. — Помни меня такой, какой я была. Это истинна я!

— Я не забуду, дочка, — всхлипнула Алви. — Твой дом здесь, и ты это не забудь.

Когда я начала проваливаться в сине-зелёный туман, успела увидеть, как чашка с сырниками опрокинулась и они посыпались на пол. Как же мне сейчас было больно, будто не сырники падают, а частички моей души. Это слёзы Алви, они так ценны, так дороги.

— Ну вот ты и с нами, сестрёнка, — пропела Дэйра, схватив меня за плечо. — Надеюсь, проблем не возникнет.

— А что ты считаешь проблемами? — спросила я, отойдя от неё и осматриваясь.